Пенелопа Томас - Тайна

Вскоре после начала занятий в дверь постучала экономка. За ее спиной стояла высокая сухая дама, хорошо одетая; по ее глазам видно было, что она не любит шутить, знает себе цену.

Миссис Пендавс провела ее в комнату и представила.

— Мисс Риджер. Надеюсь, Вы извините нас за вторжение, она пришла, чтобы снять мерку с Клариссы. И Вашу тоже, — добавила она менее официально.

— Мою? — от удивления я поднялась со стула.

— Его Светлость говорит, что Вам тоже нужно сделать несколько платьев.

— Но мне хватает своих, — пыталась защищаться я. — А если понадобятся еще, я куплю их на заработанные деньги.

Миссис Пендавс сложила руки и стояла в позе послушной школьницы.

— Конечно, Вы правы поступать, как считаете нужным. Но лучше поговорите с хозяином. Он не терпит непослушания.

По ее едва уловимой улыбке я поняла — она уверена, что я сдамся, лишь бы не предстать перед ним лишний раз.

— Немедленно поговорю с ним. Он в кабинете? — решительно заявила я.

Она кивнула.

— Мисс Риджер может сначала заняться Клариссой. Здесь достаточно светло, можно не переходить в другую комнату.

Она, конечно, была уверена в моем поражении. Я направилась к двери, вызывающе задрав нос, в полной решимости удивить и разочаровать ее.

Дверь в кабинет была открыта. Не успела я постучать, как услышала голос лорда Вульфберна, приглашавший меня войти.

Он сидел за письменным столом, водрузив на него ноги и ехидно посмеиваясь.

— А! Мисс Лейн! Я ждал Вас. Миссис Пендавс сообщила, что прибыла портниха, — он едва сдерживал смех.

Его вид и тон меня раздражали. Он снова провоцировал меня.

— У Вас совершенно отсутствует понятие приличий, — сказала я.

— Отсутствует? Совершенно точно, я никогда не думал обратное. Если вы когда-то и считали меня приличным человеком, это было предубеждение. Но в чем я виноват в данном случае? В том, что хочу видеть свою воспитанницу прилично одетой?

Он сделал ударение на слово «прилично», и я подумала, что истинные его намерения совсем в другом. Но меня не эта часть его заявления выводила из себя.

— Пора уже прекратить эту игру, — сказала я. — Я не Ваша воспитанница, а не больше, чем молодая женщина сомнительного происхождения, которую воспитали из жалости. Сомневаюсь, что мои предки занимали более респектабельное положение, чем, скажем, у Вашей служанки Мэри. Я ничего не требую, кроме положенной мне зарплаты. Из этих денег я буду покупать себе такую одежду, какую сочту нужной. И сама буду решать, когда и как часто пополнять свой гардероб.

К моему ужасу, он скинул ноги со стола и поднялся с кресла. Это движение было столь же стремительным и решительным, как в тот первый раз, когда мы имели беседу в кабинете. В нем с трудом можно было узнать развалившегося нагловатого барина, которого я видела перед собой минуту тому назад. В мгновение ока он оказался рядом со мной, впился в меня сверлящими темными глазами, как варвар-завоеватель. Мне пришлось собрать все мужество, чтобы сохранить ровную осанку, сидя на диване, а не вдавиться в спинку.

— Принимаю Ваше предложение, мисс Лейн. Давайте покончим с играми. Возможно, мое предложение не удовлетворяет требованиям приличного поведения. Тем лучше. Я уже много лет не забочусь о приличиях, но не стал от этого хуже, — в его голосе появилась твердость, которой можно было бы восхищаться, если бы она была направлена на более благородные цели. — Однако должен признаться, я действительно считаю Вас своей воспитанницей. Именно поэтому полагаю, что имею право, точнее, в мои обязанности входит заботиться о Вашем обеспечении.

— Но…

— Что касается денег, то я намеревался назначить Вам пособие. Просто я еще не посвятил Вас в свои планы, потому что считал, что Вам не нужны деньги в данный момент.

Я раскрыла рот от удивления.

— Пособие?!

— Это более соответствует Вашему положению в доме.

— Напротив. Совсем не соответствует.

Он помрачнел и выпрямился. Мне казалось, что мускулы напряглись под сюртуком. Чувствовалось, что ему стоит труда сдерживаться. Голосом, таким мягким, что в нем звучала угроза, он произнес:

— Прошу не путать меня с братом, мисс Лейн. В целом я нахожу, что он вел себя самым неподобающим образом, а то, что Вы рассказали о нем, не может убедить меня в обратном.

У меня взмокли ладони, сердце бешено колотилось. Мне хотелось только одного — скорее убежать, скрыться от его сверлящих зрачков. Но этот же взгляд приковывал меня к дивану. Нервно сглотнув, я заставила себя понять, что он сказал о брате. Заключение, к которому я пришла, было неутешительным — я сама дала ему повод так отзываться о родственнике.

— Я тогда говорила не подумав, — старалась оправдаться я, во рту пересохло. — Не имела права критиковать.

Опустив глаза, я надеялась, что это положит конец пререканиям. Но Его Светлость не унимался.

— Должен ли я считать, что Вы мне лгали? — властно спросил он.

Я разозлилась.

— Конечно, нет.

Наши взгляда встретились. Вместо упрека и отвращения я прочла в его глазах сострадание. Но не только. Он хорошо понимал, что, если выразит сочувствие, я могу разрыдаться. Поэтому он сознательно старался меня разозлить.

— Так Вы говорили правду? — переспросил он, словно не догадываясь, какие чувства бушевали во мне.

— Возможно, и так. Но это была только часть правды. Другая часть заключается в том, что Ваш брат кормил и одевал меня многие годы, платил за мое образование, предоставлял мне крышу над головой.

Он усмехнулся, взгляд смягчился.

— Вы правы. Я сам обязан ему теми же милостями. До его смерти Холл принадлежал ему. Я жил в его доме с семьей на деньги, которые он мне платил. Но смею заверить, его щедрость объяснялась не особой любовью, не даже милосердием. Ему удобно было, чтобы я жил здесь. Если кто-то и приносил жертвы, так это я. Моя бедная жена ненавидела это место, оно наводило на нее ужас. Она заплатила жизнью, — пробормотал он, словно говоря с самим собой. Он стряхнул неприятные воспоминания, снова обретя уверенность. — Он взял Вас в дом, потому что это было ему нужно в то время. Если бы не необходимость соблюдать приличия, он бы не задумываясь выбросил Вас снова на улицу. После рождения Анабел Вы ему стали не нужны.

— Тем более Вы не можете считать, что несете за меня ответственность, — сказав это, я почувствовала себя увереннее.

Он снова выразил досаду.

— Вам кажется, что Вы выиграли сражение, не так ли? Мне доставляет особое удовольствие разочаровать Вас. Возможно, формально у меня нет оснований считать Вас своей подопечной. Кроме того, я требую от Вас услуг, которые в этом случае Вы не обязаны бы были оказывать. Тем не менее я считаю, что обязан заботиться о Вас, так как в некотором роде Вы все же член семьи Вульфбернов.