Вирджиния Эндрюс - Рассвет

– Ты первая девочка, которую я отвожу домой.

– Правда? Филип Катлер, это в самом деле правда?

– Могу перекреститься. Не забывай, я только что получил лицензию. Кроме того, Дон, я не могу лгать тебе. Почему-то это тоже самое, что лгать самому себе.

Он протянул руку и потрепал меня по щеке так нежно, что я едва ощутила прикосновение его пальцев. Мое сердце провалилось куда-то. Сейчас он был такой задумчивый, такой искренний, а я наплела все эти истории о моей воображаемой семье, истории, которые заставили его опечалиться о его собственной жизни, жизни, которая была в тысячу раз чудеснее моей.

– Вниз по этой улице, – указала я. Он повернул в наш квартал. Я увидела, как он скривил гримасу, завидев беспорядочные стоянки и грязные дворы. – Наш дом там, впереди, где на тротуаре красная детская коляска. Спасибо тебе, – сказала я, когда он остановил машину.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и когда я подалась к нему, он снова положил руку мне на грудь. Я не отпрянула.

– Ты в самом деле такая вкусная, Дон. Ты ведь позволишь мне пригласить тебя еще на одну прогулку, верно?

– Да, прошептала я и быстро собрала свои учебники.

– Эй, какой номер твоего телефона?

– О, у нас еще нет телефона. – Он как-то странно посмотрел на меня, и я добавила. – Мы еще не успели заняться здесь этим.

Я быстро вылезла из машины и побежала к входной двери, уверенная, что он понял эту мою дурацкую ложь. Я не сомневалась, что он никогда больше не захочет меня видеть.

Папа и мама сидели на кухне за столом. Джимми, который сидел на кушетке, взглянул на меня поверх книжки комиксов.

– Где ты была? – спросил папа голосом, который заставил меня задрожать.

Я посмотрела на него. Его глаза не смягчились, и лицо снова потемнело, потемнело так, что мое сердце затрепетало.

– Я ездила на прогулку на машине. Но я приехала домой достаточно рано. Чтобы помочь приготовить ужин, – оправдывалась я.

– Нам не нравится, что ты начала разъезжать повсюду с мальчишками, Дон, – сказала мама, пытаясь сгладить нарастающий гнев папы.

– Но почему, мама? Я знаю, что другие девочки моего возраста в «Эмерсон Пибоди» катаются с мальчиками.

– Это не имеет значения, – взорвался папа. – Я не хочу, чтобы ты ездила кататься с этим мальчиком.

Папа смотрел на меня, его красивое лицо пылало яростью. Я пыталась найти объяснение его гневу.

– Пожалуйста, Дон, – сказала мама и закашлялась так, что у нее почти перехватило дыхание.

Я посмотрела на Джимми. Он загородил свое лицо книжкой комиксов.

– Все в порядке, мама.

– Вот и будь хорошей девочкой, Дон, – сказала она. – Теперь мы можем приступить к ужину.

Ее руки дрожали, но я не знала, отчего – от ее кашля или от напряжения в комнате.

– Ты пришел домой рано, папа? – спросила я. Я надеялась успокоить его и Джимми.

– Я уехал немного пораньше. Это не имеет значения. Я не так уж схожу с ума по этой работе, как думал, – сказал он к моему удивлению. Может быть, ему стало известно о том, что девочки сделали со мной? Могло бы это настроить его против школы?

– У тебя не было столкновения с миссис Торнбелл, папа? – Я подозревала, что его темперамент снова сыграл с ним злую шутку.

– Нет. Просто там многое надо сделать. Посмотрим. Он взглянул на меня так, что я поняла, что больше об этом говорить папа не хочет. С тех пор, как папа стал работать в «Эмерсон Пибоди», эти взгляды и его вспыльчивость исчезли. И вдруг все вернулось, это меня напугало.

Ночью, когда Ферн уложили спать и мама и папа тоже отправились в постель, Джимми укутался одеялом и повернулся ко мне.

– Я ничего не сделал, чтобы разозлить их и заставить беспокоиться от того, что ты отправилась кататься с Филипом. – Темные глаза Джимми молили меня поверить ему. – Я только сказал папе об этом и мы сразу поспешили домой. Честно.

– Я верю тебе, Джимми. Думаю, они просто волнуются. Нам больше не нужны никакие проблемы, – сказала я.

– Конечно, меня не волнует, что ты больше не будешь кататься с Филипом. Все эти богатые ребята избалованы и всегда получают то, чего хотят, – он с горечью смотрел на меня.

– Есть много плохих людей и среди бедных тоже, Джимми.

– Для них, по крайней мере, есть оправдание, Дон. Будь осторожна.

Джимми отвернулся и отодвинулся так далеко от меня, как только это было возможно. Я долго не могла заснуть, думая о том, что я больше не смогу выезжать с Филипом, даже просто покататься. Эта мысль заставила меня зарыться глубоко в подушку, чтобы выплакать слезы, я бы не удержалась, если бы рядом не было Джимми.

Почему я не могла позволить себе то, чего мне хотелось? До сих пор этого было так мало в моей жизни! Но я желала сохранить счастье моей семьи, чтобы улыбка снова появилась на лице папы. Как же они могут отнимать это у меня?

Филип – это что-то особенное. Я вновь переживала его поцелуй, прикосновение его губ и возбуждение, которое охватило мое тело, когда его пальцы касались моей груди. Одна только мысль об этом согревала меня, и снова будто бабочки запорхали по моей коже.

Мне так хотелось побывать с ним на том холме ночью: огни под нами, звезды над нами. Я закрыла глаза и представила, как он в темноте придвигается ближе, снова подносит свои руки к моей груди и приближает свои губы к моим. Этот образ был таким явственным, что жар охватил мое тело, будто я погружалась в горячую воду.

Когда я опустилась по шею, я застонала, не осознавая этого.

– Что такое? – спросил Джимми.

– Ничего.

– О'кей. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказала я и отвернулась, пытаясь заснуть и все забыть.

Филип приехал на следующее утро в школу очень рано, чтобы встретить меня прежде, чем заявятся все остальные ученики. Папа пошел прямо на работу решать какие-то проблемы с электричеством в гимнастическом зале, а Джимми и я, как обычно, направились в его кабинет. Через несколько минут в дверях показался Филип.

– Доброе утро, – сказал он и улыбнулся в ответ на наши изумленные взгляды. – Я должен был рано утром зайти в библиотеку и подумал, что стоит заглянуть сюда: здесь ли вы?

– Библиотека не открывается так рано, – ответил Джимми, разбивая вдребезги неуклюжую попытку Филипа оправдаться.

– Иногда открывается, – настаивал Филип.

– Мне тоже нужно зайти в библиотеку, – сказала я, – с тобой.

Джимми насупился, когда я встала.

– Увидимся позже, Джимми, – я направилась к лестнице вместе с Филипом.

– Я много думал о тебе этой ночью, – сказал Филип. – Я хотел звонить тебе каждые пять минут, чтоб узнать, как ты там. Вы скоро поставите себе телефон?

– О, Филип! Я не думаю.

Джимми бы возненавидел меня за то, что я говорю все это, но я должна быть правдивой.