Элизабет Кейз - Негодник

Коннел поднялся на ноги, обошел вокруг стола и, опустившись на одно колено, пожал руку мальчика. Сейчас он заметил, что у Росса было кое-что и от матери, во всяком случае, глаза оказались того же небесно-голубого цвета. Невольно улыбнувшись, Коннел проговорил:

– Здравствуйте, мистер Росс Делейни. А я – Коннел Делейни из Гленмидских конюшен, где…

– …где самые лучшие лошади во всем графстве Килдэр! – подхватил мальчик. – Папа всегда говорит: в Ирландии выращивают лучших в мире лошадей, а лучшие в Ирландии лошади выращиваются в Килдэре. Выходит, гленмидские лошади – лучшие из лучших.

– Мне тоже приходилось слышать об этом, – кивнул Коннел, сердце которого молотом билось в груди. В детстве они с Финном постоянно говорили о своих семейных конюшнях, которыми ужасно гордились.

Кивнув Россу, Коннел выпрямился и отвернулся, не в силах больше смотреть на мальчика. Казалось, перед ним стоял призрак из прошлого, и было не так-то просто убедить себя в том, что этот мальчик – вовсе не Финн, что Финн умер несколько месяцев назад. А для него, для Коннела, кузен умер уже много лет назад. Даже в лучшем из миров Коннел не согласился бы играть роль снисходительного дяди, хотя бы того и требовал момент. Да-да, чем скорее они с Россом разойдутся этим утром, тем лучше.

Повернувшись к девочке, стоявшей в дверях, Коннел спросил:

– Что ты хотела сказать мне, Мэри?

– Кажется, мистер Росс без ума от лошадей, сэр, – ответила девочка, завязывая ленточки шляпки. Взглянув на мальчика, она проговорила: – Подойдите, пожалуйста, сюда, молодой человек, и наденьте вот это. – Она указала на куртку, которую придерживала локтем.

Коннел едва заметно улыбнулся. Мэри сейчас очень походила на свою мать. Именно такой – строгой и настойчивой – была много лет назад Дженна О’Тул, опекавшая мальчишек Делейни.

Экономка же вдруг внимательно посмотрела на дочь и проговорила:

– Мэри, ты что, забыла? Ты, кажется, хотела что-то спросить у мистера Делейни, верно?

Щеки Мэри вспыхнули, и девочка, сделав реверанс, сказала:

– Прошу прощения, сэр. Миссис Делейни просила меня узнать у вас, где можно и где нельзя гулять с мальчиком. Она сказала, что не хотела бы, чтобы ее сын гулял там, где не положено.

Росс, надевавший куртку, замер, уставившись на человека, от которого сейчас зависела его судьба. Коннела же вдруг пронзило чувство острой жалости при воспоминании о том, с каким нетерпением они с Финном всегда стремились вырваться из дома, вырваться на просторы бескрайних пастбищ Гленмида. Но Коннел решил, что этого мальчика лучше держать в узде.

– Попробуйте погулять во фруктовом саду, Мэри, – предложила входящая в кухню Бриджет. Заговорщически подмигнув Коннелу, она добавила: – Если, конечно, хозяин разрешит.

Росс покосился на Коннела, затем с мольбой в глазах посмотрел на Бриджет:

– Но, тетушка, ведь лошади…

– Полагаю, фруктовый сад – прекрасная идея. – Сейчас Коннелу хотелось только одного – чтобы мальчик поскорее ушел. Он и сам бы убежал из кухни, если бы оба выхода не были перекрыты. – Не ходите на ту сторону дороги – там у нас выгоны и конюшни. Все же здесь не парк развлечений.

Если бы Коннел не был так напуган вторжением гостей в его жилище, он никогда не смог бы представить, что с его уст сорвутся те же самые слова, которыми когда-то одергивали его дядюшка Бреннан и отец.

– Но, тетушка Бриджет, неужели ты не знаешь, что лошади совсем в другой стороне? – Маленький Росс посмотрел округлившимися глазами сначала на Коннела, потом опять перевел взгляд на тетку.

– Я уверена, что ты найдешь в саду несколько деревьев, которые тебе необходимо покорить, мой мальчик. – Бриджет обняла мальчика за плечи. – С них ты сможешь осмотреть окрестности, не предпринимая дальних прогулок. А лошади здесь повсюду. Ты непременно их увидишь, очень скоро увидишь.

Но Росс, явно не желавший смириться, уставился на свои ботинки и пробормотал что-то невнятное, причем явно на гэльском языке.

Коннел с удивлением поднял брови. В этом мальчике было слишком много от Финна. Именно так реагировал когда-то маленький Финн, если кто-либо из взрослых покушался на его свободу.

Сочувствие слетело с лица Бриджет, когда она крепче сжала плечи Росса и строго проговорила:

– Что за поведение, мой дорогой? Как ты разговариваешь со взрослыми? Учти, что мы уже не на корабле. Здесь никто не станет потакать твоим капризам.

Коннел с сочувствием посмотрел на мальчика. «Мистер Росс без ума от лошадей», – кажется, так сказала Мэри. Наблюдать за лошадьми, сидя на яблоне, – совсем не то, что находиться во дворе рядом с ними. Но Коннел тут же подавил в себе жалость. Самодисциплина – вот первое, чему следует научиться наезднику.

– Да, мэм, конечно, – со вздохом пробормотал мальчик. Подняв голову, он посмотрел на Бриджет и снова вздохнул. – Мэм, прошу меня простить. Просто я не подумал…

– Тогда иди и веди себя как следует. Постарайся не огорчать Мэри. – Бриджет отпустила плечи мальчика и добавила: – Постарайся следить за своими манерами, Росс. Мы все немного устали после долгого путешествия. Но мы все равно должны вести себя как воспитанные люди. – При этих словах Бриджет вопросительно взглянула на Коннела, взглянула так, словно ожидала какой-то реакции с его стороны.

«Неужели Бриджет знает о том, что произошло на кухне этой ночью?» – с беспокойством подумал Коннел. Ему вдруг ужасно захотелось последовать примеру Росса – то есть потупиться и попросить прощения.

– Гленмидские лошади не игрушки, парень, – сказал он, взглянув на мальчика. – Самое главное – ты должен помнить: прежде чем подойти к ним, надо научиться слушаться и подчиняться. Ты меня понял?

Росс молча кивнул, потом вдруг сказал:

– Да, конечно. Мне кажется, вы не очень-то похожи на моего отца, но сейчас говорите точно так же, как он.

Это было сказано таким тоном, что Коннел не смог удержаться от вопроса:

– А что именно говорил твой отец?

– Он всегда говорил мне «нет» или «потом». Но «потом» никогда не наступало.

Росс вышел из кухни в сопровождении Мэри О’Тул. Резко развернувшись, Коннел последовал за Бриджет. Ему очень хотелось догнать мальчика, посадить его себе на плечо и отправиться с ним в конюшни, но он сдержался.

Как только его губы прижались к ее губам, ощущения Бетани наполнились запахами свежей травы и сандала. И тотчас же все в ней словно вспыхнуло – по всем членам пробежал совсем ей незнакомый огонь желания.

Он провел пальцами по ее подбородку. Дыхание его касалось ее щеки. Бетани никогда не чувствовала такого ласкового и трепетного к ней отношения.

Невольно вздрогнув, она открыла глаза – и замерла в изумлении.