Элизабет Кейз - Негодник

– Именно это я и люблю в тебе больше всего, дорогая кузина.

Раздался громкий раскат грома, и Джеймс тут же закрыл ставни.

– Если Делейни еще в дороге, ливень должен охладить их пыл, – со смехом проговорила Вивиан.

Больше всего на свете Бетани желала Коннела Делейни, желала его любви – в этом она была абсолютно уверена. И все же в глубинах ее души таился страх. Она отчаянно пыталась справиться с собой, пыталась преодолеть сомнения, однако ей никак это не удавалось.

– Коннел, – прошептала она. – Коннел, ты слышишь?..

Он взглянул на нее с улыбкой:

– Я привез тебя сюда, чтобы укрыть от непогоды, но тебе, кажется, потребуется защита от меня.

– Возможно, что это тебе потребуется защита от меня, Коннел Делейни. – Она умолкла, прислушиваясь к гулким ударам своего сердца. А может, ей сейчас не следует ломать голову над тем, правильно ли это будет или нет? Их влечет друг к другу, и это – главное, а все остальное осталось там, за стеной дождя. Прошлые ошибки и сожаления, приносившие обычно боль и страх, будут ждать их за стенами пещеры, а здесь существует только одно – потребность быть вместе, уйти от одиночества и печали хотя бы ненадолго.

Коннел молчал, и она прошептала:

– Боже, помоги нам обоим.

Он снова привлек ее к себе и поцеловал, от чего голова у нее пошла кругом. Сейчас ничто не имело значения – только его губы, слившиеся с ее губами. Этот мужчина и эти мгновения – они принадлежали только ей, и она от них не откажется.

Как Коннел сказал тогда?.. Что-то о том, что целовать ее, Бетани, надо всегда – даже тогда, когда этого делать не следует.

Бетани никогда не чувствовала себя так чудесно, никогда не испытывала такую полноту желания. Разумеется, Финн никогда не смог бы…

Она заставила себя не думать о муже, забыть о нем хотя бы на время. Сейчас она в объятиях Коннела, и Финна здесь быть не должно. И все же не так-то просто сбросить тяжелые воспоминания…

– Я не могу… Мне нужно… – Она умолкла, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свою душевную боль, боль, которую она так успешно и так долго скрывала.

– Бетани, что с тобой? – Теперь он смотрел на нее с беспокойством. – Что случилось?

– Я… я… – Она резко отстранилась от него, внезапно почувствовав себя ужасно глупой, никчемной и униженной.

– Что случилось? Я обидел тебя? – Коннел пытался заглянуть ей в лицо.

Бетани же в эти мгновения вдруг представилось, что это Финн ее преследует… мучает. Слезы струились по ее щекам, и она никак не могла их сдержать, лишь утирала ладонью время от времени.

– Что-то не так? Скажи мне, что именно. – Коннел обнял ее за плечи, но из глаз по-прежнему лились потоки слез. – Дорогая, чем я обидел тебя?

И тут Бетани поняла: Коннел действительно считал, что чем-то ее обидел, и теперь винил себя. Всхлипнув, она пробормотала:

– Нет-нет, Коннел, это не ты, не ты…

Во взгляде его темных глаз она увидела недоверие. И еще – беспокойство и неуверенность.

– Тогда кто же? – спросил он наконец.

– Финн.

Это имя словно возвело между ними каменную стену. Коннел помрачнел, черты его заострились.

– Я… Финн… – Бетани снова всхлипнула и тут же утерла слезы. – Понимаешь, Финн… он не был нежным… Он… – Сделав глубокий вдох, Бетани немного успокоилась. – Видишь ли, с мужем я никогда не переживала таких чудесных минут, как с тобой… До вчерашней ночи я никогда не знала… Даже представить не могла, что женщина может испытывать такие чувства.

– «Чудесных минут»? – переспросил Коннел; казалось, ее признание очень его удивило.

– Да, чудесных, – кивнула Бетани. – Финн не был нежным, он был ужасно грубым и невнимательным. А мое замужество – это была постоянная боль и унижения.

Напряженный взгляд Коннела напомнил Бетани их первую встречу; тогда он тоже смотрел на нее так, словно хотел проникнуть в самые тайные уголки ее души.

– Он издевался над тобой?

– Да.

Коннел стиснул зубы и провел ладонью по волосам.

– Он говорил, что я недостаточно приветливая… недостаточно, общительная… недостаточно ответственная… Ни в чем я не могла быть «достаточной». И еще он не хотел… Не хотел, чтобы родился Росс, хотя я очень этого хотела. Финн совершенно меня не понимал. Но ему очень нравилось всякий раз давать мне понять, что, я – никудышная жена. – Бетани вспомнила, что решила сейчас не вспоминать про Финна, – сейчас ей хотелось хоть немного счастья. Взглянув на Коннела, она прошептала: – Быть с тобой… Прошлая ночь… А теперь здесь…

– Мне так жаль… – сказал он со вздохом. – Я понятия не имел. Поверь, я никогда не причиню тебе боли.

– Ах, Коннел, ты не понимаешь!

– Я все прекрасно понимаю, Бетани. Я не должен быть причиной твоих слез. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Бетани, я ужасный эгоист. Я желал тебя, совершенно не заботясь о том, хочешь ли этого ты.

Слезы снова полились из ее глаз, но теперь это были слезы облегчения и радости.

– Коннел Делейни, ты никогда не причинишь мне боль. – Прильнув к нему, Бетани поцеловала его. – Я люблю тебя, Коннел.

– Но, дорогая, если ты боишься… если ты не… Лучше скажи мне сейчас. Пожалуйста, скажи…

– Да, Коннел, да.

– Но Финн…

– Послушай, что я скажу тебе. Ты должен знать: прошлое ушло без возврата.

– А настоящее?

– А в настоящем… Ты будешь любить меня, как обещал.

– Но я ничего такого не обещал.

– Нет, обещал. – Бетани улыбнулась и, передразнивая ирландский акцент Джека и Бриджет, проговорила: – Ты обищал любить всем жарам сваева тела, прикаснавением тваих рук и тваих губ.

– А, типерь я панимаю! – включился в игру Коннел и поцеловал Бетани в губы. – Ох, дорогая, ты с ума меня сведешь! – добавил он несколько секунд спустя. И вдруг сказал что-то на староирландском.

– Хотела бы я знать, что ты сейчас произнес.

– Нет слов, чтобы выразить… как я желаю тебя.

Губы их снова слились в поцелуе, а затем слились и тела.

Через какое-то время тишину пещеры нарушало лишь прерывистое дыхание влюбленных, и еще где-то в отдалении слышался шум дождя. Они долго лежали без движения, не выпуская друг друга из объятий. Коннел был оглушен и потрясен глубиной новых ощущений. Никогда в своих скитаниях и попытках забыть о горе, что причинил ему Финн, не испытывал он таких чувств, как сейчас с Бетани.

«Финн… он не был нежным…» – то и дело вспоминались ему ее слова.

И эти слова, тон, которыми они были произнесены, окончательно убедили его в том, что Бетани – очень сильная женщина. Однако сама она даже не подозревала о своей силе – считала себя слабой и нерешительной. И вот теперь эта мужественная женщина, пристально глядя на него своими небесно-голубыми глазами, говорит, что желает его, Коннела Делейни…

– Бетани… – Он провел ладонью по ее спине. – Прошу у тебя прощения… за то горе, что причинил тебе Финн.