Пейдж Брэнтли - Пробуждение сердца

Когда дамы, освежившись, вернулись в зал, леди де Энфранвиль и ее сестры встретили свою знакомую. Санчу познакомили с дамой, и обе обменялись вежливыми улыбками. Выждав приличествующую паузу, Санча ускользнула от оживленно болтающих женщин и отправилась бродить в толпе разодетых в шелк и бархат гостей. Медленно продвигаясь по залу, Санча оказалась перед танцующими, окруженными плотной толпой зрителей. Она уже было хотела повернуть обратно, как на нее кто-то налетел, едва не сбив с ног.

Сильные руки обхватили ее.

– Ах я медведь! – воскликнул приятный низкий голос по-французски. – Умоляю о снисхождении, мадемуазель, простите мне мою неловкость.

Санча подняла глаза. Перед нею стоял приятный молодой человек с оливкового цвета кожей, темными вьющимися волосами и темными же глазами под тяжелыми веками. Он был превосходно одет, и его выговор выдавал в нем человека, принадлежащего к парижскому двору. Санче было невыразимо приятно вновь говорить на родном языке, хотя это и пробуждало в сердце тоску по дому.

– Ах, это такой пустяк, не стоит извиняться! – сказала она.

Молодой человек ответил ослепительной улыбкой.

– Вы дочь Франции, это несомненно, потому что говорите, как ангел. – И добавил заговорщицким тоном: – Ангел милосердия, моя дорогая Санча. – С этими словами он что-то вложил ей в руку.

Это было ее обручальное кольцо с рубином! Санча потеряла дар речи от неожиданности. Не веря своим глазам, она взглянула на сверкающий темно-красный камень, потом на молодого человека, который вряд ли был намного старше ее.

– Меня послала мадам Изабелла.

Тут музыканты заиграли веселую мелодию, и танцующие закружились вокруг них. Санча была настолько потрясена, что не сопротивлялась, когда Ги увлек ее в круг танцующих.

– Мадам хочет непременно видеть вас. Это вопрос жизни и смерти. Больше я ничего не могу вам сказать. Умоляю, не отказывайтесь.

– Нет-нет! – поспешно ответила Санча. – Я никогда не откажусь помочь Мадам.

У нее голова пошла кругом от его слов, сказанных по-французски и, конечно же, правдивых, поскольку они только подтверждали ее опасения. Но как она может отозваться на призыв Мадам? Как усыпить бдительность Хью и обмануть его? Он ей запретил даже говорить о Ричарде и Изабелле, глупо надеяться, что он разрешит ей помогать маленькой королеве. Изящно кружась под громкую навязчивую музыку, Санча объяснила партнеру свои затруднения. И тогда молодой человек, назвавшийся просто Ги, посоветовал, как ей поступить.

В стороне от танцующих де Энфранвиль толкнул локтем Хью, который обсуждал достоинства длинных луков с хмельным братом де Энфранвиля и несколькими молодыми племянниками Перси.

– У твоей жены появился поклонник, – хриплым голосом сказал он.

Хью оглянулся на танцующих, ожидая увидеть Симона де Лаке, который во все продолжение ужина не спускал глаз с его жены. Вместо этого он увидел незнакомого молодого человека среднего роста, хорошо сложенного, со вкусом одетого и смазливого, как девчонка. Глаза Хью вспыхнули.

– Похоже, это так, – ответил он и улыбнулся, хотя неожиданно почувствовал жгучую ревность и гнев.

– С кем это ты танцевала? – спросил он, когда Санча вернулась к столу.

– Со своим соотечественником, – ответила она, сияя улыбкой. Кольцо с рубином, спрятанное на груди, покалывало кожу, напоминая о том, что следует быть осторожной. – Было так приятно поговорить на родном языке, хоть и недолго.

– Кто он? Он представился как подобает?

– О да, он вел себя как настоящий рыцарь.

– Как его имя?

Санча с легким смущением взглянула на мужа и, пожав плечами, ответила:

– Не помню. Ты же не сердишься на меня из-за этого?

Хью язвительно усмехнулся:

– Мне кажется, ты танцевала с одним из трубадуров.

– Он дворянин, – сказала она уверенно, будто это и так было ясно, – и прекрасный танцор. Ты обратил внимание?

Хью вновь усмехнулся и, погладив согнутыми пальцами ее щеку, прошептал на ухо:

– С удовольствием бы переломал ему ноги, чтобы он больше никогда не смог танцевать.

– Ты нарочно так говоришь, чтобы поддразнить меня? – Санча принужденно засмеялась, но сердце у нее упало.

– Да, – согласился он. – И все же он мне не нравится, потому что я видел, как он смотрел на тебя.

Только через несколько часов Хью и Санча вернулись к себе. Гасти ждала их. Они поинтересовались, как она провела время, и Гасти сказала, что поужинала со слугами, но какой-то толстяк приставал к ней, поэтому она вернулась рано. Пока Гасти рассказывала, Санче, хотя ее руки и дрожали от волнения, удалось «найти» кольцо с рубином там, где оно, по ее словам, и находилось – в ее шкатулке. С облегчением она надела его на палец.

Поскольку отдельных помещений для всех слуг не хватило, некоторых поселили вместе с их господами. Кровати располагались в нишах, отделенные от комнаты занавесями. Самая большая ниша предназначалась благородным гостям, меньшие – слугам.

Хотя их кровать была размером побольше, чем у Гасти, но все же тесновата для двоих и коротковата для Хью. Однако они впервые за несколько дней могли лечь вместе, и его изобретательность вскоре нашла решение обеих проблем. Он был нежен и настойчив. Санча прижалась к нему, стремясь укрыться в его объятиях, забыть хотя бы на время, что должна действовать вопреки воле мужа и тайком от него.

У противоположной стены темной комнаты, в своей нише, Гасти слышала их шепот, их движения, звуки, не оставлявшие сомнений в том, чем они занимаются. Она тоже не спала, мечтая о Донеле, который не мог прийти к ней этой ночью. К тому же она была возбуждена путешествием и невиданной роскошью замка, а за дверью их комнаты не смолкая звучали шаги неугомонных гостей.

Гасти показалось, что она еще не успела уснуть, как громкий стук заставил ее вскочить с постели и, ошеломленную и всклокоченную, поспешить к двери. В комнату, словно бык, ворвался де Энфранвиль, одетый в кожаный камзол без рукавов и кожаные штаны. Со своим оглушительным голосом, высокий и толстый, он, казалось, заполнил всю комнату.

– Ради всего святого, неужели ты еще в постели! – загремел он.

Хью высунул из-за занавеса голову, потом, выпрыгнув из постели, снова появился, быстро задернув за собой полог, оберегая стыдливость Санчи, хотя де Энфранвиль успел заметить сверкнувшее нежное плечо.

– Если б сегодня я не собрался на потеху, то тоже провел бы ночь так же глупо! – Хохот де Энфранвиля сотряс комнату. – Господи! – фыркнул он. – Ты хоть не все силы растратил в постели?

Хью усмехнулся, взъерошил волосы.

– Силенок хватит. А в чем дело?

Гасти подала ему штаны, Хью прислонился плечом к стене и натянул их.

– Мы хотим устроить сегодня хорошую потасовку. Поедешь с нами?