Барбара Смит - Любовь-победительница

Небольшой темный силуэт зашевелился на ковре. Принни потянулся, а потом затрусил к ней и стал тыкаться ей в руку холодным носом.

Мэри присела и обняла собаку, прижав щеку к свалявшейся шерсти.

– Не может быть, чтобы было уже поздно! Я не позволю себе даже думать об этом.

Принни заскулил и стал лизать ей руку, и Мэри почесала его за ухом. «Если бы только ты мог рассказать мне, кто же запер тебя той ночью, – думала она. – Если бы только ты мог сказать, кто похитил Джо».

Короткий хвост собаки завилял еще сильнее, печальные коричневые глаза сверкнули в темноте.

Мэри вздохнула. Ее взгляд невольно устремился к пятну на полу, где лежал лорд Сирил. Джо считает его мертвым. Мертвым! Если бы только она знала!

Мэри закрыла глаза и сосредоточила всю свою энергию на сестре. Джо, ты слышишь? Сирил жив. Он поправляется. Ты не должна сдаваться. Ты слышишь? Прошу, ответь мне…

Она чувствовала, как растягивается мрачный коридор, но никакого света в конце не было. Через длинные, мрачные мили доносился слабый шелест, словно голос из-за тяжелой двери. Но не может же Джо закрыть свои мысли сейчас, когда так отчаянно нуждается в помощи! Мэри сжала кулаки. Господи, ведь это она виновата в их отчуждении. Закрыв сестре доступ к своим мыслям, она утратила способность связываться с Джо. Это ощущение безысходности едва не довело ее до слез, и она вскочила на ноги. Она не может вот так сидеть и ждать утра. И в то же время сам масштаб задачи вселял в нее ужас. Сколько недель потребуется, чтобы обыскать каждое каменное строение на побережье Англии? К тому времени Джо непременно уже увезут.

Адам обязательно сумеет найти выход. Да. Нужно немедленно идти к нему.

Мэри торопливо покинула спальню и устремилась вниз по лестнице. Вдруг она остановилась. Похоже, подумала она, рассудок совсем покинул ее. Куда она собралась в одной ночной рубашке? Да и как можно среди ночи стучать в дверь дома Адама? Она же перебудит всех. И если Адам отказался говорить с ней днем, то уж ночью он тем более не обрадуется ее визиту.

Нет, она не сможет довериться ему, как бы сильно ни было это искушение. Один раз он уже воспользовался ею как наивной провинциальной дурочкой. И все же она не могла забыть ни выражение искреннего раскаяния на его лице, ни ту заботу, которая светилась в его глазах, когда он смотрел на брата. Действительно ли Адам на этот раз искренне желает помочь ей?

Я никогда не буду бездействовать, если ни в чем не повинной женщине грозит опасность.

Она опустилась на ступеньку и уткнула подбородок в колени. Принни улегся на верхней ступеньке и прижался к ее спине, согревая Мэри своим теплом. Когда Адам произнес эти слова несколько часов назад, она не поддалась искушению и не поверила ему. Единожды солгавший – всегда лжец.

Нет, она не сможет быть такой циничной, ведь это противоречит ее натуре. Разве она сама не призывала отца простить сестру? Она предпочитает верить в людей, а не думать о них самое плохое.

Даже если речь идет об аристократе.

Как ни странно, в темноте ей думалось легче. Она слишком поторопилась обвинить Адама в бесчестье. Она даже не задумалась, почему он обманул ее. Ведь им руководило желание наказать преступника по заслугам. Она не может вменять это ему в вину. Она сама сделала бы все и сказала бы что угодно, лишь бы защитить сестру.

А Адам, выслушав брата, искренне раскаялся в своей ошибке. Сомнения Мэри отступили, и она нехотя признала, что нужно довериться ему. Она должна сделать это, иначе Джо погибнет.

Мэри начала осторожно спускаться по темной лестнице. Принни ковылял впереди. Его глаза в темноте видели острее, когти слегка постукивали по мраморному полу.

Негромкое тиканье часов на каминной доске было похоже на биение сердца. Казалось, весь дом был охвачен печалью, скорбя, словно живое существо, об исчезнувшей хозяйке.

Чувство одиночества внезапно накрыло Мэри удушливой волной. Она потеряла Джо, Виктора и отца. У нее никого не осталось, ей теперь не на кого опереться, кроме самой себя. Как ей недостает Адама! Если бы он был рядом с ней! Если бы она могла забыть свои горести в его объятиях! Если бы могла снова ощутить нежность его поцелуя и почувствовать, что она не одна!

Но нет, ничего не может выйти из их отношений, напомнила она себе. Они живут в мирах, далеких друг от друга, словно луна и солнце. Но, однако, она чувствовала более глубокую пропасть в отношениях с Виктором, словно она была низшим существом, простой смертной, склонявшейся перед божеством. А Адам, напротив, казался ей простым смертным.

За последние несколько дней она стала видеть в нем не только богатого аристократа. Как и она, он был скорее грешником, нежели святым. Как странно сознавать, что у них есть общие человеческие недостатки, что они с Адамом просто мужчина и женщина. Эта мысль и тревожила, и завораживала Мэри.

Она пошарила рукой по столу, нашла небольшую овальную коробочку и с трудом открыла ее. Она проведет эти одинокие ночные часы, составляя записку Адаму, а Обедайя доставит ее ему утром. Потом она найдет карту и попробует определить наиболее вероятные места, с которых следует начать поиски сестры. И еще упакует вещи для поездки на побережье.

Конечно, Адам снова недоверчиво фыркнет, услышав о послании, которое она получила от Джо. И снова велит ей не рисковать. Но она не собирается подчиняться его приказам.

Возбуждение охватило ее при мысли, что она снова увидит его. Но сейчас она не станет думать о том, каким невероятно красивым он становится, когда улыбается. Она не должна вспоминать, как начинает таять от взгляда его синих глаз. Она не должна мечтать о новых поцелуях… и о большем.

Однако она мечтала. Ее нескромные желания пробились сквозь увещевания совести. В самом сокровенном уголке души она мечтала познать тайны чувственной страсти. И да простит ее Господь, она хотела, чтобы ее учителем был Адам.

Часы пробили полпервого, и каждый удар словно упрекал ее за неправедные мысли. Она должна подавить в себе эти запретные желания. Она не должна поддаваться зову плоти.

Но запретный образ сломал все преграды, и ее кожа запылала. Колени ее обмякли, и она сидела в темноте, держа в руке незажженную свечу. Казалось, их души соединились, и она увидела Адама, лежащего в своей огромной кровати с серебристо-лазурным пологом. Его нагое тело кажется темным на фоне белоснежной простыни, его темные волосы по-мальчишески взлохмачены, глаза закрыты…

Адам лежал в постели, подложив руку под голову.

В темноте спальни он думал о Мэри, представляя ее свернувшейся клубком во сне. Ее золотисто-рыжие волосы разметались по подушке, шелковая ночная рубашка подчеркивает соблазнительные изгибы изящного тела. Одна нога выглядывает из-под кромки рубашки, словно дразня его. Он сначала прикоснется к ней именно здесь, нежно, без той грубости, которую допустил в первую их встречу. Он будет ласкать ее стройную лодыжку, потом его рука заскользит выше по теплому, гладкому, словно шелк, бедру и еще выше…