Клаудиа Дэйн - Брачное ложе

– Разве вы не можете простить оступившегося человека? – прошипела она сквозь зубы. – Ведь это вы расставили для него эту ловушку.

Глаза Хенли расширились. Бертрада открыла от удивления рот. Значит, она не знала.

– Сколько должен Ричард просить у вас прощения? Может ли сам Господь смягчить ваше черствое сердце? Вы использовали свою жену как падшую женщину, Хенли. У кого вы попросите прощения за это?

– Достаточно, – сплюнул он. – Ты всегда была надоедливой девчонкой.

– Говорите с Изабель вежливо или же не говорите совсем. Делайте со мной, что считаете нужным, но не смейте даже косо смотреть на мою жену, – холодно сказал Ричард.

Как так получалось, что полуобнаженный, коленопреклоненный человек скрывал за своими словами такую смертельную угрозу?

– Пожалуйста, выполните его просьбу, – стала умолять Бертрада своего мужа. Ее глаза казались огромными черными озерами, наполненными болью и унижением.

– Хорошо, – сквозь зубы процедил Хенли. На его лбу раздулась и пульсировала толстая синяя вена. – Ты прощен.

Ричард наклонился вперед и, сжав руку Хенли, поцеловал ее.

– Благодарю вас, – сказал он.

Изабель в первый раз за этот день вздохнула полной грудью. Все кончено. Но это было только начало. Изабель и не догадывалась, как далеко может завести Ричарда его чувство долга.

– Бертрада, – сказал Ричард, вставая. Все глаза были прикованы к его полуобнаженному торсу. – Просите прощения у своего мужа. Так будет правильно. Признайтесь во всем, облегчите душу.

Казалось, что Бертраде не очень хочется просить прощения у человека, который улыбался и делал вид, что ничего не замечает, в то время как она резвилась с другим мужчиной. Но Ричард твердо решил, что она должна идти той же дорогой очищения, что и он сам. Это был единственный способ. Только это могло спасти ее. Иначе Хенли, честь которого публично задели, убьет ее, и никто не посмеет осудить его. Бертрада должна признаться во всем и получить прощение. Бертрада должна быть спасена, или же он будет в ответе за ее смерть.

– Хватит, – прорычал Хенли. Его лицо покраснело от гнева. – Я дал тебе то, чего ты от меня хотел, и этого более чем достаточно. И намного больше, чем ты заслуживаешь.

– Прощение – это всегда больше, чем мы заслуживаем, но кто из нас безгрешен? Кому из нас не нужно прощение? Давайте же, Бертрада. Вы знаете, что поступили неправильно. Снимите с себя груз вины, освободитесь от нее, – сказал Ричард. Взглядом он мягко подталкивал ее к действию.

У нее не было сил противостоять ему. Она соблазняла Ричарда, невинного мальчика, и этот флирт закончился в ее собственной брачной постели. Но ей нужно было хоть как-то залатать брешь, которая существовала в ее супружеской жизни. Она никак не могла забеременеть, а Хенли не такой человек, чтобы держать бесплодную жену. Ей нужно было зачать ребенка, и если не с Хенли, тогда с кем-нибудь другим, с кем-то, кто никогда и никому не скажет об этом предательстве. И Ричард, обаятельный, красивый, но одинокий, подходил для этого как нельзя лучше. Те краткие минуты, что они проводили вместе в постели, она до сих пор вспоминала, как проблески счастья в ее нелегкой жизни. Вынесенное на дневной свет, ее решение казалось ей теперь глупым. В их действиях не было достоинства, только отчаяние.

Она опустилась на колени, закрыв лицо руками.

– Это правда. Мое сердце устало от того груза, который я несу. Прости меня, Хенли, пожалуйста, прости меня. Я буду чтить тебя, если ты оставишь мне жизнь, и безропотно приму смерть, если ты не сможешь простить меня. Я жду. – Она подняла на него свои прекрасные глаза. – Моя душа спокойна.

Это была трогательная сцена. Она стояла перед ним на коленях, прекрасная, искренняя и в то же время по-женски покорная. Все присутствующие удовлетворенно кивали, одобряя ее действия, так понравилось им неподдельное раскаяние Бертрады.

Хенли чувствовал себя как пойманный в капкан зверь. Он знал. Да, это он делал так, чтобы эти двое больше времени проводили вместе, хотя прекрасно знал, к чему это приведет. Бертрада была красавицей, но его не волновала женская красота. Он сумел лишить ее девственности в их первую брачную ночь, но потом не смог заставить себя вернуться в ее постель. Она же, молодая здоровая женщина, хотела мужчину, и наконец ее взор остановился на Ричарде. И это не было случайностью, ведь сам Хенли сделал так, чтобы симпатичный и наивный юноша привлек ее внимание. Снова и снова он создавал все условия, чтобы они проводили вместе как можно больше времени. Перед Бертрадой он нахваливал своего юного оруженосца, Ричарда же убеждал, что он погряз во грехе похоти и никогда не сможет избавиться от него. Он хорошо сделал свое дело. И если бы все шло так, как он задумал, Бертрада понесла бы ребенка, а Ричард утонул бы в чувстве вины и был бы готов сделать для Хенли все, что угодно, чтобы искупить свое предательство. Но Ричард сбежал, Бертрада не забеременела, и вдобавок ко всему его секретные планы выплыли на свет Божий.

Бертрада, смиренная, раскаивающаяся, ждала его ответа. Убить ее сейчас, при всех, значило бы лишить себя и всеобщего уважения, и чести.

– Встань, Бертрада. Ты прощена.

Вместо того чтобы послушаться его, она закрыла лицо руками, пытаясь погасить рвущиеся изнутри рыдания, и упала к его ногам. Хенли помог ей подняться, страстно желая, чтобы все это представление поскорее закончилось. Бертрада поднялась на ноги, но тут же упала в его объятия, всем телом сотрясаясь от рыданий.

Ричард не двигался, словно ожидая чего-то.

– Убирайся, – рявкнул на него Хенли, указывая пальцем на ворота. – Тебе здесь больше нечего делать.

– Нечего? – спокойно спросил Ричард. – Вам лучше знать, Хенли. Если на вас лежит хоть какой-то грех передо мной или перед вашей женой, покайтесь. Если же ваша душа чиста – я уйду.

Ричард стоял неподвижно, ожидая решения Хенли. Тот же, казалось, терзался сомнениями.

– Не я нарушал свои клятвы, – сказал он наконец.

– Нет? – ответил Ричард. – А как же любить и уважать свою жену? Хранить и защищать? Беречь от греха?

– Слова, сопровождающие брачную церемонию? – спросил Хенли. – Ты ждешь, чтобы я держал в голове и выполнял каждую клятву, которую произносил в своей жизни?

– Да, – подтвердил Ричард. – Так и должно быть.

– Именно это ты задумал, когда разделся и прошел через мои ворота?

– Я только хотел прощения. Для всех, кто согрешил.

– Да ты скорее монах, чем мужчина, – проворчал Хенли.

– Не нужно быть монахом, чтобы видеть грех на душе человека или в его поступках.

– Сегодня каждый из нас должен плюхаться на колени в этой грязи? – прорычал Хенли. Глаза его гневно сверкали.

Ричард подступил к нему вплотную, и его обнаженная фигура громадой нависла над щуплым телом Хенли. Хриплым шепотом он сказал прямо в лицо своему бывшему лорду: