Линда Миллер - Грешный ангел

– Я возьму Роз и пойду домой, если ты не возражаешь?

– Возражаю, Бонни. – Его глаза в упор смотрели на нее: у нее не было сил даже подняться со стула.

– Ты не уйдешь, пока мы не поговорим. Бонни приготовилась претерпеть эту боль.

– Если ты будешь рассказывать о своих женщинах, Элай, я не хочу тебя слушать.

Элай вздохнул.

– Не отрицаю: у меня были женщины, Бонни.

Она впервые поняла, что боится его откровенности, ей было бы легче, если бы он все отрицал. Бонни закрыла глаза, стараясь не расплакаться.

– Еще бы ты отрицал! – воскликнула она.

– Бонни, взгляни на меня!

Она молча повиновалась.

– Эти женщины… я не любил их…

– Они совсем ничего для тебя не значили? – проговорила Бонни. – Так всегда говорят неверные мужья, Элай.

– Но это правда!

– Меня это уже не волнует, Элай, – солгала Бонни, – так это, или нет, меня это не волнует.

– Тебе придется волноваться, так как я все равно все скажу.

– Нет! – взмолилась Бонни. Старые раны откроются, если он станет говорить об этих женщинах и смерти Кайли, у нее не хватит сил, чтобы вынести это.

– Да, – настаивал Элай, – Бонни, помоги мне!

Бонни вспомнила, как держала на руках мертвого Кайли, вспомнила похороны, свое отчаяние и то, как муж оставил ее, когда был больше всего нужен ей.

– Я уже говорила тебе, – напомнила она Элаю безжизненным голосом, – ты отвернулся и бросил меня.

– Прости меня за это, Бонни!

– Прощенье! – Бонни, выкрикнув это слово, вскочила со стула. – Думаешь, твои жалкие извинения искупят то, что ты сделал, Элай? Ты думаешь, что я растаю от твоих извинений? Я не Роз: меня нельзя купить подарками и лживыми словами!

Роз начала всхлипывать и позвала:

– Мама! – Бонни метнулась к ней и взяла ее на руки.

– Сюда, сюда, дорогая, – успокаивала она, – мама здесь. Мы сейчас пойдем домой, в наш дом.

Элай раздраженно провел рукой по волосам.

– Я повторяю снова и снова, Бонни, – сказал он, – ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим.

– Ты не имеешь права удерживать меня.

– Мы оба знаем, что я могу удержать тебя, и я сделаю это, если придется. Клянусь, я сделаю это!

Словно во сне, Бонни вернулась к окну и положила Роз на кресло.

– Закрой глазки, солнышко, – сказала она, наклоняясь и целуя дочь, – мама с тобой и больше не будет шуметь.

Роз сладко зевнула и закрыла глаза. Бонни повернулась к Элаю.

Он стоял перед камином, спиной к ней, положив руки на каминную решетку. Кто-то закрыл все двери.

Комната была просторной, но Бонни казалось, что она в склепе.

– Ты мог бы посоветоваться со мной, прежде чем купить пони для Розмари, – раздраженно – прошипела она.

– Наш сын умер, – сказал он. В его голосе звучала боль.

Бонни ухватилась за спинку стула, слезы хлынули у нее из глаз.

– Элай, пожалуйста!

Он резко развернулся, его лицо исказила боль, которую он скрывал так долго.

– Кайли умер, – повторил он. Его слова падали, как камни.

Бонни закрыла глаза.

– Не заставляй меня снова пройти через это, Элай. Я уже пережила это горе.

– Но я еще не пережил, – отрезал он, чтобы не разбудить Роз, он говорил тихо, – я не пережил!

Бонни покачнулась, Элай схватил ее за руку и потащил к дверям, ведущим в сад. Открыв одну из них, он почти вытолкнул Бонни, но не сразу повернулся к ней.

Его глаза смотрели не на нее, а в пространство. Казалось, Элай не видел Бонни.

– Боже, – сказал он, и его черты исказились, – самым страшным было видеть, как жизнь покидает сына, а я не могу ничего сделать.

Ноги не держали Бонни, она опустилась на скамейку, глядя на розовый куст Джиноа и не видя его, сейчас Бонни видела только одно: она спешит со спектакля. Домоправительница, миссис Перкинс, встречает ее на лестнице. Вот тогда-то Бонни и поняла, что случилось что-то ужасное. Она пробежала мимо Эммы Перкинс, мимо спальни в детскую.

Элай был уже там, он сидел на кресле-качалке, держа на руках ребенка. Он раскачивался. Когда он поднял глаза на Бонни, они были совершенно пустыми.

– Где ты была? – спросил он без всякого выражения.

Бонни не ответила: она была слишком потрясена. Она попыталась взять сына, но Элай вырвал у нее ребенка.

Даже теперь, спустя почти три года, Бонни словно слышала свой вопль, раздирающий душу. Она вытерла слезы рукавом. Самообладание покинуло Элая, и Бонни видела, что он борется с чувствами, уже не управляя ими.

Он начал расхаживать взад и вперед, пытаясь овладеть собой, но, судя по тому, как исказилось его лицо, Элай ощущал полную беспомощность.

Вдруг он остановился, запрокинул голову, и мучительный крик раздался в саду. Бонни казалось, будто Кайли только что умер у него на руках.

Бонни вскочила со скамьи, бросилась к Элаю и заключила его в объятия. Он плакал, и она, переполненная жалостью к нему, разделяла его боль.

Прошло немало времени, пока они успокоились, и рука об руку пошли к пруду. Светила полная луна, и дорога серебрилась у них под ногами.

Элай нарушил молчание.

– Я не могу потерять Роз, – сказал он.

Они стояли под шелестящими ивами, скрытые в их тени. Бонни чувствовала глубокую печаль.

– Она здоровая девочка…

– Я не это имею в виду, Бонни, – он смотрел на нее отчужденно, как в ту декабрьскую ночь. – Я хочу, чтобы дочь жила под моей крышей.

Руки Бонни безжизненно упали, она смотрела на темную воду пустыми глазами.

– Я не могу помешать тебе отобрать Роз, – через силу сказала Бонни, – любой судья в этой стране решит дело в твою пользу.

– Кажется, ты не понимаешь меня, Бонни, – голос Элая все еще не окреп, но сила и самообладание постепенно возвращались к нему.

Бонни ужаснулась: она потеряла одного ребенка и вот-вот потеряет другого. Она стиснула кулаки и горящим взглядом посмотрела в лицо Элая.

– Будь ты проклят, Элай! Не прикидывайся добрым! Я слышу угрозу в твоих словах!

– Угрозу?

– Да! Ты обвинял меня в смерти Кайли, ты сделал, мою жизнь невыносимой, а теперь ты хочешь наказать меня снова, отняв Роз! О Боже! Элай, как ты можешь быть таким жестоким!

Элай, сначала ошеломленный, вдруг пришел в ярость:

– Ты вот что думаешь? Что я собираюсь наказать тебя?

Бонни, несчастная и испуганная, отвернулась от него.

– Да, это то, что ты делаешь.

– Ты так думаешь обо мне после всего, что произошло между нами?

Бонни посмотрела на звезды.

– Да, – сказала она, вспомнив ночь на берегу реки. Из гордости она добавила: – Разве ты не видишь, что я только пользуюсь тобой, как и ты мною. Мне время от времени нужен мужчина, и ты для этого вполне подходишь.

Элай выругался и повернул ее к себе с неистовой силой. Его губы были сжаты, и глаза горели в лунном свете.

– Значит, – выдохнул он, – ты примешь мои условия: Так или иначе, но я хочу вырастить Роз как свою дочь. Но ей нужна мать, и только по этой причине я намерен жениться на тебе.