Элизабет Чедвик - Любовный узел, или Испытание верностью

– Нет, – сказал он, пряча взгляд. – Я не боюсь, но таково желание моей сестры, а я подчиняюсь ее воле.

– О, Роберт?! Вы, значит, перепрыгните через утес, если она прикажет? – Стефан сжал и разжал кулак, радуясь тому, что железо снято, пусть ненадолго. – Впрочем, возможно, вы уже так и поступили.

Роберт вздернул плечами, словно от физической боли.

– Я не стану играть словами. За цепи прошу прощения, но иных причин жаловаться на пребывание в моих руках у вас нет, – сказал он и кивнул Кэтрин, которая пристально следила за поединком двух мужчин, отмечая все, что оставалось между слов. – Займись лордом Стефаном, Кэтрин, и смотри, чтобы все было сделано, как подобает и наилучшим образом.

Молодая женщина послушно наклонила голову, но не удержалась:

– Я не знаю иных способов, милорд.

Стефан весело фыркнул. Роберт резко отвернулся к узкому окну; его нервное напряжение выдавало только легкое похлопывание сложенных за спиной рук. Кэтрин внимательно осмотрела запястье Стефана и покачала головой: оно было очень сильно натерто и изрезано острыми железными краями. С близкого расстояния стали заметны и другие следы на теле пленника, полученные, видимо, в битве при Линкольне. Даже самые ядовитые клеветники уважали его храбрость и удаль на поле боя. На скуле темнел уже начавший проходить пурпурно-сине-желтый синяк, а на губе виднелся почти заживший порез. Кэтрин не было жаль этого человека, но она невольно чувствовала к нему сострадание. Кроме того, она обнаружила, что Стефан нравится ей гораздо больше надменной королевы Матильды. Хотя, как говорил Оливер, это всего лишь половина проблемы. Матильду яростно поддерживали те, кого ей удалось исподволь привлечь на свою сторону, как, например, графа Роберта, но сторонников было слишком мало, а она не давала себе труда завоевывать новых.

– Будет больно, – предупредила Кэтрин. – Мне необходимо промыть рану и убедиться, что в нее не попала ржавчина.

– Ты не можешь причинить мне большей боли, чем я уже испытываю, – с легкой улыбкой ответил Стефан.

Он нравился молодой женщине все больше и больше. Кэтрин слышала, что он весьма нежно относится к своей жене. Мод Булонской, и это, пожалуй, очень хорошо: иначе у этого господина было бы столько же незаконных отпрысков, как и у старого короля.

Кэтрин тщательно промыла ссадину. Стефан, правда, напрягся, но не дрогнул и не издал ни звука. Она нанесла на запястье бальзам Этель и обвязала его бинтом.

– Если вы снова должны надеть оковы, нужно, чтобы кольцо было легче и лучше обработано, – сказала молодая женщина Стефану, но так, чтобы ее хорошо расслышал граф Роберт.

Последний отпрянул от окна и хмуро посмотрел на нее.

– Не смей вмешиваться. Кэтрин опустила глаза.

– Я никогда не осмелилась бы, милорд, но вы велели мне заняться раной лорда Стефана, и я заговорила только как лекарь. Если не уменьшить трение на запястье, оно воспалится, а это может привести к горячке.

Граф покусал ноготь большого пальца, затем резко взмахнул рукой и прорычал в сторону стражника с ключом:

– Займись этим.

– Милорд. – Солдат поклонился и вышел из камеры.

– Благодарю, – снова улыбнулся Кэтрин Стефан. – Вы ангел-утешитель в чистилище. Я вознаградил бы вас, будь это в моей власти.

Молодая женщина решила про себя, что он очень вежлив. Она не могла представить королеву Матильду, которая при тех же обстоятельствах произнесла бы несколько вежливых слов в обмен на простое исполнение подчиненным своих обязанностей.

– Мне придется вернуться завтра, милорд, – сказала Кэтрин, обращаясь к графу Роберту. – За раной нужен уход, и потребуется перевязка.

– Как угодно. – Роберт дал ей монетку из своего кошелька. – Поскольку прошлым вечером я не видел Оливера в зале, полагаю, он был с тобой.

– Да, милорд. – Кэтрин слегка покраснела, потому что Стефан наблюдал за ней с видимым удовольствием.

– Пошли его ко мне. У меня для него задание. – Роберт жестом отпустил молодую женщину.

Кэтрин снова вежливо присела и с облегчением вышла на чистый холодный воздух лестницы.

Оливеру было поручено отвезти письма в Глостершир и в несколько владений графа Роберта в Монмаутшире. Затем его послали набрать по окрестностям как можно больше свежих лошадей, чтобы заменить потерянных в походе на Линкольн. Приказ был отдан на следующий день после праздника Святого Валентина. Королева Матильда готовилась покинуть Глостершир, чтобы отправиться сперва в Киренчестер, а потом в Винчестер.

– Значит, ты не поведешь лошадей в Бристоль? – спросила Кэтрин у Оливера, который в их комнатке складывал чистую рубашку и тунику в седельную сумку. Старую рубашку он решил оставить Агате для стирки. Голос молодой женщины не выражал ничего, кроме заботы. Крайнее разочарование ей удалось удержать при себе.

– Нет. Я должен найти лошадей и привести их в наш лагерь, где бы он ни находился. – Оливер слегка скривил губы. – С тем же успехом можно искать снег в июле. Люди, у которых еще есть скотина, спрячут ее сразу же, как услышат о моем появлении, или же постараются продать ее втридорога. Война уже взяла всех лучших животных. Остались только клячи.

– Разве ты не можешь сказать этого графу?

– О, ему это давно известно. Но его сестра ничего не хочет слушать.

Глаза Кэтрин сузились. Чем больше она видела и слышала о королеве Матильде, тем меньше она ей нравилась. Постепенно исчезала даже простая симпатия к женщине, которая пыталась пробиться в мире мужчин.

– Тогда в конце концов до нее вовсе никому не будет никакого дела, – сказала она, протягивая рыцарю капюшон, который лежал под корзиной с бельем, предназначенным для Агаты.

Оливер покачал головой и мрачно заметил:

– Попробуем сделать все, что в наших силах. Послушай, мне надо идти. Со мной отправляется Джеффри Фитц-Мар, а я понятия не имею, где он.

Он привлек молодую женщину к себе и крепко поцеловал. Она вернула поцелуй, на мгновение запустив пальцы в его густые волосы цвета хлеба.

– Береги себя.

– Ты тоже, – откликнулся рыцарь, покосившись на сумку повитухи, где лежал подаренный им зимой нож.

– Конечно.

Губы Кэтрин еще пощипывало от его поцелуя, пока она смотрела, как он быстро идет через двор. Потом молодая женщина слегка вздохнула и взялась за свои дела.

Минут через пять к ней заскочил Ричард, рядом с которым весело прыгал молодой пес, и попросил медовую лепешку, которые Этель всегда держала в глиняном горшке на случай его визитов.

Последние запасы, которые старая повитуха приготовила за неделю до смерти, почти все вышли. Кэтрин поняла, что для поддержания традиции ей придется взяться за дело самой. При виде нескольких золотистых хлебцев, оставшихся на дне горшка, она заморгала и прикусила губу. Мальчик ненадолго присел на стул у огня, надул щеки и внимательно осмотрел пасть собаки.