Вирджиния Эндрюс - Рассвет

– Мы очень бедная семья. Только благодаря нашему папе, который получил эту работу, Джимми и я попали в эту школу. Вот почему я ношу эти простые платья, а Джимми носит все время дангари и рубашку. Он надевает одну и ту же рубашку, по крайней мере, дважды в неделю. Я должна стирать все, как только снимаю, чтобы это можно было снова надеть. Мы живем не временно в этом уродливом месте. Это самое лучшее помещение, в каком мы когда-либо жили! – выкрикнула я и пошла прочь.

Филип быстро догнал меня и схватил за руку.

– Эй, – он развернул меня к себе. – Я знал все это.

– Ты знал?

– Конечно. Все знают, как вы попали в «Эмерсон Пибоди».

– Они знают? Конечно же, знают, – с горечью осознала я. – Я уверена, что мы уже в списке сплетен, особенно у твоей сестры.

– Я не слушаю сплетен, и мне нет дела: ты здесь потому, что твой отец богат, или потому, что он работает здесь. Я просто счастлив, что ты здесь, – сказал он. – Что же касается этого заведения, то ты достойна его больше, чем все избалованные дети. Я знаю, что твои учителя довольны, что ты здесь, а мистер Мур вообще витает в облаках, потому что наконец имеет очень талантливую ученицу, с которой он может заниматься. – Филип выглядел таким искренним. Его глаза сияли решительностью, а взгляд был таким мягким и теплым, что я задрожала.

– Возможно, ты говоришь мне все эти приятные вещи только для того, чтобы я почувствовала себя лучше, – тихо сказала я.

– Вовсе нет, правда. – Он улыбнулся. – Вот те крест и готов провалиться в колодец, полный шоколадного соуса. – Я засмеялась. – Вот так-то лучше. Не будь такой серьезной все время. – Он огляделся вокруг и подвинулся ближе, фактически, прижавшись всем телом к моему телу. – Когда ты и я снова поедем покататься?

– О, Филип! Я больше не смогу кататься с тобой, – произнести эти слова мне было очень трудно, но я не могла не подчиниться маме и папе.

– Но почему? – глаза его стали маленькими. – Что, моя сестра или ее подруги еще что-нибудь рассказали тебе обо мне? Но все, что бы они не говорили, это ложь.

– Нет, дело не в этом, – я опустила глаза, – я обещала папе и маме не делать этого.

– Да? Как это случилось? Кто-нибудь что-нибудь сказал твоему отцу обо мне?

Я покачала головой.

– Дело не в тебе, Филип. Они думают, что я еще слишком молода и что я не должна этого делать. У нас и так слишком много проблем.

Он грустно посмотрел на меня, потом неожиданно улыбнулся.

– Ладно, – сказал он, отказываясь признать свое поражение, – тогда я подожду, пока они дадут разрешение. Я могу даже попросить об этом твоего папу.

– О, нет, Филип. Пожалуйста, не делай этого. Я не хочу кого-либо расстраивать, и меньше всего папу.

Несмотря на эти слова, я хотела, чтобы Филип поговорил с папой. Я так боялась, что он откажется от меня или смирится с запретом. Он был мой рыцарь в сияющих доспехах, который хотел увести меня к восходу солнца и дать мне все, о чем я всегда мечтала.

– О'кей. Успокойся. Если ты не хочешь, чтобы я поговорил с ним, я не буду.

– Хотя папа не позволил мне сейчас ездить с тобой, я хочу, чтобы ты знал: я поеду кататься с тобой сразу, как только они разрешат.

Мне не хотелось потерять Филипа. Он стал какой-то особенной частью моей жизни, так сильно он мне нравился. Когда я увидела, что его глаза засветились надеждой, я почувствовала себя лучше.

Отворились двери, появились ученики. Филип смотрел в сторону библиотеки.

– Я должен пойти посмотреть некоторые материалы для семестровой работы. Увидимся позже.

Он продолжал оглядываться, пока не стукнулся спиной в стену. Мы оба рассмеялись. Тогда он повернулся и поспешил в библиотеку. Я глубоко вздохнула и пошла в класс. Я встретила взгляд Луиз. Она помахала мне, и я подождала ее.

– Все только и говорят о тебе, – проговорила она, ее бледное, веснушчатое лицо пылало от возбуждения.

– Да?

– Все знают, что ты отправилась кататься с Филипом после школы. Линда только что сказала мне, что об этом было много сплетен в дортуарах.

– И что они говорили? – Мое сердце стучало от мысли, что все эти богатые девочки говорили обо мне.

Луиз оглянулась на подходящих учеников и кивнула в сторону туалета для девочек. Я последовала за ней.

– Может быть, мне не стоило говорить тебе, – сказала Луиз.

– Конечно, стоило. Если ты хочешь быть моей подругой, как ты утверждаешь. Друзья не должны ничего скрывать друг от друга. Они помогают друг другу.

– Клэр Сю говорит всем, что ее брат не стал бы связываться с такой девочкой как ты, с девочкой из бедной семьи, если бы не твоя репутация…

– Репутация? Какого рода репутация?

– Репутация девочки, готовой пойти на все уже на первом свидании, – выпалила она наконец и закусила нижнюю губу, словно наказывая себя за то, что позволила таким словам вырваться из уст. – Она сказала девочкам, что Филип рассказал ей, что вы вдвоем… делали это вчера. Она говорила, что ее брат хвастался этим.

Ее глаза говорили мне, что она не была убеждена, что все это ложь.

– Это гнусная, отвратительная ложь! – вскричала я. Луиз только пожала плечами.

– Теперь Линда и другие девочки говорят то же самое. Я очень сожалею, но ты должна знать об этом.

– Никогда не встречала такую отвратительную девчонку, как Клэр Сю Катлер, – сказала я.

Я не могла скрыть своего гнева. Только что жизнь казалась мне яркой и прекрасной. В ней пели птицы, по небу плыли легкие белые облака. Все это делало меня счастливой, но вдруг налетела буря и все разрушила, залив все вокруг грязью, в которой утонули солнечный свет, смех и улыбки.

– Они хотят, чтобы я шпионила за тобой, – прошептала Луиз. – Линда только что попросила меня.

– Шпионить? Что им надо?

– Чтобы я рассказывала им все, что ты говоришь мне о том, что вы делали с Филипом, – объяснила она. – Но я бы никогда не рассказала им ничего из того, что ты сказала мне конфиденциально. Ты можешь доверять мне.

Рассказала ли она мне это потому, что действительно хотела помочь, или потому, что хотела увидеть мое огорчение.

«Джимми был прав относительно богатых людей», – подумала я. Эти избалованные девочки были более жестокие и вредные, чем те, которых я знала в других школах. У них было больше времени для интриг и ревности. Здесь было больше завистливых глаз, и каждый следил за тем, кто что носил и что имел. Конечно, девочки везде гордились своими ювелирными украшениями, но здесь они щеголяли этим больше, и если кто-то имел что-то особенное, все остальные старались заполучить что-то еще лучшее и как можно скорее.

Я не представляла для них соперницу своей одеждой и украшениями, их задевало то, что Филип Катлер обратил внимание на меня. Они не могли заставить его ухаживать за ними, несмотря на дорогие платья и драгоценности.