Николь Джордан - Брак по расчету

В выразительных глазах Хизер зажегся огонек надежды.

Слоан безгранично бережно взял ее лицо в ладони и поцеловал, едва прикасаясь губами, словно святыню, бесконечно дорогую и хрупкую, будто опасался, что она вот-вот рассыплется. В эту минуту он безудержно стремился уничтожить пропасть между ними, приковать ее к себе нерушимыми узами.

– Хизер, найдешь ли ты в себе силы когда-нибудь простить меня?

Боль и мольба в дорогом для нее голосе едва не разбили ей сердце. Ее муж, несгибаемый, жесткий… и такой беззащитный.

– Да, Слоан. Я прощаю тебя.

Он отстранился, чтобы получше видеть ее глаза.

– Ты говорила, что любишь меня. Это правда?

– Конечно, Слоан.

Опять эти противные слезы! Льются и льются, и невозможно их остановить!

– Я люблю тебя. Я всегда тебя любила…

Он заглушил ее слова поцелуем. Прижал к себе и целовал, бесконечно, крепко, исступленно, вкладывая в ласки все, что чувствовал в эту минуту, все, что пережил, все, что обещал своей любимой. И когда ощутил ответное движение губ, желание, радость и благодарность наполнили душу.

Наконец он поднял голову, но не выпустил Хизер из объятий - наоборот, еще крепче прижал к себе.

– Я люблю тебя, - твердил он снова и снова. - Последние недели стали настоящей пыткой. Ты не представляешь, что со мной делалось.

– Увы, представляю.

– Хизер, я так хочу, чтобы все раны затянулись.

– Я тоже, - прошептала она.

– Значит, ты больше не покинешь меня? Хизер положила голову ему на плечо и засмеялась сквозь слезы.

– Я никогда бы этого не сделала, Слоан. Даже зная, что ты не полюбишь меня, я решила вернуться домой. Эван предложил проводить меня, но тут появился ты и затеял драку.

– Я просто голову потерял, когда увидел, как ты его целуешь.

– Только в знак благодарности.

– Уверена?

– Абсолютно.

Он, казалось, немного успокоился, но тут же отстранился и изучающе посмотрел на жену.

– Хизер, Волк отдал мне долю в своем золотом руднике. Уверял, что так или иначе она принадлежала Лани. Я поборол свою дурацкую гордость и принял подарок, в основном ради Дженны. Деньги позволят мне поправить дела на ранчо, но если захочешь жить в Денвере или даже в Сент-Луисе…

– Но «Бар М» - твой дом. Твоя родина!

– Без тебя мне все равно здесь не жить.

Хизер лучезарно улыбнулась. Ей, разумеется, льстило, что Слоан готов идти на такие жертвы ради нее, но и сама она готова на все, лишь бы ему было хорошо.

– Слоан, мне тут тоже нравится. Пока ты со мной, я никуда отсюда не уеду.

Синие глаза блеснули таким обожанием, что у Хизер дух захватило.

– Слоан… едем домой, - едва выговорила она. - Пожалуйста, возьми меня с собой.

И этот измученный суровый мужчина, взявший в плен ее сердце, одарил ее нежданно-ослепительной улыбкой, затмившей блеск солнца.

Он увез ее на своей лошади, потому что не мог вынести даже секундной разлуки. Управляющий отелем согласился выслать ее вещи, и они отправились домой, погруженные в свой волшебный мир влюбленных, что-то шепча друг другу, делясь мыслями и чувствами, наслаждаясь вновь обретенным счастьем. Им столько нужно было сказать, столько ран исцелить, столько темных призраков прогнать… дать и сдержать обещания и клятвы. Они говорили о будущем процветании ранчо, о воспитании Дженны и надеждах на появление новых детей, о прошлой боли и трагедиях, о чудесном избавлении Слоана от душевных мук.

– Я знаю, как сильно ты любил Лань, - сочувственно прошептала Хизер, услышав неизбывную печаль в голосе мужа.

– Да, но теперь боль притупилась, - признался Слоан. - Я всегда буду чтить ее память и грустить о былом, но ты излечила меня. Заполнила пустоту в душе.

Он нежно прикоснулся губами к завиткам, выбившимся из-под шляпки.

Вместо ответа она прислонилась к нему спиной, с радостью ощущая неразрывное кольцо его рук. Наверное, это и есть счастье!

Холмы, приближавшиеся с каждой милей, казалось, приветствовали ее. Легкий ветерок доносил аромат сосновых игл и теребил листья осин; зубчатые вершины Скалистых гор словно касались голубого неба. Деревья только начали желтеть, но скоро вспыхнут оранжево-золотыми осенними огоньками.

Конь шел шагом вдоль ручья, по опушке леса, и тут Слоан вдруг уловил в чаще какое-то движение. Он немедленно натянул поводья и схватился за ружье, но рука его внезапно замерла.

В переливах солнечных лучей, игравших зайчиками на кустах, он увидел оленя, пришедшего на водопой. Изящное, грациозное животное подняло голову, но в огромных карих глазах не промелькнуло ни малейшего проблеска тревоги. Эти глаза так мучительно напомнили ему о Лани! Может, это всего лишь игра света, но она словно говорит с ним. Улыбается ему и Хизер. Дает свое благословение.

Несколько исполненных благоговейного молчания мгновений Слоан зачарованно смотрел на оленя. Только когда животное повернулось и исчезло из виду, он ощутил, как напряжена Хизер. Должно быть, подумала, что его до сих пор преследуют тяжкие воспоминания.

Слоан покрепче прижал к себе жену.

– Лань была бы счастлива за нас, - заверил он. - Счастлива, что я открыл кому-то свое сердце. Счастлива, что мы любим друг друга.

Он почти физически почувствовал, как она успокоилась и вновь расслабилась.

Добравшись до ранчо, Слоан попросил Расти расседлать коня, подхватил на руки растерявшуюся Хизер и, как жених новобрачную, перенес через порог. В доме никого не было - Кейтлин и Джейк, очевидно, увезли Дженну с собой.

Слоан встал посреди кухни, не выпуская Хизер.

– Хочешь есть?

– Не очень, - пробормотала она, отчего-то смутившись. - А ты?

– Изголодался. По тебе, - плотоядно ухмыльнулся Слоан и понес свою добычу наверх, в спальню, которую делил когда-то с первой женой. Изнемогая под гнетом сомнений, Хизер искала ответа в его застывшем красивом лице. Неужели он открыл перед ней двери своего святилища?

Но Слоан смотрел на нее так жадно, словно она была единственной женщиной на всем белом свете. Только ее он ждал, ее хотел.

– Обещаю, Хизер, - тихо поклялся он, - что Лань не будет третьей в нашей постели. Я навеки попрощался с ней. Но если хочешь выбрать другую спальню, я не против…

– Нет, все будет так, как решил ты.

– И я хочу, чтобы это произошло здесь, и нигде больше.

– Уверен? - В голосе Хизер прозвучало сомнение, но Слоан уже принялся развязывать ленты ее шляпки.

– Более чем когда-либо в жизни.

С нежностью, которую он так долго запрещал себе проявлять, он поцеловал ее ладонь и положил себе на грудь, чтобы она могла убедиться, как бешено колотится его сердце. Ее губы раскрылись в безмолвном призыве.

– Я люблю тебя, Хизер, - торжественно, словно принося обет, объявил он. - И готов доказывать это всю оставшуюся жизнь.