Эллен Марш - Гордячка

Еще ни разу в жизни Морган не испытывал такого страстного желания обладать женщиной, какое испытывал по отношению к леди Сэйбл Сен-Жермен. Аромат ее кожи, мягкость уступчивых губ едва не сводили его с ума от желания, и сознание этого бесило его. «Такие чувства опасны, – думал он, – больше нельзя допускать этого».

Морган затолкал концы своей рубашки в бриджи и вышел из каюты, громко хлопнув дверью. Слезы градом покатились из глаз девушки, когда она поняла, что осталась одна, что, сама не желая того, озлобила Моргана. Приподнявшись на койке, она откинула за спину упавшие на глаза волосы да так и осталась сидеть на одеяле. Губы ее дрожали.

И все же ей не верилось, что он оставил ее в покое – просто исполнил ее просьбу и ушел. Означает ли это, что он не будет делать новых попыток овладеть ею? В эту ночь возможность побега с «Вызова» казалась такой же проблематичной, как и утром. Более того: теперь она понимала, что тоскует по Моргану Кэри, который одним своим жарким поцелуем каким-то таинственным образом сломил ее волю к сопротивлению.

Горячие слезы обжигали глаза девушки. Она снова улеглась на одеяло. Ей казалось, что и волосы ее, и подушка сохраняют запах тела Моргана Кэри. Она с ужасом поняла, что и ее влечет к этому сильному человеку.

Когда на следующее утро Сэйбл открыла глаза, занималась заря. Сквозь закрытые жалюзи иллюминаторов в каюту пробивался бледный свет. Гамак, растянутый между бимсами в центре каюты, был уже пуст. Девушка облегченно вздохнула – после того, что произошло ночью, ей было бы тяжело встретить взгляд голубых глаз.

Сэйбл ощутила, как краска заливает ее щеки, – она вспомнила свою невольную реакцию на страстные поцелуи Моргана Кэри. От его смелых, ищущих рук она ослабела, горя вожделением; даже сейчас она помнила жар мужской плоти, касавшейся се бедер. Сэйбл надеялась, что за ночь все забудется, но этого не произошло. Напротив, ночные ощущения еще более усиливались из-за мужского запаха, оставшегося в каюте после ухода Моргана.

Тяжело вздохнув, она начала одеваться. Возможно, прогулка по безлюдным палубам поможет ей избавиться от мыслей о Моргане. Во всяком случае, она была не в состоянии сидеть и ждать, когда Грейсон принесет завтрак.

Заглянув в зеркало, Сэйбл увидела, что она очень бледна, а под глазами появились темные тени. Губы все еще саднило от его неистовых поцелуев. Она снова вздохнула и покинула каюту.

Выйдя на палубу, Сэйбл обнаружила, что над морем полное затишье и паруса на мачтах обвисли. На западе все еще мерцало несколько звезд, а воздух сгустился, как всегда бывает при восходе солнца. Сэйбл прошла к поручням. Девушка вдыхала полной грудью соленый морской воздух, и прядки ее шелковистых волос чуть шевелились на висках. Как хорошо, что она пришла сюда!.. Это время суток кажется таким волшебным, таким радужным, что забываются все печали и тревоги.

– Какого черта вы не спите?

Облаченный лишь в поношенные бриджи, плотно облегавшие бедра и ягодицы, Морган стоял перед ней с обнаженной грудью, во всем своем мужском великолепии. Она заметила капельки пота, поблескивавшие на его широкой груди, и часто пульсирующую жилку на шее. На лице его застыло сардоническое выражение.

– Не спится, – призналась Сэйбл и тут же поджала губы, так как сообразила, что он может догадаться о причине ее бессонницы. – Я постоянно чувствую себя… стесненно на этом судне, – добавила она, как бы оправдываясь. – Просто не привыкла к такому ограниченному пространству. И тут печем заняться.

– Несомненно, вы предпочли бы корнуолльские вересковые пустоши и прогулку галопом на своем чистокровном скакуне! – усмехнулся Морган. Он также размышлял о прошедшей бессонной ночи и о своем неудовлетворенном желании.

Сейчас, в розоватом свете зари, Сэйбл выглядела потрясающе! Ее огромные зеленые глаза были так выразительны, что всматриваться в них было чистым безумием. Ему до смерти захотелось сорвать с нее золотистое платье и избавиться от мучительного желания, овладеть ею прямо здесь, на безлюдной палубе.

Он еще больше помрачнел и отвернулся. «Почему я не сделал этого? – презирая себя за нерешительность, думал Морган. – Я – капитан этого корабля, никто мне не указ, мне не составит никакого труда воспользоваться своей силой для того, чтобы овладеть ею. Тогда почему же?.. Что удерживает меня?»

Рядом раздался голосок Сэйбл; она говорила, едва сдерживая слезы:

– Лучше провалиться в преисподнюю, чем находиться на вашем судне, капитан Кэри. Лишь мысли о Корнуолле, о родных и, конечно, вы нравы, о «чистокровном скакуне» удерживают меня от того, чтобы разом не покончить со всеми мучениями, бросившись в море.

Повернувшись к ней, Морган пристально взглянул ей в глаза.

– Вы действительно решились бы на это, леди?

Ее нижняя губа предательски дрогнула. Она молча кивнула. Морган не подозревал, что на эти мысли ее натолкнул вовсе не страх и не ненависть к нему. Скорее причина была в том, что она чувствовала к нему плотское влечение, в котором он был виноват и которое напугало ее и заставило понять: этот жестокий и надменный мужчина может полностью подчинить ее своей воле.

Капитан Морган Кэри – подлец и негодяй, которого не потерпели бы и приличном обществе! Мысль о том, что будет с родителями, если они узнают, что их дочь уступила его домогательствам, не давала ей покоя, а чувство вины за то, что она отвечала на его страстные поцелуи, давило на плечи невыносимо тяжким грузом.

Видя перед собой ее страдальческие глаза, Морган не мог не поверить ее словам. Проклиная все и вся, он устремил взгляд на неподвижные морские воды и дальше – на острова, контуры которых становились все отчетливее. Легкий бриз чуть шевелил его каштановые кудри, обрамлявшие лоб, и девушке, вглядывавшейся в его строгий профиль, капитан казался пугающе красивым и жестоким.

– Вам нечего бояться меня, Сэйбл Сен-Жермен, – неожиданно проговорил Морган, и эти его слова прозвучали, как удар хлыста. – Ни меня, ни других членов моей команды. Если вы считаете, что оказались в таком отчаянном положении, и даже готовы пойти на самоубийство, то я к вам не притронусь. – Голубые глаза сверлили ее, как два буравчика. – Я несу ответственность за всех людей, находящихся на моем судне, включая и вас. И я уже дал себе слово, что в конце нашего плавания передам вас вашим родным в целости и сохранности. Пусть будет так!

Сэйбл судорожно сглотнула и сцепила пальцы. Ей казалось, что она физически ощущает, как его распирает ярость, и, судя по тому, с какой силой он сжимал поручень, ему было нелегко сдерживать свои эмоции. На душе у Сэйбл полегчало, но победу омрачала какая-то странная горечь и непонятная душевная боль. Смущенная и растерянная, она не сводила с него глаз, пока Морган не посмотрел на нее с такой яростью во взгляде, что она обмерла.