Кэтлин Норрис - Чайка

– Да то, из-за чего я убежала! Из-за чего Билли рассвирепел и уехал в Китай! – нетерпеливо воскликнула она. – Я же все время толкую об этом. Я была утомлена, взволнована, – мне не хотелось быть женой Билли.

– Погодите минутку, – остановил ее напряженно слушавший Кент. – Это было на следующий день после вашего венчания?

Молчание.

– Я обошлась с ним очень нехорошо!.. – сказала, наконец, Жуанита тихо.

– Вы сказали… мне показалось… Простите меня, Нита, но… вы должны помочь мне понять. Вы хотите сказать, что никогда фактически не были его женой?

Она кивнула, стараясь спрятать пылающее лицо.

– Нита!

Снова наступило молчание, и затем Кент сказал дрогнувшим голосом:

– Боже, если это правда!

– Конечно, правда! Из-за чего же все и вышло? Билли был изумителен… а я…

– Жуанита, дорогая, вы не знаете, как это важно. Простите меня. Я не могу… Я…

Он упал на стул у печки и закрыл лицо руками. Жуанита слышала его тяжелое дыхание.

– Это правда! – уверяла она, немного испуганная. Кент поднял голову. Лицо у него было измученное, словно сразу похудевшее, но с выражением безграничного облегчения.

– В таком случае, Нита, главная наша тревога позади. Боже, что за совпадение!.. Что за совпадение!.. – повторял лихорадочно Кент, подходя к ней. Он опустился на колени перед ее креслом и взял обе ее руки в свои. – Теперь, мой ангел, еще немного терпения и мужества, я буду с вами и даю вам слово, что все будет хорошо. Еще одно испытание… Хорошо?

Он оборвал и насторожился. Жуанита, с удивлением и страхом следившая за ним, прислушалась тоже. Из темноты снаружи донесся гул автомобиля.

– Это Джейн, – сказал Кент, взглянув на часы. – Половина шестого – минута в минуту. Я не сказал вам раньше, чтобы не волновать вас.

– О, Кент, я не хочу, я не могу! – зашептала Жуанита, испуганно прильнув к нему. – Я боюсь ее.

– Напрасно, – сказал он ласково. – Она приехала рассказать вам кое-что, Нита. Я ей звонил сегодня из Солито. Она скажет вам то, что вам давно следовало знать, Нита. А потом она уедет, и вы никогда ее больше не увидите, если не захотите. И она вам подтвердит, что Билли всегда любил вас и любит сейчас и что когда-нибудь он приедет повидать вас. Он вовсе не сердится, Жуанита. Ему было страшно тяжело узнать.

– Бедный Билли, – сказала она с состраданием и удивлением, все еще прижимаясь к Кенту и пытливо глядя ему в лицо.

– Да, бедный Билли! Кроме вашего бегства и смерти отца, у него было еще одно тяжелое испытание. Он узнал нечто, поколебавшее его любовь, его горячую веру в единственного оставшегося у него на свете близкого человека.

– Неужели… его мать?!

– Да. Бедный мальчик и бедная Джейн! Могу себе представить, чего ей стоило сказать ему! – говорил, словно про себя, Кент. – Я потребовал, чтобы она сказала и вам тоже, – прибавил он с внезапной мрачностью. – Она, может быть, не пожелает. Но я теперь даже Джейн готов простить, теперь, когда я знаю, что ваш инстинкт спас вас!

– Вы хотите сказать, что мне не следовало быть его женой? – спросила потрясенная Жуанита.

– Что вы не могли быть ею, голубушка. Как вы думаете, Жуанита, он рассказал это матери?

– Что я убежала? Вероятно. Иначе, чем он объяснил бы свой отъезд в Китай?

– Нет, не это было причиной его отъезда. Но если он рассказал ей… – заключил Кент, и вокруг рта у него легла безобразная жесткая складка, – если он ей сказал, и она все же оставила вас терзаться в заблуждении и написала вам о разводе, тогда… тогда она заслуживает, чтобы ее повесили!

Автомобиль подкатил к гасиэнде и остановился перед патио. В комнате, за кругом, отбрасываемым лампой, было уже совсем темно, но над морем еще серели сумерки и всходила луна. Женщине, вышедшей из автомобиля, легко было найти дорогу к дому. Они слышали ее быстрые шаги все ближе, ближе…

В широкую раскрытую дверь заглянула весенняя ночь, залитая жемчужным светом молодого месяца. На фоне ее вырисовывалась фигура Джейн Чэттертон, и желтый свет лампы падал прямо на все так же прекрасные, властные черты.

Она вошла, сбрасывая на ходу меховое манто. Ее быстрый взгляд переходил от Жуаниты к Кенту. Она протянула последнему свою руку в перчатке и самым естественным образом поцеловала девушку. Бросила на диван пальто, перчатки, сумочку, сняла шляпу и поправила волосы на висках жестом, который Жуанита хорошо помнила.

– Вы вызвали меня, Кент? – были первые ее слова. И этот уверенный голос с его музыкальными интонациями какой-то болью отозвался в сердце Жуаниты.

Джейн уселась в кресло сеньоры, а Кент, выпрямившись, глядя на нее из-под сдвинутых бровей без улыбки, отошел и встал у печки. Жуанита, сложив руки на коленях, нагнулась вперед, не отводя глаз от лица посетительницы. Ей казалось, что никогда еще не видела она Джейн такой ослепительно красивой. Траурное платье придавало ей какое-то величие.

– Я не писала вам… я не знала, миссис Чэттертон… – начала робко Жуанита, указывая на креп. – Но я была так огорчена этим известием!

Джейн храбро взглянула на нее, но вдруг глаза ее заблестели слезами, и она поспешно достала свой носовой платок.

– Миссис Чэттертон, – продолжала, собравшись с духом, Жуанита, – мне неприятно… я ужасно огорчена из-за Билли.

Джейн пытливо посмотрела на нее. Потом, искоса, на Кента.

– Я знаю, что вы должны были осудить мою глупую выходку… Но… – она говорила быстро, чтобы удержать слезы, – но я очень сожалею… И, если он вернется, я сделаю все, что могу, чтобы он забыл… Всю мою жизнь я…

Она не могла говорить дальше. Знакомые предметы вокруг расплывались в глазах сквозь туман слез.

– Я ведь писала вам, – напомнила вполголоса Джейн, – что, так как вы считаете ваш брак с ним ошибкой, вы можете без затруднений получить развод. Мы все сделаем.

– Миссис Чэттертон, я не ищу свободы, я останусь его женой до конца жизни! – твердо возразила Жуанита. – Я хочу сделать его счастливым, дать ему привязанность… ту… любовь, которой он хочет.

– Вы видите, Джейн… Я говорил вам сегодня, – вставил Кент, переводя глаза с одной женщины на другую.

Джейн прикусила губу и выжидательно посмотрела на него.

Наступило молчание.

– Почему вы не хотите развода, Жуанита? – спросила она через некоторое время. – Это теперь такая распространенная вещь. Билли и я уедем навсегда из Калифорнии, и заметка о его тайном браке, а потом развод быстро забудутся. Кстати, дом в Сан-Матео вчера продан, – вставила она небрежно, – и все мои дела здесь почти закончены. Я побываю еще только в Вашингтоне. Вы слышали, Кент, о смерти моего дорогого друга, жены сенатора Бэбкока?

Где-то в глубине сознания Кента промелькнуло насмешливое видение: пышные апартаменты в Риме, траур, автомобиль, парадные обеды, постоянное общение с богатым и импозантным вдовцом, чья дипломатическая карьера обещала быть блестящей… Но он отогнал это видение и сказал: