Дороти Дэниелс - Династия Дунканов

– Он никогда не переставал любить эту ужасную женщину, которая его бросила.

– Бедный Уолтер. Я было возненавидела его за опасные выходки, но теперь знаю, почему он это делал. Я больше не могу его ненавидеть.

– Уолтера надо понять, – признала Селина. – Сознаюсь, я иногда не понимаю, как с ним быть. Обычно он добрый. Не совсем честен, должна сказать, но не ищет случая кому-либо навредить. А если сильно возбужден, способен, как мне порой кажется, убить нас всех.

– Однажды, – сказала я, – загадка исчезновения Мари разрешится. Возможно, тогда он успокоится.

– Более вероятно, что вы как жена угомоните его. Ему нужна твердая рука, и что-то подсказывает мне, что вы ею обладаете. Он по крайней мере будет вас уважать. Но знаю, что вы устали, и пожелаю вам доброй ночи.

– Спасибо за снотворное, – сказала я. – Мне нужен здоровый отдых.

Она поцеловала меня в щеку, и вдруг я поняла, что эта сердечная, ласковая женщина скрывает свои истинные чувства под суровой маской, ибо Клод хотел, чтобы она была такой.

Я приготовила снотворное, задула последнюю лампу, улеглась в постель и размышляла о дне, который перевернет всю мою жизнь. Я многократно говорила себе, что мое решение правильно. Нельзя допустить, чтобы талант Дэвида пропал попусту. Это был единственный способ, каким я могла помочь ему, и молилась за то, чтобы он понял. Минута сообщения ему о моем решении станет ужаснейшей в моей жизни.

Я приняла снотворное, как бы защищаясь от собственных сомнений, которые усиливались в ночные часы. Скоро я провалилась в глубокий сон.

Мои последние мысли, слегка спутанные возраставшим действием снотворного, были о моей полной незащищенности, пока я нахожусь под влиянием лекарств.

Это, должно быть, произвело на мой ум такое сильное впечатление, что когда я проснулась при ярком свете дня, я прямо-таки удивилась, что жива. Я чувствовала себя отдохнувшей, и головная боль исчезла. Я постояла у окна, глядя на ясный солнечный день. Я обозревала просторы усадьбы и плантации и покачала головой при мысли о том, что буду совладелицей всего этого богатства.

Я спустилась к завтраку, который съела в одиночестве. Одетта прислуживала мне без улыбки и молча. Ее темные глаза изучали мое лицо с тем же выражением, с каким она обычно рассматривала пылинки – нечто подлежавшее устранению.

Мне нужно было как-то подкрепить свой дух, и я отважилась выйти на прогулку. Это противоречило моим здравым суждениям и советам Дэвида, но хотелось ощутить солнце и подышать свежим воздухом, благоухающим цветочным ароматом.

Медленно идя по дорожкам между цветниками, я с удивлением увидела Аугусту, которая подобрала юбку, чтобы идти за мной. Я подождала ее.

– Доброе утро, – сказала я. – Мне следовало бы спросить вас, не хотите ли подышать вместе со мной.

– О нет. Я, кажется, редко это делаю. Хотела поговорить с вами – так, чтобы никто не услышал. Я их боюсь. Не хочу доставлять им повода для действий против меня.

– Но, Аугуста, какой же повод они могли бы найти? Вы не способны причинить кому бы то ни было вред.

– О, не знаю. У меня бывают недобрые мысли. Я даже… злилась на вас.

– Не верю, – сказала я.

– О, это так! Вы явились сюда – вмешались в чужие дела, скажу вам. Пока вы не приехали, я знала, что Селина и я в один прекрасный день получим долю в управлении этим имением. Уверена, что Клод не передал бы управление им бедному Уолтеру, который во многих случаях выказал, насколько он к этому неспособен. Ну и, видите ли, я чувствовала, что вы лишаете меня моей доли в имении. Но теперь я так не считаю.

– Аугуста, если при каких-то обстоятельствах мне пришлось бы высказывать свое мнение по делам этого владения, клянусь, что у меня бы и мысли не возникло не включать вас во все, что было здесь сделано. Подумать только! Тревожиться о том, как бы вас не вынудили уехать!

– Я сказала вам лишь затем, чтобы вы знали: я не тихая робкая старая дева, какой кажусь. Я тоже могу разозлиться. Зла я и теперь, потому что ненавижу совершенный Клодом поступок.

– Уж таков он, – сказала я. – Постараюсь с этим смириться.

– Вы хотите большую свадьбу? – спросила она со всем простодушием. – Мари настояла на самой богатой.

– Сомневаюсь. Уверена, что Уолтер предпочел бы, чтобы она была тихой и в семейном кругу.

– Да, я тоже так думаю. Хотя вроде бы и неприлично загубить такое событие. Сестра сказала мне, что вчера вечером беседовала с вами. Это был, как она выразилась, в высшей степени добрый разговор. Знаете, она и я можем управлять Клодом. О да. Мы легко можем им управлять, поэтому приходите к нам, когда захотите помощи в каком – то деле, а он будет против. При условии, что вопрос будет не очень важным. Если бы вы нам не нравились, мы никогда бы этого не предложили, но вот предлагаем.

– Спасибо вам, Аугуста. – Что за создание, сообщившее мне, что оно способно на дурные и зловещие мысли. Это очень позабавило бы меня, если бы я не думала о ней столь хорошо.

– Давайте ненадолго позабудем обо всех наших заботах, – предложила она, – и насладимся цветами и солнцем. Здесь мне нравится. Мое сердце было бы разбито, если бы мне пришлось уехать. Больше того, я бы просто умерла. Да, я в самом деле так думаю.

Мне было приятно ее общество. Оно делало светлее этот тревожный день. За обедом все шло хорошо, может быть, из-за отсутствия Клода. Потом я отправилась в свои комнаты, надеясь отдохнуть и попытаться придумать, как именно сообщить Дэвиду о сути своего решения. Я надеялась, что он меня поймет. Дело было ближе к вечеру, когда Колин постучала в мою комнату и вошла с письмом в руке.

– Это пришло вам, мэм. Я сразу принесла его сюда.

Я видела, что это был обычный конверт, должным образом проштемпелеванный и отправленный из города в северной части штата, где взорвался пакетбот и погибли папа и мама. Сначала я подумала, что письмо от Дэвида, но почерк был явно женский.

– Я пришла предложить вам помощь, мэм, – Колин прервала мои мысли. – Мне пришло в голову, что вам и Уолтеру придется пожениться, как бы это ни было против вашего желания. Вот, если хотите, я могу поговорить с несколькими моими братьями и многими кузенами и устрою так, что парни с Ирландского канала немножко потолкуют с женихом и поубавят у него охоты к женитьбе.

– Не делай этого, пожалуйста, – с мольбой сказала я. – Знаю, что тобой движут лучшие побуждения, но не хочу неприятностей, да и Уолтер на самом-то деле ни в чем не повинен.

– Я сделаю, как вы скажете, мэм. Но не позволяйте Уолтеру надуть вас. Он делается дурным, когда ему этого захочется.

– Боюсь, Колин, что мы все такие. Ты была в этом доме, когда пропала Мари?

– Да, мэм. Думаю, я знаю, что с ней стряслось.

– С Мари? Ты знаешь, почему она пропала?