Элизабет Кейз - Негодник

Слова Вивиан еще больше изумили Коннела, но сейчас у него не было времени ни на размышления, ни на угрызения совести.

– Вивиан, скажи, что задумал Джеймс? Зачем вымещать все это на Бетани через столько лет?

Вивиан стиснула зубы, ее душила ревность. Немного помолчав, она выпалила:

– Джеймс раньше не говорил мне всего, но он задумал любым способом погубить тебя, например, женившись на женщине, которую ты полюбишь…

– Ты сказала… «женившись»?

Джеймс собирается жениться на Бетани? Только не это! По щекам Вивиан снова потекли слезы.

– Или за счет займа, который ты взял на свои конюшни. Займом этим распоряжается Джеймс. Он поставил Бетани перед выбором: либо Гленмид, либо ты. – Вивиан вздохнула и утерла слезы.

Неужели Джеймс поставил Бетани перед таким выбором? О Боже! На Коннела словно вылили ведро холодной воды. Ведь совсем недавно Бетани согласилась стать его женой, а теперь ее заставляют взять свои слова обратно и принести себя в жертву, чтобы доказать свою любовь.

Коннел выскочил из домика, увлекая за собой Вивиан. Надо было срочно что-то предпринять.

– Ты знаешь, где они сейчас?

Однажды Коннел уже потерял женщину из-за того, что недостаточно решительно и быстро действовал. Другую он не потеряет.

– Понятия не имею. Недавно, до того как ты меня нашел, они были еще здесь. Если они уже уехали…

– Идем! – Коннел крепко ухватил Вивиан за локоть и поспешил назад, к тропинке.

Итак, его банкиром был Джеймс Кэри. Следовательно, все документы, все бумага проходили через руки Джеймса. Разумеется, он знал об этом, но никогда не задавался вопросом: а почему?

Какой же он идиот! Глупец, допустивший в погоне за прибылью самую ужасную ошибку. В результате его любимая женщина оказалась в опасности.

Возвращаться в дом не было смысла: Коннел был уверен, что ни Джеймса, ни Бетани там нет. Немного помедлив, он свернул на другую тропинку, ведущую к площадке, где стояли экипажи и лошади гостей; даже в этот поздний час не все еще уехали, и многие продолжали отмечать успешный исход сегодняшних торгов. Джеймс и Бетани не могли уйти далеко. Это было очевидно.

Ночное небо еще больше потемнело, и воздух, казался душным и тяжелым. Увлекая за собой. Вивиан, Коннел бросился к экипажам. Он должен, во что бы то ни стало догнать Бетани. Он не позволит Джеймсу увести ее. Никому не позволит…

«В нем не было нежности». Коннелу вспомнилось грустное лицо Бетани, когда она рассказывала о жизни с Финном. Стиснув зубы, Коннел ускорил шаг; он твердо решил: за каждую обиду, нанесенную Бетани, Джеймсу придется дорого заплатить. То, что этот человек сделал с Финном и с ним, с Коннелом, не идет ни в какое сравнение с оскорблением, которое он нанес Бетани.

Подхватив подол юбки, Вивиан старалась не отставать. Вскоре они миновали, ряд экипажей «Ирландского скакового клуба», затем, внимание Коннела привлекло какое-то движение в самом конце этого ряда. Оставив Вивиан, Коннел стремительно бросился в ту сторону.

– Джеймс! Стой!

– Коннел! – В возгласе Бетани слышались страх и надежда.

– Джеймс, вернитесь!

– Нет, Коннел! Бетани останется со мной. Она сама так решила. Завтра утром Бетани станет моей женой!

– Нет, не станет, – заявила Вивиан, догнавшая наконец Коннела. – Подожди, Джеймс…

– Лучше помолчи, Вивиан! – в ярости прокричал Джеймс. – Ты почему привела его сюда? Предательница!

– Дело касается только нас с тобой, Джеймс, – сказал Коннел. – Бетани не имеет к нему ни малейшего отношения. Не имеет отношения к Розалин.

Тут Джеймс, сделал шаг к карете, и в свете бокового фонаря блеснул миниатюрный пистолет, который он держал в руке. У Коннела перехватило дыхание. У Джеймса пистолет! Он может застрелить Бетани! О небо!

– Ради всего святого, Джеймс, отпусти Бетани!

– Нет! – Джеймс втолкнул Бетани в карету и захлопнул дверь. – Я не собираюсь ее убивать, Коннел. Можешь не беспокоиться. Бетани выйдет за меня замуж, и я не намерен причинять вред будущей матери моих детей. Но если она будет несчастна из-за собственного неверного-выбора, то можно считать это подходящей платой.

Смертельно бледная, Бетани молча смотрела на Коннела из окна кареты. «Может, угрозы Джеймса так напугали ее, что она не смеет сказать?» – подумал он.

– Что она тебе сделала? Что Бетани сделана Розалин?

– Она родила Финну сына. Дала ему то, на что Финн не имел права.

«Не имел права»? Коннел с удивлением посмотрел на Джеймса, потом проговорил:

– Неужели ты не знаешь, какие отношения были у нас с Финном? Неужели не знаешь, как я относился к тому, что он сделал с Рози, со всеми нами?

Джеймс взглянул на него с презрением:

– Я слишком хорошо знаю, какие чувства ты испытывал к своему дорогому братцу. Ведь именно мне приходилось все эти годы выслушивать твое нытье, глотать все твои излияния, которыми ты хотел облегчить душу. Но знай: я ненавижу тебя за все, что вы с Финном сделали с моей несчастной сестрой.

Наполненные болью и ядом слова Джеймса терзали душу Коннела. Все прошедшие годы он настолько был погружен в воспоминания и переживания о произошедшем между Рози и Финном, настолько был занят своими собственными тяжкими раздумьями, что даже не замечал, как выплескивал все свои горести на Джеймса. И он был благодарен Джеймсу, благодарен за дружеское участие. А тот, оказывается, все это время… Ох, какой же он, Коннел, болван!

Каким же он был олухом! Был и есть.

– Я любил Рози, ты ведь знаешь об этом. И она это знала. Финн также знал о моей любви.

– В таком случае моя женитьба на Бетани – способ спасти ее.

– Спасти?

– Любовь твоя ничего не дала Розалин, Когда она оказалась в отчаянном положении, когда ей нужна была твоя помощь и поддержка, ты оттолкнул Рози. – В словах Джеймса звучали боль и гнев. – Финн погубил ее тело, а ты убил душу. Я доверил сестру твоей заботе, а ты отбросил Рози как ненужную вещь. – Теперь слова Джеймса звучали подобно ударам молота.

– Но это не так.

– Именно так.

– Я любил ее, Джеймс. Я любил Розалин, И продолжал бы заботиться о ней, несмотря на ее связь с Финном. – Сказав это, Коннел расправил плечи, ибо в словах его заключалась чистая правда – правда, которую он таил все эти годы, но никогда не произносил вслух, ибо такие слова показались бы попыткой оправдаться. Но в данную минуту он сказал это, потому что у него не было выбора – он обязан был спасти Бетани. – Мы с Рози сначала повздорили, и я не мог рассуждать здраво. Но я бы принял ребенка и любил бы их обоих. Только сначала я должен был увидеть Финна и убедиться, что он оставит нас в покое и позволит во всем разобраться, решить, как жить дальше. Увы, случилось так, что Рози покончила с собой.

Губы Джеймса скривились в болезненной гримасе.