Элейн Кроуфорд - Вещие сны

Эдна подошла к Присей.

– Буду благодарна, если вы отдадите мне теперь ребенка.

Джейк удивился, что на лице Рэчел не отразились никакие эмоции. Она отдала малышку. Она даже не ответила, просто смотрела, как они спускались с холма.

Амос придвинулся к Рэчел и взял ее руку в свои.

– Послушай, я не хочу, чтобы эти две сплетницы доставили тебе хоть минуту несчастья. Они вряд ли узнают леди даже с близкого расстояния.

Лицо Рэчел осветила грустная улыбка.

– Очень мило с вашей стороны, мистер Колфакс.

– Амос, – исправил он, пожимая ее руку.

– Но я думаю, ты слишком предвзято относишься к ним. А как нога Августа? – поинтересовалась она.

– Летти говорит, что прекрасно, – он тронул ее руку и обратился к Джейку: – Наш маленький ангел выглядит усталым. Увози ее домой. Я здесь закончу.

– Спасибо, старик. Думаю, мы с тобой сочтемся.

Чтобы не выглядеть хуже Маклина, Джейк положил руку Рэчел на свою, и под руку они пошли по склону холма. Было восхитительно чувствовать ее рядом, ощущать теплоту ее пальчиков, крепко сжимавших его руку через ткань рубашки.

Настоящая леди – не надутая матрона, как другие, – истинная леди. Амос прав. Ему повезло, что он завладел ею. Когда они были в нескольких ярдах от дома, проехал Маклин, даже не взглянув на них. Джейк смотрел, как он ехал шагом на великолепно сложенном чистокровном скакуне, купленном, видимо, для соревнований. Неохотно, но Джейк-таки восхитился ровным шагом животного, поднимающегося на холм. Хорош галоп у этого длинноногого скакуна.

Но зачем приезжал Маклин? Даже на таком животном, как это, Маклину понадобится два часа, чтобы вернуться в город. Четыре часа – чертовски долгое время верхом на лошади для двухминутного визита. Джейк поджал губы. Что-то здесь нечисто.

– Да, нет сомнений! – сказал он вслух.

– Извини. Что ты сказал? – спросила Рэчел, когда они остановились возле фургона.

– Ничего. Сам я с собой разговариваю. Старая привычка.

– Как ты считаешь, надо прощаться с Дженнингсами? Я бы хотела подождать тебя здесь.

– Конечно. Давай подсажу в фургон.

Он подсадил ее и повернулся, чтобы отправиться к дому.

– Подожди минутку, – Рэчел повернулась и достала из глубины фургона свой саквояж.

Она достала оттуда пузырек с лауданом и передала его Джейку.

– Скажи мистеру Дженнингсу, что надо дать его жене: две столовые ложки перед сном в течение двух следующих дней.

После того, как Джейк передал инструкции жены и попрощался, Клайтон настоял на том, чтобы его проводить.

Он подошел к Рэчел.

– Я не мог позволить вам уехать, не сказав, как вы нам помогли. Вы просто не понимаете этого.

– Я думаю, что знаю, – сказала она. – Я так сожалею, что мы познакомились при таких трагических обстоятельствах. Возможно, когда-нибудь позже…

– Да, я уверен, что Эмили это понравится, – усталыми глазами он наблюдал, как Джейк забирается в фургон. – Подождите минуту. Я хочу вам кое-что дать.

Он бросился за дом в коптильню и вернулся с окороком в руках.

– О, мы не можем это принять, – сказала Рэчел, когда он подал ей это. – Это так много…

– Нет, примите. Эмили хотела бы этого, – умоляющий взгляд мужчины был обнажен, словно открытая рана.

– Возьми, – приказал Джейк. – Спасибо, Клайтон. Он нам наверняка понравится. Извини, но нам надо домой, доить корову. – Он перекинул поводья через круп лошади.

– Заглядывай в любое время.

Когда дом Дженнингсов исчез из виду, Рэчел повернулась к Джейку.

– Нам не следовало бы брать окорок. Их запасы малы. И за исключением нескольких соленых кусков свинины, это было единственное мясо.

– Сегодня этот мужчина потерял ребенка. Ты же не хочешь, чтоб он потерял и лицо? – Он видел, что она уже открыла рот для возражений.

Он ее оборвал:

– Если бы ты не взяла это, ты бы его опозорила.

– Это глупо. Я бы предпочла, чтоб он был задет слегка, чем чтобы его дети голодали.

Если мужчина не чувствует себя мужчиной, его никто не будет ценить: ни он сам, ни его семья.

– Просто из-за окорока?

– Не волнуйся об этом. Я пойду завтра и застрелю для них оленя или лося.

– Правда? – Рэчел положила свою руку на его ладонь. – Мне так жаль их. Они такие бедные… И маленькая Бекки… Все это… – Ее голос упал.

Ее расстройство задело и Джейка. Взяв вожжи в одну руку, он прижал ее к себе, наклонившись так, что подбородок коснулся ее волос.

– Я знаю, – прошептал он. – Она была такая маленькая… такая… – Он проглотил комок.

– Я знаю. Но ей уже не больно, – сказал он, прижимая ее все сильнее. – Я помню, читал однажды о том, что Иисус был в сердце своего Отца, и я стараюсь думать о Бекки также. Иисус не оставляет нас, он помогает нам жить смеясь и щебеча, как это делала малышка. Она любила поболтать.

Дыхание Рэчел из прерывистого перешло в ровное и спокойное.

– Правда? – чуть слышно спросила она.

Каждый момент, проведенный в играх с этой милой четырехлетней девочкой, вспыхнул в памяти Джейка с небывалой живостью. Один за другим.

– Да, она… она… – Больше он ничего не мог сказать.

Рэчел проснулась счастливой, умиротворенной. Она снова была со своим викингом. Но на этот раз все было по-другому. Никаких драконов. Только он и она, он и его Валькирия в объятиях друг друга. Ветер трепал их волосы, когда они плыли по радуге в… Валгаллу.

Вдруг Рэчел вспомнила, где она, повернулась и посмотрела на место рядом. При бледном свете луны она увидела, что никого, кроме нее, нет в постели. Чтобы быть уверенной, она осторожно пошарила по нежной меховой накидке. Джейка не было. Он, наверное, снова спит в сарае. Неожиданно она погрузилась в пучину одиночества. Это было что-то большее, чем одиночество. Она чувствовала себя грубо отвергнутой, и от этого снова расплакалась. «Не будь такой простофилей!». Она села и вытерла слезы со свирепым упрямством. «Он знает, как ты устала».

Полностью проснувшись, Рэчел подсунула под голову подушку. Она почти успокоилась и натянула огромное одеяло почти до подбородка, чтоб не продрогнуть.

«Да, – думала она, – он был так мил, так заботился. Принес в своих огромных ведрах воды, чтоб она могла вымыться. И как он стоял в сарае, пока она не закончила. Я уверена, он был там. Не раз я посматривала в окно, пока сидела в корыте. Потом он помог ей приготовить ужин. И твердо настоял, чтобы она отправилась в постель, пока он мыл посуду. Во второй раз за четыре дня».

Он определенно не получил то, ради чего так старался. Веселье охватило ее, когда она вспомнила ухмылку, появившуюся на лице Джейка в тот первый день, когда мистер Дорсет вызвал его на улицу и объяснил, какие у нее «достоинства».

Он, конечно, уже не тот грозный гигант, каким казался в первую встречу. Но все же, тот ли он, кого она хотела бы в мужья? Как он может быть тем? Они пришли из миров столь разных, что странным является даже сам факт разговора на одном языке. Джейкоб Обейдо Херувим Стоун – человек с гор, первопроходец, колонист – и Рэчел Элизабет Чэмберс, изнеженная, образованная, такая порядочная леди.