Кимберли Логан - Соблазненная грехом

– А? – Теодосия вновь принялась моргать. Погруженная в свои мысли, она вздрогнула при попытке Эйми вывести ее из раздумий. – Я собиралась сказать? Прости, дорогая. Память дает о себе знать в моем возрасте, Так о чем мы говорили?

– Мы говорили о том, что мне предстоит провести какое-то время в обществе лорда Стоунхерста.

– Да, это наверняка будет занимательно, – произнесла герцогиня в задумчивости, лукавая улыбка заиграла на ее лице. – И правда, очень занимательно.

Тревога охватила Эйми после пророческих слов герцогини. Неожиданно она почувствовала, что грядущие события будут более чем занимательными.

Рано утром, спускаясь к завтраку, Ройс столкнулся с леди Хоксли. Она только что открыла дверь одной из многочисленных спален второго этажа.

Отдельные пряди выбивались из аккуратной прически, голубые глаза графини выдавали усталость. И хотя по ее виду было заметно, что она устала и чем-то обеспокоена, леди Хоксли искренне улыбнулась, увидев Ройса.

– Доброе утро, лорд Стоунхерст, – поприветствовала она виконта. – Надеюсь, вы хорошо спали?

Тут же в памяти Ройса всплыли беспокойные предутренние часы, которые он провел, ворочаясь с бока на бок. Как он ни старался выбросить из памяти события вечера, мучительная картина падения Эйми стояла у него перед глазами, не давая покоя. Каждый раз, вспоминая ее, неподвижно лежащую на полу, Ройс, снова скованный ужасом, чувствовал, как голова идет кругом.

Возможно, это было причиной его бестактного обращения с Эйми во время их спора. Не то чтобы он имел репутацию самого галантного джентльмена, но в этот вечер он был высокомерен, как никогда. И без лишних ухищрений все вышло как нельзя лучше: Эйми осталась ночевать в доме сестры. Теперь от него требовалось лишь присматривать за ней, избегая при этом встреч наедине.

Безусловно, задача не из легких! Но и поделиться с кем-то своими мыслями он не мог.

С трудом натянув маску вежливости, Ройс ответил леди Хоксли непринужденным тоном, ничем не выдав внутреннего смятения:

– Я отдохнул, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах.

– Да, вчерашний вечер был богат на события, не так ли? – отметила графиня.

Леди Хоксли явно недооценивала ситуацию, но лорд решил не уточнять. Вместо этого, кивнув в сторону только что прикрытой графиней двери, он поинтересовался:

– Как Эйми?

– Кажется, тяжелые последствия падения обошли стороной. Слава Богу, ее ничто не беспокоит. Хотя, должна признать, не подозревала, что сестра может быть столь капризна во время болезни. Уже жалуется, что ее держат взаперти, и настаивает, что готова встать, хотя я уверена, что ей еще нельзя спускаться. Боюсь, она обижена на меня, но я твердо намерена соблюдать все указания доктора.

– Ваша настойчивость достойна восхищения. Когда Эйми полностью поправится, уверен, она сполна оценит, что вы действовали в ее же интересах.

– До некоторой степени я чувствую свою ответственность, – призналась леди Хоксли. – Это я заставила Эйми присутствовать на вчерашнем вечере. Но я понятия не имела, что она плохо себя чувствует.

– Думаю, Эйми и не хотела, чтобы вы знали, – ответил Ройс, пытаясь хоть как-то облегчить чувство вины, изводившее графиню. – Ваша сестра не хочет быть обузой для близких, и ей прекрасно удается хранить при себе свои секреты.

– Да, это так. – Наклонив голову, Мора с интересом смотрела на Ройса. – Оказывается, вы на удивление хорошо знаете Эйми.

И вот тут-то ему предстояло проявить осторожность. Лорд Стоунхерст знал, какой проницательной женщиной была леди Хоксли, и зародить в ней любопытство относительно его чувств к Эйми не составляло особого труда.

– Я знаю ее достаточно, чтобы за скромным обликом разглядеть большую силу воли.

Замечание лорда вызвало у графини горькую усмешку.

– Это уж точно, – согласилась Мора. – Эйми иногда раздражается в ответ на мои бесконечные приставания к ней. А ей так много пришлось пережить с тех пор, как ушла мама. Если бы было возможно, Эйми отстранилась бы от всех. А я стараюсь ей помочь, призывая хоть изредка в моей компании показываться на светских мероприятиях. Я бы с удовольствием познакомила сестру с парочкой подходящих джентльменов из нашего круга, которые, возможно, заинтересовали бы ее. При этом не вызывая опасения, что причинят ей душевную боль.

«Другими словами, с мужчинами, которых Эйми найдет незрелыми и пустыми, – мысленно гаключил Ройс, насмехаясь над подобной идеей. – Молодые люди, которые ни в коем случае не ассоциируются с пережитой ею когда-то болью или столь знакомым ей состоянием шока. Такие безголовые дурачки не в ее вкусе. Ей нужен человек, способный понять ее страх и сочувствовать той трагедии, последствия которой до сих пор преследуют ее. Такой человек, как…»

Но он отказывался закончить свою мысль, хотя это был всего лишь внутренний монолог. Ройс не хотел вдаваться в раздумья даже о ничтожной искорке ревности, вспыхнувшей при мысли о связи Эйми с другим мужчиной. Такие переживания могли привести исключительно к безумию.

Словно не замечая того, что Ройс погрузился в собственные мысли, графиня продолжала, не в силах скрыть огорчения:

– К сожалению, сестра противится моим стараниям найти ей ухажера. Когда Габриел предложил устроить званый ужин в один из дней вашего пребывания в Лондоне, я подумала, что это прекрасная возможность пригласить парочку наших друзей мужского пола. Но Эйми… – Она умолкла и залилась краской, тут же поняв, что совершила промах. – О, дорогой…

– Все в порядке, миледи, – с насмешкой заверил лорд Стоунхерст. – Я и так догадывался, что вчерашний вечер в большей или меньшей степени был устроен в мою честь. Полагаю, это была попытка Хоксли вытащить меня из добровольного затворничества?

– Он всего лишь хочет видеть вас счастливым, милорд. Так же, как я желаю счастья для Эйми.

Ройс мог бы объяснить графине, что некоторые люди не заслуживают счастья и должны пожинать плоды посеянного, но удержался. До определенной степени он сомневался, что женщина смогла бы взглянуть на ситуацию его глазами.

В эту секунду дверь в комнату Эйми отворилась и оттуда вышла худенькая веснушчатая горничная с подносом в руках.

– Ваше сиятельство, миледи не притронулась к завтраку, – доложила служанка крайне встревоженным тоном. – Говорит, что будет есть, только когда проголодается и ни минутой раньше.

Мора недовольно нахмурилась:

– О небеса! Клянусь, не знаю, что на нее нашло. Вовсе не в ее духе быть такой несговорчивой.

Ройс догадывался о причине подобного упрямства Эйми. Она была рассержена на него и, видимо, собиралась вымещать свою злость на каждом, кто окажется рядом.