Нэнси Като - Все реки текут

По вечерам Аластер развлекал их в обсерватории или же они садились вокруг покрытого розовой скатертью стола и играли в карты с детьми, пока не приходило время отправлять их в постель.

Мисс Баретт интересовали аборигены, появляющиеся иногда в окрестностях города. Видя их, она вспоминала каноэ из древесной коры на реке повыше Эчуки и лагерь туземцев, откуда они приходили обычно, чтобы подработать на ферме Джемиесона. Мисс Баретт узнала, что в миссии Поинт Маклей жили четыре сотни аборигенов, из которых только около сорока были чистокровными.

Они организовали настоящую, по всем правилам, экспедицию за озеро на трехмачтовой шхуне с мотором «Ада и Клара». Руководили всем мисс Баретт и Дели, предоставив Мэг заботиться о двух юных Рибурнах.

Они вышли ранним утром и направились прямо в сторону Восточной проплешины, как называли это место рыбаки за то, что с той стороны никогда не появлялось ни единого дождевого облачка.

Они проплыли десять миль по озеру и высадились у Поинт Маклей; Дели вместе с мисс Баретт, походка которой, – размашистая, энергичная, – нисколько не изменилась со временем, зашагали по улицам миссии.

Около хижин стояли девочки, держа на бедрах маленьких детей – братьев или сестер, не обращая никакого внимания на мух, которые облепили их черные глазки. Почти все девочки были одеты в простые ситцевые платья одинаковых расцветок – розовые и красные, желтые и оранжевые, и Дели вспомнила лубров с фермы Джемиесона: Минну и Бэллу в их невообразимых «рождественских» нарядах.

Здесь была лишь начальная школа, а девочкам постарше ничего не оставалось, как целыми днями стоять или сидеть на солнцепеке. В миссии работы для них не было, в маленьких хижинах, где они обретались вместе со своими родителями, занятий тоже не находилось. Они ждали замужества или ребенка без замужества, – у кого какая судьба; в их глазах были темная безнадежность, понимание того, что они пришли в мир, в котором нет для них места.

Иногда они ходили ловить рыбу или катались по озеру, но большей частью сидели на корточках около хижин, копались в пыли, играли в бабки или приглядывали за детьми своих толстых ленивых матерей.

– Как тебя зовут? – ласково спросила мисс Баретт довольно миловидную девочку с темными вьющимися волосами, которые она дала себе труд расчесать. Дели подружилась с маленьким братом девочки, которого та держала на коленях, у ребенка были огромные выразительные карие глаза.

– Илейна, – застенчиво ответила она, глядя себе под ноги.

– Только Илейна? А как зовут твоего отца?

– Илейна Парутья.

Ее имя было типично для людей смешанной крови: первое имя английское, с отзвуками артуровской легенды, [36]второе племенное, принадлежащее лишенным собственности старикам-аборигенам и не имеющее теперь никакого значения.

– Илейна, тебе не хотелось бы учиться, вместо того чтобы целыми днями возиться с братом?

– Учиться? – рассеянно переспросила девочка. И, оживившись, добавила: – Я бы хотела всю жизнь учиться в школе. Мне там нравилось. Школа была хоро-ош, – протянула она.

– «Школа была хоро-ош», – с горечью повторила мисс Баретт, когда они отошли достаточно далеко. – Это отражает уровень образования, которое она там получила. Но даже и такая школа для нее несравнима с домом, где можно только сидеть в пыли в ожидании какого-либо случая. О, какой стыд! Я вернулась домой, полная любви ко всему австралийскому, и нашла вот эти пятна позора.

– Их принято не замечать, – сказала Дели. – Хотя эта миссия всего лишь на другой стороне озера, в шестидесяти милях от города, где живет большинство белых, в том числе и члены парламента. Для них эти люди только цифры в ежегодных отчетах, представляемых в парламент: столько-то полукровок, столько-то рождений, столько-то смертей. И с удовлетворением отмечается, что уровень рождаемости выше уровня смертности; проблема, как принято считать, со временем разрешится сама собой.

– Прекрасное решение! Уничтожить целый народ, это уже случилось в Тасмании. Такого нельзя допустить.

На обратном пути домой они подняли паруса, и шхуна, подгоняемая слабым восточным ветром, танцевала на волнах, как балерина. Сидя на носу и предаваясь радости движения, Дели погрузилась в себя – ей казалось, что наконец-то она обрела душевное равновесие и находится в гармонии с ускользающим потоком времени. С внезапной острой болью она увидела приближающийся низкий берег, высокую трубу над мельницей и начинающие приобретать очертания строения на берегу озера.

Мисс Баретт была подавлена, размышляя над тем, что она увидела в миссии. Заметив, что палубным матросом был мальчик-абориген, она подумала, что для многих из них это да еще рыбная ловля были единственными источниками заработка. Можно не сомневаться, что девушкам приходится еще хуже.

В этот вечер, когда горничная унесла из столовой блюдо со сладким и все сидели под газовой лампой за сыром и фруктами, она сказала мисс Рибурн:

– Вы никогда не думали, чтобы взять в услужение девочку из миссии – помогать кухарке на кухне? Я видела сегодня одну, она показалась мне достаточно смышленой и, думаю, согласилась бы поработать.

– Конечно, нет! – Брови мисс Алисии высоко поднялись, образовав на ее лбу подобие петель. – Все эти девушки грязнули и кажутся больными. Никому из них я не доверила бы и прикоснуться к еде.

– Верно, – согласилась мисс Дженет, деликатно вытирая губы салфеткой.

Мисс Баретт бросила на Дели взгляд, призывающий ее к спокойствию, и сказала:

– Миссис Эдвардс может рассказать вам, что у ее тети – женщины весьма разборчивой – много лет работали девушки-лубра прямо из туземного лагеря. Не так ли, Дели?

– Да, и я не представляю себе, что бы делала без них тетушка Эстер. Конечно, там, где справилась бы одна энергичная белая девушка, они работали втроем, но это только потому, что всякую работу они считали игрой. Расторопными их, конечно, не назовешь, но, без сомнения, они были чистоплотны. Половину свободного времени эти девушки проводили в реке.

– А ведь они не воспитывались в миссии и совсем не ходили в школу, – сказала мисс Баретт. – Что же касается болезней, вы можете подвергнуть их медицинскому обследованию. К тому же, должна сказать, они моются гораздо чаще, чем средняя лондонская горничная. К несчастью, у них коричневый подкожный пигмент там, где у нас розовый или красный. Впрочем, многие ирландские и испанские крестьяне почти такие же темные.

– Хмм… – Мисс Рибурн раздраженно передернула плечами, что означало, что она сильно уязвлена в своих любимых предрассудках. Глубокие складки, идущие от носа к уголкам рта, стали еще глубже.

– Аластер, пожалуйста, объясни мисс Баретт, что несколько лет назад по твоей просьбе я уже рассматривала эту идею и нашла ее неприемлемой, и ты со мной согласился.