Эллен Марш - Гордячка

– Доброе утро, моя дорогая! – приветствовал девушку отец.

Граф наклонился, взял повод Амуретты и подвел кобылу поближе к Де Керу. Затем поцеловал дочь в щеку, напоминавшую розовый лепесток. Он с удовольствием смотрел на Сэйбл, отметив ее очаровательную прическу и искры в зеленых, как древесные листья, глазах. Темно-красная амазонка была ей очень к лицу, и у Чарльза сжалось сердце от гордости за свою единственную дочь, так напоминавшую своей красотой Рэйвен в молодости.

– Вчера вы, кажется, познакомились с моей дочерью, не правда ли? – обратился он к сэру Моргану, который с непроницаемым лицом наблюдал за ними.

Сэр Морган наклонил голову.

– Познакомились. Как вам спалось, ваша милость? Сэйбл изо всех сил старалась не выдать себя, прекрасно понимая, что за его официальным тоном кроется насмешка. Вскинув голову, она надменно посмотрела на гостя.

– Очень хорошо, благодарю вас! – Девушка перевела взгляд на руки сэра Моргана, небрежно державшие узду; она не могла не заметить, какими сильными они казались. – Странно, что Фальстаф позволил вам сесть на него!..

Одна бровь Моргана взметнулась вверх. Твердый взгляд его искристых голубых глаз встретился с ее взглядом.

– Когда правильно берутся за дело, можно подчинить себе что угодно, – ответил он. И, со значением взглянув на Сэйбл, добавил: – Или кого угодно.

Она отвела взгляд, взбешенная тем, что капитан позволяет себе говорить с ней так грубо в присутствии отца. Однако было очевидно, что граф не заметил намека сэра Моргана, ибо, добродушно посмеиваясь, предложил возвращаться домой.

– Ты успеешь все подготовить к состязаниям конников? – полюбопытствовала Сэйбл, намеренно поехавшая между отцом и Недом, по возможности дальше от Моргана Кэри.

– К нашему возвращению дистанция должна быть замерена. – Чарльз похлопал по лоснящейся шее Де Кера; граф с нетерпением дожидался той минуты, когда его чистокровный скакун потягается в скорости с соперниками, прибывшими накануне.

– А вы собираетесь участвовать в скачках, капитан Кэри? – оживился Лайм.

Сэйбл поразилась, увидев, как смягчилось суровое лицо сэра Моргана, когда он посмотрел на ее братишку, ожидавшего ответа.

– К сожалению, у меня нет для этого коня, дружок.

– А почему бы вам не взять Фальстафа? – удивился Лайм.

И граф, и сэр Морган дружно рассмеялись, а Сэйбл обиделась, что случалось с ней довольно редко. Было ясно: отцу нравится этот молодцеватый капитан; да и Лайм проникся уважением к широкоплечему моряку. Ее обида переросла в гнев, когда она подумала об этом «вторжении» в свою жизнь. Сэйбл удивилась тому, как быстро сэр Морган добился расположения ее отца и братьев.

Когда они вернулись, сэр Морган спешился первым. Передав Фальстафа появившемуся с виноватым видом Сэму, он подошел к Амуретте, чтобы помочь спешиться Сэйбл. Однако девушка намеренно проигнорировала его. Вытащив свою маленькую ножку из стремени, она грациозно, без посторонней помощи спрыгнула на землю. Единственной наградой капитану за его услужливость был надменный взгляд зеленых глаз; однако, к вящему разочарованию Сэйбл, сэр Морган лишь любезно склонил голову и отвернулся.

– Сестренка, я вижу, ты не очень-то жалуешь его, – заметил Эдвард, когда граф и сэр Морган пошли к дому. Лайм, сияя, бежал рядом с ними.

Сэйбл обняла изящную шею Амуретты и ласково погладила ее.

– Ты прав, – призналась она; кроме всего прочего, девушка не могла примириться с тем фактом, что Морган Кэри так же высок и широкоплеч, как и ее отец, и что он выглядит просто потрясающе в своей элегантной куртке и бриджах из телячьей кожи.

– Что он здесь делает? – немного помолчав, спросила Сэйбл у брата. – Как вышло, что он поехал с вами на прогулку?

– Отец позвал его, – пожал плечами Нед. – Он симпатичный человек. И определенно нравится отцу. – Юноша улыбнулся. – Мне еще не приходилось видеть, чтобы Фальстаф с таким покорным видом позволил оседлать себя постороннему человеку.

Сэм, успевший расседлать норовистого мерина и услыхавший слова Неда, энергично закивал седеющей головой.

– Верно, лорд Эдвард. Не могу не согласиться с вами! Даже не ожидал, что увижу, как кэп вернется на непокорной скотине.

Сэйбл поджала губы. Кажется, даже Сэм теперь уважительно говорит об их наглом госте – а ей было противно слушать похвалы в его адрес! Если бы она знала, что так получится, то непременно бы настояла, чтобы отец запретил Моргану Кэри приезжать в Корнуолл. Если бы она рассказала, каким неподобающим образом высокомерный капитан вел себя по отношению к ней в Лондоне, то отец иначе реагировал бы на присутствие Моргана Кэри в Нортхэде!

– Не имею представления, почему он здесь, – продолжал Нед, шагая рядом с Сэйбл по лужайке. – Видимо, это связано с какими-то незавершенными коммерческими делами, которые они с отцом затеяли в Лондоне.

– Не может быть, чтобы речь шла о компаньонстве! – воскликнула Сэйбл. – Только не говори мне, что капитан Кэри стал компаньоном Бэрренкортов!

Эдвард покачал головой:

– Не думаю, хотя, возможно, на следующей неделе отец отправится в Марокко именно на корабле сэра Моргана.

С языка Сэйбл чуть не сорвалось ядовитое замечание – в том смысле, что сэр Морган не из тех людей, кто соглашается заниматься таким банальным делом, как перевозка пассажиров, но она заставила себя промолчать. Не в ее характере было злословить на чужой счет или жаловаться своим родным, в особенности с учетом того, что она не собиралась объяснять им, почему так сильно недолюбливает Моргана Кэри.

Глаза девушки пылали гневом. Нечего удивляться тому, что сэр Морган посмеивается над ней. Он прекрасно понимал, что она ничего не скажет отцу об их первой встрече, в особенности после того, как граф принял его в своем доме. Сэйбл не сомневалась: если бы родители узнали о том, как сэр Морган Кэри пытался соблазнить их единственную дочь прямо у них под носом, это ужасно огорчило бы их. А огорчать родителей ей не хотелось. Поэтому девушка молила Бога, чтобы сэр Морган поскорее убрался. Она не знала, как долго еще сумеет делать хорошую мину при плохой игре.

К полудню гости, отведавшие обильного угощения на лужайке под навесом, собрались у стартовой липни беговой дорожки.

Скопление разноцветных зонтов и платьев, серых цилиндров и визиток в восточном конце парка заставляло вспомнить о том зрелище, которое можно наблюдать в Эпсоме в день дерби. Действительно, публика испытывала невероятное возбуждение, и даже самые консервативные матроны не могли удержаться – всем хотелось поставить несколько монет на ту или иную лошадь.

Дорожка была рассчитана на участие десяти лошадей, которых привезли из таких отдаленных мест, как Суффолк или Линкольн. Граф Монтеррей не так уж часто выставлял своих прекрасных коней на чисто спортивные бега, и его приглашение с радостью было принято друзьями и знакомыми, жаждавшими испытать своих скакунов в трудной борьбе.