Конни Брокуэй - Безрассудный

– Ты не можешь вернуть долг мертвым, пожертвовав собственной жизнью.

– Я возвращаю долг живым, – устало ответила она. – Я выйду замуж за Карра и брошу его. Вернусь во Францию. Он не посмеет последовать за мной туда. Подожду, пока он умрет, а потом…

– А что потом? – презрительно усмехнулся Рейн.

– Потом остров Макларена будет снова принадлежать Макларенам. В Шотландии вдова наследует собственность мужа.

Он покачал головой; его глаза были мрачными.

– Ты не можешь быть такой наивной, – прошептал он. – Или тот, кто заставил тебя это сделать, не может быть таким наивным. Ждать смерти Карра?

– Именно это я и сделаю, – ответила Фейвор. – Так и будет.

Он продолжал качать головой, губы его растянулись, приоткрыв ровный край зубов, голос понизился до хриплого шепота.

– Нет, – произнес он. – Нет. Я этому помешаю.

– Ты не сможешь. Уже слишком поздно. – Она опустила глаза под его взглядом и сказала хриплым шепотом: – Сегодня утром Карр сделал предложение. Я его приняла.

Меррик замер, словно пораженный громом. Фейвор закрыла глаза, не в силах выдержать его осуждающего выражения. Она физически ощутила волну его презрения. Она не могла его винить. Именно поэтому она и сидела здесь с бутылкой джина, хоть и не пьет спиртного. Поэтому она за вторым завтраком выпила подарок Карра – графин мадеры, несомненно, смешанной с любовным напитком Майры. Фейвор открыла глаза.

– Я задам тебе вопрос, и, черт тебя побери, лучше тебе на него ответить, – жестким голосом сказал Рейн. – Вы объявили об этом при свидетелях?

Тут она поняла. Он подумал, что Карр подстроил ей ловушку, заставив совершить шотландский обычай объяснения в любви при свидетелях. В этом случае они уже считаются мужем и женой.

– Вы это сделали? – крикнул он и затряс тяжелый железный стол, словно тот был сделан из жести.

– Какое это имеет значение? – спросила она.

– Я задам вопрос еще раз, а потом задушу вас, мадам, и будьте уверены, никогда никому мне еще так сильно не хотелось причинить боль.

– Уверяю тебя, мне так больно, как только ты можешь пожелать, – тихо ответила Фейвор.

Он дернулся вперед, но сдержался, словно его удержала невидимая цепь.

– Вы объявили о свадьбе при свидетелях?

– Нет, – устало ответила она. – Нет, я так и хотела, и Карр тоже, но Майра – миссис Дуглас – настояла, чтобы нашли священника. Она сказала, что Макларены не признают брак настоящим, если он не будет освящен церковью.

Молодая женщина подняла на него взгляд, полный боли.

– Разве это не забавно? Разве ты не видишь всего комизма положения? Они хотят благословить брак, который проклят в самом своем зародыше.

– Ты не сможешь помешать этому, Рейф, – шепнула она. – Священник уже едет в Уонтонз-Блаш.

Одержимый яростью, он схватил стол, поднял его, швырнул через террасу и, даже не взглянув на нее, зашагал прочь с продуваемого ветром дворика.

Ганна поджидала Рейна, когда он пришел в комнату, где обычно ночевал.

– Говорят, что король умер! – сказала она вместо приветствия.

Рейн не ответил. Он прошел мимо нее и начал лихорадочно рыться в ворохе старой одежды.

– Все покидают Уонтонз-Блаш. Все! – продолжала Ганна. – Фиа уже уехала. Весь дом бурлит; повсюду снуют слуги, укладывают сундуки; грумы и конюхи работают без отдыха.

Он нашел теплый плащ и набросил его на плечи, остановился посередине комнаты и огляделся в поисках небольшого кожаного кошелька, в котором хранилось все его состояние, – дюжина золотых гиней.

– А Карр бродит по замку, словно старый барсук, скалится и торжествует, и все посылает слуг на башню посмотреть, не покажется ли какая-то карета.

– Да. – Рейн смахнул со стола разные мелочи. Кошелька там не оказалось. – Он послал за священником.

– Зачем? – спросила Ганна, на ее изуродованном лице отразилось изумление.

– Чтобы он обвенчал его с мисс Донн.

Он услышал, как она со свистом втянула воздух.

– Да. Новая мачеха для нас с Фиа. Ну и везет же нам!

Он увидел кошелек на подоконнике. Схватил его и подбросил в воздух с хищной улыбкой.

– Ох, Рейн, мне очень жаль, – мягко произнесла Ганна.

– Не надо. Только зря потратишь свою жалость. Она не выйдет за Карра. Клянусь.

– Но, Рейн, как ты сможешь этому помешать?

Он засунул кошелек за пояс, повернулся к ней и схватил ее за плечи.

– Я на время уеду, на пару дней, самое большее. А если ты когда-нибудь любила меня, сделай для меня кое-что теперь, Ганна. Непременно сделай.

Она всмотрелась в его лицо, увидела в нем что-то такое, от чего у нее дыхание перехватило.

– Конечно, Рейн. Но куда ты поедешь?

Выражение его лица стало жестким.

– Мне надо получить старый должок.

– Проснись!

Фейвор перевернулась на бок, отмахиваясь от тянущих ее рук. Замигала в темноте, как сова. Еще стояла ночь. Во рту, словно набитом ватой, было горько, ресницы слиплись от соли пролитых слез. И она еще не совсем протрезвела.

Зря пила, все равно это не помогло забыться. Она помнила каждое тянущееся вечность мгновение после ухода Рейфа. Нельзя думать о Рейфе. Он уехал.

– Уходи, – пробормотала она.

– Еще чего! – Майра схватила ее за руку и рывком усадила на постели. – Священник приехал. Вас обвенчают в течение часа.

Сон моментально слетел с Фейвор, она вырвалась из рук старухи и отпрянула к противоположному краю кровати. Вокруг нее вздымались волны скомканного и покрытого пятнами шелка. Она непонимающими глазами смотрела на них, пока не узнала юбки вчерашнего платья. Она не сняла его, когда упала в кровать вчера ночью, и никакая горничная ее не раздела.

– Нет, – пробормотала она, подтягивая колени к груди. – Карр тоже болен. Он со вчерашнего дня лежит в постели. Так болен, что даже не вышел проводить своих гостей.

– Должно быть, ему стало лучше, – ответила Майра, схватила Фейвор за лодыжку и потащила через кровать. – Он несколько минут назад прислал слугу. Он нашел священника, но тот не соглашается задержаться надолго, опасается антипапистов в Уонтонз-Блаш. Ты должна встать!

– Значит, я проклята, – сказала Фейвор и, так как Майра продолжала тащить ее, нагнулась и оторвала ее пальцы от своей лодыжки. – Я приду. Я сказала, что выйду за него замуж, и выйду. А теперь оставь меня в покое.

– Глупая девчонка! Ты не можешь появиться в таком виде! Посмотри на себя. Я приказала принести ванну. – Она показала на небольшую ванну, стоящую посередине комнаты. – Ты примешь ее и приведешь себя в порядок!

Губы Фейвор изогнулись.

– Если ты думаешь нарядить меня, словно приносимую в жертву девственницу, то у тебя ничего не получится. Обещаю. Скорее я выйду к нему в черном платье.

Старуха нетерпеливо поджала губы: