Айрис Джоансен - Терпкий вкус страсти

– Я? – Он вскинул брови. – Но я не произнес ни слова.

– Да, конечно. Но это не имело значения. Он чувствовал себя неловко в твоем присутствии, и ему хотелось, чтобы ты поскорее ушел. Думаю, что многие люди испытывают смущение и страх, когда ты рядом.

– Тем не менее тебе, по-видимому, я не кажусь таким уж страшным, – произнес Лоренцо сухо. – Скажи, а тебе никто не говорил о том, что в твоем возрасте пора уже научиться скрывать свои мысли и быть сдержаннее? К примеру, многим мужчинам не понравилось бы, если бы им так прямо сообщили о том пугающем впечатлении, которое они производят.

Она с удивлением посмотрела на него:

– Но ведь тебя это не волнует? Мнение окружающих не имеет для тебя никакого значения.

– Ты довольно проницательна, – он глянул ей в лицо, – и хорошо разбираешься в людях. Я заметил это, еще когда ты беседовала с мессером Арколо, а затем с Бенедетто. Ты угадываешь их желания и намерения и используешь так, как тебе нужно.

– Это необходимо, – просто ответила она. – Иногда ум – единственное оружие, которое мы имеем. Разве ты так не считаешь, мессер Лоренцо?

– Да. – Он немного помолчал. – Но я бы тебе не советовал пытаться управлять Лионом так, как ты это делала с булочником. Это опасно.

– И не собираюсь. Я дала ему обещание, – она попыталась улыбнуться. – Но я бы почувствовала себя чуть лучше, если бы ты мне рассказал немного о господине Андреасе. Я никогда никому не принадлежала, кроме Джованни, а это совсем другое, чем чувствовать себя настоящим рабом.

– В самом деле? Потому что он был так добр к тебе?

Она покачала головой:

– О нет! Джованни слишком эгоистичен, чтобы быть добрым к кому-нибудь. Он любит только себя, а до остальных ему нет дела. Когда я была ребенком, я негодовала, но потом поняла, что он просто глупый человек, и мне стало легче. – Она пожала плечами. – Все, к чему он стремился, – это чтобы ему самому было хорошо. Я избавила его от всех забот и дома, и в лавке, и этого было достаточно, чтобы он оставил меня в покое.

– Что-то мне с трудом верится, что он таков, каким ты его описываешь, – пробормотал Лоренцо. – Согласись, что подобрать с улицы трех ребятишек было не так уж эгоистично с его стороны.

– Я убедила его, что ему это очень выгодно, – ответила Санчия. – Бартоломео и Элизабет – брат и сестра, и жили дверь в дверь с лавкой Джованни. Когда их родители умерли три года назад от лихорадки, у них не оказалось родных, которые могли бы помочь им, и я не позволила, чтобы их выбросили на улицу. Мне удалось внушить Джованни, насколько он выиграет, взяв их к себе. Он получит сразу трех рабов вместо одного и при этом не заплатит за них ни единого дуката. Я обещала, что они не доставят ему никакого беспокойства и что я буду делить с ними свою еду.

– Вижу, что ты сдержала слово. От тебя остались только кожа да кости.

Она поморщилась:

– Еды и в самом деле было слишком мало, а когда у нас появился еще и Пьеро, я поняла: надо что-то делать. Я принадлежала Джованни, поэтому не имела права работать ни на кого другого, кроме него. А всякий раз, когда я просила у него денег, он грозился выбросить детишек на улицу.

– И ты начала воровать, – без всякого выражения сказал Лоренцо. – Твое милосердие могло стоить тебе жизни.

– Знаю, – кивнула она, – но это нельзя назвать милосердием. Это было нужно мне самой.

Они вышли на Понте Веккис, вдоль которого тянулись лавки преуспевающих купцов, торгующих шелками и драгоценностями. Но Санчия не замечала их. Она смотрела в мутные воды Арно.

– Они стали моей семьей. Мне было так одиноко до того, как они появились. И поэтому я снова и снова шла воровать, хотя так и не сумела преодолеть свой страх.

– И вот теперь ты опять осталась одна.

– Нет ничего вечного, – заметила она философски. – Мне все равно надо было пристроить любым способом Элизабет. Она стала слишком хорошенькой – это опасно для женщины. Джованни пил все больше и больше, его дела шли все хуже, а это означало, что и Бартоломео тоже надо было найти другое место.

– А Пьеро?

– Пьеро… – печально повторила она. – Надеюсь, что мне все-таки удастся взять Пьеро через некоторое время. – Она покачала головой и замолчала, пытаясь удержать набегавшие на глаза слезы. Как это глупо – плакать сейчас, когда ей удавалось сдерживаться так долго. Элизабет – та плакала по любому поводу, но Санчия видела, что и на глазах Бартоломео показались слезы, когда они уходили, оставив его в лавке мессера Арколо. А вот Пьеро не плакал. Он только смотрел на нее своими пронзительно синими глазами и сжимал ее руку так крепко, что у Санчии защемило сердце.

– Элизабет позаботится о Пьеро. Она очень нежная и любящая. – Голос Санчии дрогнул, и она сделала глубокий вдох. – Всем им теперь будет намного лучше, чем было у Джованни.

– А как ты? – Лоренцо следил за выражением ее лица. – Тебе тоже будет лучше, как ты думаешь?

– Не знаю. – Она прямо посмотрела на него. – Тебе это лучше знать.

– Я затрудняюсь ответить. – Едва уловимая улыбка тронула его губы. – У Лиона до сих пор не было рабов. И это очень интересно – наблюдать, как он поведет себя в новой для него роли.

От Санчии не укрылись нотки оживления, прозвучавшие в обычно бесстрастном голосе Лоренцо.

– Тебе доставляет удовольствие наблюдать за людьми со стороны, не так ли? Словно они лишь пешки в твоей игре. – Она помолчала немного и затем спросила:

– Если у него до сих пор не было рабов, зачем он купил меня?

– Думаю, будет лучше, если об этом ты поговоришь с ним самим.

– А разве тебе не интересно было бы увидеть мою реакцию на свои слова? – лукаво улыбнулась Санчия. – Могу поспорить, что она тебя не разочарует.

Лоренцо с изумлением уставился на девушку.

– Ты, кажется, пытаешься нащупать мое слабое место и сыграть на этом? Учти, это примерно также безопасно, как прогуливаться по краю пропасти…

– Извини. – Живое выражение ее лица изменилось, стало видно, что она осунулась и побледнела и вдруг сразу напомнила усталого ребенка. – Боюсь, что это моя вторая натура. Но я хотела только… – После некоторого молчания она призналась:

– Я боюсь. Он пугает меня.

– Ты боишься Лиона? А где же был твой страх, когда ты так решительно убеждала его помочь своим маленьким друзьям.

– У меня не было другого выхода. – Она облизнула пересохшие губы. – При нем у меня возникает такое чувство… – Она замолчала, подбирая нужные слова. – Как в последний момент, когда я протягиваю руку за кошельком. Страх, трепет, но в то же время и возбуждение.

– Хм. Интересно.

– Помоги мне! – Ее пальцы вцепились в шерстяную шаль на груди. – Я никогда не чувствовала сбоя беспомощной с Джованни, но испытываю это в присутствии господина Андреаса.