Виктория Холт - Королева в ожидании

– Ты мудро сделала, что приняла любовниц моего сына, – вздохнула старая дама.

– Признаюсь, я чуть было не отказала им от дома.

– Это было бы величайшей ошибкой. Мой сын никогда бы не простил тебе этого, а он мстительный человек.

– Да, знаю.

София покачала головой.

– Когда я поеду в Англию, ты и Георг Август поедете со мной. Георг Людвиг тоже поедет. Там начнется другая жизнь, лучше и культурнее. Уверяю тебя, Сент-Джеймсский двор намного отличается от Ганноверского.

– Но если курфюрст станет наследником английского престола и получит титул принца Уэльского, он внесет в Английский двор ганноверскую атмосферу.

– Если я буду королевой, – София вздрогнула, – то сумею предотвратить это.

Каролина никогда раньше не видела ее в таком восторженном состоянии. В курфюрстине ничего не осталось от той спокойной, печальной женщины, какую знала Каролина. Она ни о чем другом не могла думать, кроме как о поездке в Англию.

– Георг Август очень хочет быть солдатом, – вернулась к своим заботам Каролина.

– Со временем будет.

– Но прежде мы должны произвести на свет сына. София быстро взглянула на Каролину.

– Тебя это тревожит? Напрасно. Еще очень рано.

– По-моему, Георг Август думает, что я не тороплюсь выполнить его страстное желание.

– Бедный Георг Август, – вздохнула София. – Как жаль, что внук у меня – дурак. Но у тебя, моя дорогая, хватит ума на двоих. И ты должна с толком его использовать. Ты правильно поступила с любовницами моего сына. Не пытайся бороться там, где нельзя победить. И не беспокойся из-за того, что ты еще не забеременела. Такое волнение хуже всего на свете. Чем больше будешь тревожиться, тем дольше ничего не почувствуешь. Уверена, скоро ты придешь и скажешь: «Я беременна». И тогда на радостях зазвонят в колокола в Ганновере, и я с восторгом услышу их… если не буду к тому времени в Англии.

О да, ее мысли были далеко отсюда – в Англии.

– Прежде чем я уеду, мне хотелось бы видеть, что София Доротея тоже устроила свою жизнь. Надеюсь, они не станут откладывать свадьбу. Мне будет приятно думать, что она стала женой сына моей дорогой Софии Шарлотты. Не сомневаюсь, она одобрила бы этот брак. Знаешь, Каролина, ведь она мечтала о том, чтобы ты приехала сюда.

«Но не о том, – подумала Каролина, – чтобы я подчинялась причудам умственно отсталого юнца».

– А сейчас я хочу, чтобы ты пошла со мной и поговорила с мистером Хоувом, английским посланником. Он расскажет нам об Англии. Как жаль, моя дорогая, что твой английский оставляет желать лучшего. У тебя жесткое немецкое произношение, и говоришь ты далеко не блестяще. Нам придется беседовать по-немецки, а мистер Хоув будет рассказывать по-английски.

Каролина почувствовала себя одинокой. Курфюрстина София, которую она считала своей защитой, теперь была далека от ее забот. Она с головой погрузилась в мечты о собственном славном будущем – будущем королевы Англии.

Курфюрстине пришлось переключиться с мечтаний об Англии на празднование свадьбы Софии Доротеи с кронпринцем Пруссии. Она одобряла этот брак, потому что и жених и невеста были ее внуками. И она не сомневалась, что хорошенькая, не очень умная, но энергичная София Доротея – прекрасная пара буйному и невыдержанному Фридриху Вильгельму. Во всяком случае, они оба страстно хотели этого брака, и никто не видел слез отчаяния на глазах невесты или бурных протестов со стороны жениха. Именно их обоюдное пылкое стремление к браку и стало причиной, почему их поженили в столь раннем возрасте.

Фридрих Вильгельм хоть и был на пять лет моложе Георга Августа, во многих отношениях казался более зрелым. Они не любили друг друга, и, к счастью, молодые не собирались жить в Ганновере, иначе семейные отношения стали бы еще более напряженными.

Несмотря на дружбу с Софией Доротеей, Каролина с облегчением вздохнула, когда свадебные празднества закончились и молодожены уехали из Ганновера. Ей было тяжело смотреть на ревность Георга Августа к кузену.

Каролина с удивлением обнаружила, что ее отношения с мужем потеплели после того, как она подружилась с его бабушкой по материнской линии, герцогиней Целле, на чьем лице до сих пор сохранились следы былой красоты. Француженка по происхождению, к старости она стала очень печальной. Герцогиня глубоко скорбела о смерти мужа, хотя последние годы их брака были отравлены тем, что герцог из государственных соображений поддерживал отношения с Ганновером. У герцогини в жизни осталась одна цель – заботиться о несчастной дочери. Она не простила зятю расправы с Софией Доротеей, регулярно посещала ее в заключении и рассказывала о жизни детей. Она описала ей Каролину и свадьбу юной Софии Доротеи.

Каролину очень тянуло к герцогине, женщине высокой культуры и огромного очарования. Она была такой же мудрой, как курфюрстина София, но к тому же еще и красивой. И Каролина заметила, что ее дружба с Софией дала легкую трещину из-за того, что у нее установились теплые отношения с герцогиней. В свое время герцог Целле отказался жениться на Софии и готов был бросить свои земли и титул, лишь бы не вступать в нежеланный брак. Видимо, это так глубоко ранило курфюрстину, что даже много лет спустя она не могла заставить себя забыть тот отказ. А после того, как герцог страстно влюбился в женщину, на которой женился и которую любил до конца своих дней, несмотря на то, что свадьба Софии Доротеи внесла разлад в их семейную жизнь, курфюрстина возненавидела герцогиню Целле. Мудрая София ненавидела эту семью с такой мстительностью, что Каролина ужаснулась, узнав о ней. К тому же София, полностью погрузившись в английские дела, почти забыла о Каролине. В их отношениях возникла холодность, которую несколько месяцев назад и представить себе было бы невозможно.

Георг Август был в восторге от дружбы Каролины с его бабушкой по материнской линии. А сам изо всех сил старался понравиться английским визитерам. Для него было естественным выступать против того, что отстаивал отец.

Каролина почувствовала величайшее облегчение, когда поняла, что Георг Людвиг безразличен к ее дружбе с герцогиней Целле. Видимо, он считал герцогиню полным ничтожеством и потому не придавал значения их отношениям. Если бы Каролина попыталась увидеть заключенную, то, конечно, получила бы строжайший выговор. Но она и не собиралась этого делать, потому что уже научилась внешне выглядеть покорной ганноверской женой. Они и не подозревали, как бунтует у нее душа.

Домашние штормы то и дело проносились над Ганновером. Сильные и внезапные, они поднимались из-за пустяков.

Запыхавшись, с разгоряченным лицом и сверкавшими от возбуждения глазами, Георг Август влетел в апартаменты жены.