Эми Фетцер - Смятение сердца

— Я люблю тебя, Хантер Мак-Кракен, нравится тебе это или нет. Ничего не отвечай на это, просто знай — и все.

Хантер уже однажды слышал ее признание, но и на этот раз был поражен ничуть не меньше. Они посмотрели в глаза друг другу, и ему снова пришло в голову, что все это почему-то напоминает прощание навсегда.

— Для леди у тебя не слишком утонченный вкус, — выдавил он из себя жалкое подобие шутки.

— Иногда лучше махнуть рукой на утонченность.

Хантер наклонился и торопливо поцеловал ее, стремясь покончить со сценой, которая становилась для него все более тягостной. Погоняя лошадь по направлению к хижине, он постарался подавить неприятные предчувствия.

Для начала он обогнул холм, на котором стояло строение, из осторожности держась под защитой хилой растительности, хотя та и не представляла собой достаточного укрытия. По открытой лужайке он прошел пешком, осмотрел лошадь, привязанную поодаль от хижины, помедлил. Возможно, Сэйбл была права и не стоило открыто входить даже в собственный дом. Быстрая Стрела никак не мог настолько забыться, чтобы позволить трубе дымить.

Хантер вынул револьвер из кобуры и взвел курок. Крадучись, он обогнул строение, поднялся на крыльцо, откуда только и можно было попасть внутрь. Кое-как пригнанные доски отчаянно скрипели. Приблизившись к двери, он занес ногу для того, чтобы распахнуть ее хорошим пинком.

Судьба не предоставила ему шанса сделать это. Изнутри раздался выстрел. Пуля расщепила тонкую древесину двери и ударила Хантера в бок, как раскаленный вертел. Он рухнул с крыльца навзничь, ударился затылком о хорошо утоптанную землю и потерял сознание. Последним, что он слышал, был громкий детский плач.

Сэйбл чувствовала всем своим существом, что опасность, таящаяся внутри хижины, куда больше, чем предполагали она или Хантер. Тем не менее она склонилась к гриве лошади и отпустила удила, конвульсивно сжимая в руке приготовленный револьвер.

«Он жив, он жив! После всего, что мы пережили… Нет, невозможно!»

Она следила в бинокль за тем, как Хантер приближался к хижине, и потому оказалась свидетелем случившегося. Она увидела, как он упал, и секундой позже услышала звук выстрела. С тех пор эта картина снова и снова прокручивалась в ее голове, так что временами горло сжималось, не давая дышать. Именно поэтому, не обращая внимания на голос рассудка, Сэйбл резко осадила лошадь у самого крыльца и спрыгнула с седла, склонившись над неподвижным телом Хантера. Ноги его оставались на ступеньках, руки разбросаны по сторонам, по рубашке расплылось красное пятно. Она опустилась на колени и прижала ладонь к тому месту, где продолжала струиться кровь, не замечая, что шепотом зовет Хантера по имени.

Тот не шевелился. Ни единого звука не раздавалось вокруг, за распахнутой настежь дверью хижины уже залегла легкая предсумеречная тень. Сэйбл вернулась к осмотру раны. На первый взгляд та не казалась смертельной, однако грудь Хантера не вздымалась, и это означало, что он не дышит. Кровь сочилась между пальцами, капля за каплей стекая в лужицу, уже собравшуюся на утрамбованной земле.

— Хантер! — снова позвала Сэйбл и прижалась ухом к груди, слушая биение сердца.

Она ничего не смогла расслышать — так сильно стучало ее собственное сердце. Да и было ли что слышать?

— Не умирай, Хантер!

Сухие рыдания поднялись в горле. Не доверяя слуху, Сэйбл присмотрелась, надеясь заметить движение груди, пусть даже самое слабое.

— Не смей умирать, слышишь! Не смей, черт тебя возьми! Звук взводимого курка заставил ее прикусить язык. Она скосила глаза. У самого виска маячило дуло револьвера.

— Брось его! — раздалось над головой. — Это всего лишь кусок мертвого мяса. Ну а если он еще жив, так даже лучше. Пусть помучается подольше, сволочь! Подымайся!

Сэйбл не знала, кто это и почему он так поступает, но чувствовала исходящую от него смертельную опасность. Он мог убить ее в любой момент, как убил Хантера — легко и просто, без церемоний. Но и она (это вдруг стало яснее ясного), будь у нее хоть малейший шанс, вышибла бы ему мозги не колеблясь. Более того, она сделала бы это с наслаждением.

Так как она не повиновалась немедленно, неизвестный направил дуло в голову Хантера. Сэйбл дико закричала и вскочила на ноги — только чтобы ударить по стволу, заставив оружие отклониться.

Последующие несколько мгновений растянулись для нее в целую вечность. Она скользнула взглядом по Хантеру, раненному в живот, отметив про себя, что он мог еще выжить, если не умер сразу. Но, конечно, нужен был доктор, который находился по меньшей мере милях в двухстах от места происшествия. Пока эти мысли проносились в голове, Сэйбл окидывала взглядом окружающее. Револьвер Хантера валялся в нескольких дюймах от его руки, и она сомневалась, что сможет достаточно ловко перепрыгнуть через тело. Свое оружие она отшвырнула, бросившись осматривать рану Хантера, и теперь оно валялось недалеко от нижней ступеньки. Сэйбл сделала рывок в ту сторону, вытянув руки и мимоходом передернувшись — они оказались окровавленными.

Увы, ей не удалось дотянуться до револьвера. Неизвестный (очевидно, следивший за каждым ее движением) выстрелил и попал в рукоятку, заставив револьвер с силой стукнуться о ступеньку. Курок щелкнул, выстрел ушел в сторону.

Сэйбл неуклюже поднялась и повернулась. Перед ней стоял Нат Барлоу, собственной персоной. Он повел дулом револьвера:

— Шагай в дом!

— Это вы!

— Удивляешься, а, сука? — Барлоу ухмыльнулся, показав почерневшие от табака зубы, и больно ткнул ее дулом в грудь. — Делай, как я сказал, а не то здесь будут три трупа вместо двух.

Сэйбл тотчас поняла, что означают слова «три трупа вместо двух», и отчаяние ее усугубилось.

Из хижины донесся плач ребенка. Забыв обо всем, она круто повернулась к двери.

— Маленький Ястреб!

Она бросилась мимо Барлоу, но тот поймал ее за руку и грубо рванул:

— Медленнее!

Сэйбл повиновалась. Осторожно переступив через тело Хантера, она поднялась по лестнице и прошла в дом. Там ее нога наткнулась на что-то мягкое. Посмотрев вниз, Сэйбл увидела, что ткнула в бок Быструю Стрелу, валяющегося на полу в луже крови. Инстинктивно она наклонилась, чтобы узнать, жив ли он, но Барлоу безжалостно пресек эту попытку, ударив ее между лопаток рукояткой револьвера так, что Сэйбл едва не распласталась поверх тела индейца. Выпрямившись, она начала озираться в поисках ребенка.

— Маленький Ястреб! — вырвался у нее хриплый шепот, когда она заметила малыша на деревянных нарах в углу. — Мистер Барлоу! Позвольте мне подойти к нему!

Тот пожевал губу, прикидывая, какие последствия может иметь воссоединение матери с ребенком, потом, пожав плечами, подтолкнул ее к нарам. Сэйбл бросилась вперед, как на крыльях, и, хотя изнемогала от желания прижать малыша к груди, первым делом раскрыла одеяльце. Она не удивилась бы, найдя его изнуренным и запаршивевшим, но, к ее великому облегчению, Маленький Ястреб был все таким же пухлым и на редкость здоровым. Только после этого она стиснула его в исступленном объятии.