Элизабет Чедвик - Любовный узел, или Испытание верностью

Дверь в покои была открыта, стражник жестом пригласил войти. Граф находился в окружении других рыцарей и помощников. Двое писцов в сторонке яростно скрипели перьями по пергаменту. В тот момент, когда Оливер переступил порог, мимо него рысцой проскочил пожилой оруженосец, сжимая в руке скрепленный печатью свиток.

Оливер подошел к людям, окружавшим графа, и услышал конец фразы, точнее, слова «как можно быстрее» и «схватите его, пока он считает себя в безопасности».

– Милорд, вы посылали за мной?

Граф Роберт поднял глаза. Они гневно горели, лицо раскраснелось.

– А, Оливер, – отрывисто кивнул он. – Нужно, чтобы ты отправился набирать для меня людей. Поезжай в Уэльс и вдоль границы. Обещай столько, сколько потребуется, – в разумных пределах, конечно, – добавил граф, вскинув брови – Люди нужны срочно, буквально к завтрашнему дню. Всех, кого сможешь найти. Если у них будет оружие и лошади, тем лучше, но необязательно. Выезжай немедленно. Возьми с собой де Могуна. У него хороший глаз на подходящих людей.

– Де Могуна? – отпрянул было Оливер, однако, заметив выражение глаз графа, тут же добавил. – Да, сэр. Могу я узнать о цели?

– Мой зять вырвал линкольнский замок из рук Стефана и оставил в нем своих людей. Пока он вербует войска, чтобы усилить свои позиции, в замке остается Мэлди. Зять попросил меня о помощи. Без этого не удержать линкольнский замок, который по праву принадлежит ему. Я обещал, что приду к нему без промедления. Хоть Стефан и настоящий рыцарь, но я не собираюсь отдавать ему приданое моей дочери.

– Разумеется, милорд.

Оливер знал, что граф до безумия любит свою старшую дочь Мэлди. Она была замужем за Раннульфом, графом Честером, который владел северными болотами Уэльса, что превращало его почти в принца. До сих пор Раннульф оставался лояльным к Стефану, однако не слишком нуждался в его покровительстве: эта маскировка никогда особенно не удовлетворяла жадного до власти лорда Честера. Роберт и Раннульф глубоко уважали друг друга, но не испытывали слишком теплых родственных чувств. Связывали их Мэлди и желание расширить собственное влияние вдоль границ Уэльса. Переход Раннульфа на сторону королевы сделает эту связь еще крепче.

– Сколько у меня времени?

– Десять, самое большее – двенадцать дней. У Стефана город, у Раннульфа замок. Точнее, замок у Мэлди, – поправился граф с оттенком тревоги в голосе. – Раннульф поднимает вассалов в Северном Уэльсе, чтобы идти на Линкольн. Мне необходимо как можно скорее собрать войска. За деньгами – к казначею.

– Да, милорд, – Оливер поклонился, быстро покинул комнату и сбежал по лестнице в зал, на ходу прикидывая, что надо делать.

Схватив за шиворот Гавейна, он приказал ему немедленно бежать и собирать седельные сумки.

– Зачем? – открыл рот Гавейн, с трудом оторвавшись от чаши.

– Мы отправляемся в Уэльс. Хватит таращиться, мы выезжаем немедленно!

Гавейн вскочил на ноги и едва не потерял равновесие.

– В Уэльс?

– Да, набирать войска. Протрезвеешь в седле. Ступай! Гавейн ошарашенно повертел головой, встал покрепче на ноги и потянулся за плащом.

Оливер схватил со своего тюфяка запасные тунику и плащ и помчался к Этель предупредить, что уезжает по приказу графа. Попрощаться с Кэтрин он не смог, потому что она ушла в город принимать роды.

– Ты надолго? – спросила Этель.

Старуха сидела, скорчившись, у огня, в новой зеленой мантии. Руки, протянутые к теплу, непроизвольно дрожали.

– Не больше, чем на десять дней, но потом мы все выступаем к северу. – Оливер наклонился за фляжечкой меда и несколькими ячменными лепешками, которые так вкусно пекла Этель. – Передай Кэтрин, что я люблю ее, что очень хотел бы, чтобы она сейчас была здесь, что поговорю с ней, когда вернусь.

– Через десять дней или с севера?

– Через десять дней, я надеюсь, – ответил Оливер с недовольной гримасой, помахал рукой Этель и быстро зашагал к стойлам.

К приятной неожиданности для Оливера набор проходил гладко и хорошо. Рэндал де Могун мог быть несносен в лагере, но в походе его можно было со всей ответственностью назвать настоящим воином. Кроме того, он умел хорошо оценивать качества солдат и с помощью вдохновенных речей в смеси с материальными обещаниями привлек под знамена графа Роберта немало рекрутов. Его напор и бесшабашность, дорогое одеяние и резкие жесты удачно контрастировали с более сдержанным поведением Оливера. Люди видели, что в рядах графа Роберта найдется место для разных солдат. Те, которым не нравился Рэндал де Могун, могли спокойно поговорить с Оливером и принять более взвешенное решение.

– Мы хорошо поработали, – ухмыльнулся де Могун, когда они сидели у лагерного костра в последний вечер перед возвращением в Бристоль. – Граф наградит нас за такую толпу.

Оливер согласно кивнул, изо всех сил стараясь прожевать жилистую вареную баранину, которой они ужинали.

– Значит, Линкольн, а? – де Могун почесал бороду большим пальцем. – Богатый город, как я слышал, а горожанам так и надо за то, что поддерживают Стефана.

Его глаза оживленно заблестели.

Оливер сдался и выплюнул остатки мяса в огонь, где оно с шипением и сгорело.

– Война есть война, – сказал он, – только лично мне не доставляет радости жечь чужие дома и отбирать у людей последнее.

– Награда победителю, – покосился на Оливера де Могун. – На одно жалованье я не мог бы позволить себе ни такого меча, ни туники. Я рискую жизнью, поэтому только справедливо, если получаю кое-что взамен.

– В конце концов ничего не останется, – покачал головой Оливер. – Если осушить реку до дна, земля превратится в пустыню.

– Согласен, согласен, – улыбнулся де Могун. – Однако небольшой набег время от времени не повредит. Ты слишком чувствителен, Паскаль.

– Чем больше я вижу, тем чувствительнее становлюсь, – пожал плечами рыцарь, мрачно подумав про себя, что с некоторыми людьми все происходит в точности до наоборот.

Он сильно подозревал, что его товарищ испытывает наслаждение от грабежей и насилия. Может быть, именно это и заставило его стать наемником.

Де Могун фыркнул и потряс головой.

– Странный ты все-таки. Если бы ты пришел ко мне в числе прочих зеленых рекрутов, я посоветовал бы тебе остаться дома пасти овец.

Оливер невесело улыбнулся.

– Я был бы рад этому, – ответил он и под предлогом того, что нужно проверить лошадь, поспешил уйти от костра и от раздражавшего его общества.

Кэтрин возвращалась в замок с рынка с корзиной любимых Этель угрей, чтобы поддержать угасающий аппетит старой повитухи, когда услышала за своей спиной топот копыт. Она резко повернулась, прижала к груди корзину и отступила в сторону.

Впереди шел могучий гнедой жеребец, на нем сидел всадник в кольчуге, его широкий плащ развевался на ветру. На мгновение Кэтрин показалось, что она опять стоит в лесу Пенфоса и видит, как точно такой же отряд галопом врывается в ворота, только тогда первая лошадь была каштановой масти, на щите всадника был другой герб, сверкали обнаженные клинки. В следующий миг ужасное воспоминание улетучилось, но оставило по себе ощущение именно воспоминания, а не случайной игры воображения, и это заставило Кэтрин содрогнуться.