Наталья Пушкина-Меренберг - Вера Петровна. Петербургский роман (Роман дочери Пушкина, написанный ею самой)

— Кто там?

— Это я, Вера, — прозвучал ответ.

— Это ты, Любочка? Так входи. Что случилось? Тебе что-нибудь нужно?

Вера поднялась и пошла Любочке навстречу.

— Мне нужно твое прощение, если только ты можешь меня простить! — воскликнула Любочка и упала к ногам Веры.

— Любочка, что с тобой? В своем ли ты уме? За что я должна простить тебя?

Испуганная внезапным появлением, Вера спрашивала быстро, не прерываясь. Она думала, что перед ней душевнобольная. Сопротивляясь, Любочка дала себя поднять и проводить до дивана. Но она не хотела сидеть вместе с Верой, опустилась рядом на пол и лицом, мокрым от слез, уткнулась в Верин подол.

Этот шаг покаяния Любочка совершила после тяжелой борьбы с собой. В тот момент, когда у нее не осталось больше сомнений, когда истинная природа Бориса предстала в своей отвратительной наготе и у нее открылись глаза, ее любовь умерла. Пробудилась совесть, и обманутая Любочка, как в зеркале, увидела всю мерзость совершенных ею поступков. Желание мести Борису, которое еще несколько часов назад неодолимо овладело ее сердцем, сменилось чувством раскаяния и подавленности. Похоронить в себе это сознание вины она была не в силах. Она должна была вымолить прощение у той, перед которой была так виновата. Только у нее Любочка могла получить отпущение грехов. Еще долго она не решалась поднять голову и взглянуть Вере в глаза.

— Успокойся, Любочка, и скажи мне, в чем дело. Я не понимаю причины твоего странного поведения.

— Я виновата перед тобой, Вера. Тяжелая вина лежит на мне, и ее сознание разрывает мне сердце. Простишь ли ты меня? Скажи хотя бы, что я могу надеяться на прощение.

— Ты ведь знаешь, что осуждать и приговаривать — не наше дело на этой грешной земле. В моих силах только успокоить твою совесть, и это я твердо обещаю. А прощает только Бог.

— Твои слова облегчают мне исповедь. Ты услышишь всю правду, Вера. Чтобы ее вынести, собери свои силы и призови на помощь все свое мужество.

И Любочка, по-прежнему стоя на коленях, рассказала Вере о своем романе. О том, как полюбила Бориса с первого взгляда, о том как на маскарадном балу он уверил ее в своей любви и вовлек ее, как свою помощницу, в заговор с целью сорвать помолвку Веры и Владимира. О том, как Борис распространял компрометирующие Владимира сообщения и сделал так, что эта клевета дошла до Веры. О том, как перехватывались и скрывались от Веры письма Владимира, где он беспрестанно просил о прощении за несправедливое подозрение, которое он высказал Вере в минуту отчаяния. И, наконец, о том, как Василий, слуга Бориса, подделал по его заданию письмо Владимира, в котором он будто бы отказался от Веры…

— Бедный Владимир, — тихо сказала Вера, — как могла я поступить так несправедливо и поверить в измену твоей любви?

Она в первый раз прервала Любочку, которую слушала, охваченная ужасом. В этот вечер ей хотелось мечтать о прошлом, но мечты обернулись страшной правдой о ее несчастье.

— Продолжай, Любочка, — сказала Вера, когда та замолчала. — Я хочу знать всю правду.

Любочка не забыла ни одного слова из того, что говорил Борис. Ничего не скрыла от Веры. Только о сцене на острове не рассказала. К чему говорить о Дарье? Ей не хотелось еще одной напрасной жертвы.

— Когда я убедилась, — закончила Любочка свой рассказ, — что Борис меня больше не любит, а я сомневаюсь, что он вообще меня любил, будто пелена спала с моих глаз. Меня словно светом озарило, и в этом свете я увидела весь ужас своего преступления. Ведь я навеки погубила счастье твоей жизни. Отчаяние чуть не довело меня до безумия. Я хотела покончить с собой. Но внутренний голос сказал: «Пойди и смиренно признайся ей в содеянном, покайся — только она смягчит твою боль». И я пришла к тебе, Вера… Ты выслушала меня. Каков будет твой приговор?

Спокойствие Веры постепенно сменилось растущим возбуждением и тревогой.

— Ты в неистовстве, Любочка. У тебя лихорадочный бред. Должна ли, могу ли я верить твоим словам? Ужасно допустить, что ты говоришь правду!

Ее загубленная любовь, ее будущее, так преступно принесенное в жертву, — все призрачно предстало перед ее мысленным взором.

— Твои слова — плод больного воображения или новая низость. Только я виновата во всем случившемся… Я сама сделала нас, Владимира и себя, несчастными… Нет, я не верю тебе!

— Ты мне не веришь? — вскричала Любочка, вскочив на ноги. — Но ты должна мне поверить — у меня доказательства. — Она бросилась из комнаты, и Вера не успела ее удержать.

Тех нескольких минут, что Вера осталась одна, ей хватило, чтобы успокоиться и прийти в себя. Когда Любочка вернулась, держа в руке пакет с письмами, она нашла Веру спокойной, примирившейся с судьбой. Не было и следа той бури, которая только что бушевала в ней.

— Ты обвинила меня во лжи, Вера? — сказала Любочка. — Прочти эти письма, и ты убедишься, что я, к сожалению, говорила правду.

Вера взяла протянутые ей письма. Пока она их читала, Любочка снова склонилась к ее ногам. Окончив читать эти ужасные письма, Вера бросила печальный взгляд на кающуюся грешницу и сказала:

— Мы обе достойны сожаления, Любочка.

— Можешь ли ты простить меня? — спросила Любочка с новым взрывом отчаяния.

Но прежде чем Вера ответила, дверь вдруг тихо отворилась и в комнату вошел Борис. Он услышал Любочкины шаги, когда она поспешила за письмами, и, подозревая назревающую катастрофу, пошел вслед за ней в комнату жены.

— Слишком поздно! — крикнула Любочка входящему Борису. — Она все знает!

С поднятыми кулаками Борис подскочил к ней.

— Не верь ей, Вера. Она лжет!

Вера поднялась при его появлении и сделала шаг навстречу. Переполненная яростью к злодею, она встала перед ним величественная и сильная.

— Не лги, Борис Иванович, — сказала она размеренно и строго. — Доказательство твоей вины я держу в руках.

— Невозможно! Доказательств нет… И Вера поднесла письма к его глазам.

— Узнаешь свой почерк?

— Проклятая!.. — крикнул он. — Это мои письма. Эта дура их не сожгла!

— В нее вселился добрый дух, чтобы сорвать с тебя маску и разоблачить как предателя. Ты сделал меня жертвой своих корыстных целей, ты жестоко и бессовестно погубил мою юность, счастье моей жизни. Я узнала твой порочный нрав слишком поздно, когда неумолимый рок уже приковал нас друг к другу. Людской суд не для тебя. Божий суд когда-нибудь пробудит твою совесть и искупит твою вину. А я буду постоянным напоминанием об этом высшем суде. А сейчас уходи!

И она повелительно указала на дверь. Необузданный характер Бориса уступил на мгновение столь сильному проявлению женского достоинства. Он ушел, не проронив ни слова.

Когда Вера осталась наедине с Любочкой, она снова опустилась на диван. Несколько минут молчания показались испуганной Любочке вечностью. И тогда Вера сказала спокойным, ровным голосом: