Лесли Линн - Обман герцога

И за все она должна благодарить незнакомца. Если бы не он… Невыносимо даже думать об этом!

Когда Мери взяла его коня за повод, он не двинулся с места. Но она знала, как вести себя с животными. Нашептывая ему что-то на ухо, Мери привязала его рядом со своими лошадьми.

Слегка прихрамывая, она начала давать им корм и воду, избегая смотреть на тлеющую кучу, называвшуюся раньше конюшней.

Закончив, она вернулась в дом. На кухне дядя Ян смазывал мазью свои ожоги.

– Мы сделали все, что могли, Мери. Сейчас пойду за доктором Макалистером.

Кивнув, она прошла мимо него в свою комнату. Она привыкла к тяжелой работе, но сейчас мышцы протестовали против сверхусилий и ожоги отзывались болью.

Она не удержалась и посмотрела на кровать, где неподвижно лежал Ричард. Бледность его лица на фоне темных волос была ужасной. Высокие скулы подчеркивали синяки, образовавшиеся под густыми ресницами.

– Его зовут Ричард. Это все, что было написано в книге, – прошептала Мери. – Он… он красивый.

– Он красив как Бог! – вздохнула Лотти, натягивая свой ночной чепец на светлые локоны. – Что он делал в чащах Хексема?

– Возможно, он ехал в Эдинбург, – предположила Мери и наклонилась над Ричардом, рассматривая повязки на его обожженных руках.

– Теперь уже все равно. Мы сделали все, что могли. Я останусь с ним, Мери, – кивнула Лотти. – Тебе необходимо вымыться и переодеться к приходу доктора. Я поставлю таз для тебя в швейной комнате. И смажь ожоги. Твой дядя клянется, что его мазь излечивает все – от нарыва до чахотки.

Мери взяла мазь, широкий бомбазиновый спенсер и длинную юбку и отправилась в крошечную швейную комнату. Руки и ноги ломило от боли, ей пришлось надеть шелковые туфли, вместо обычных ботинок для верховой езды, которые она носила каждый день.

Когда она закончила туалет, раны ее под действием мази затихли. Теперь она не чувствовала боли при ходьбе. Войдя в холл, Мери обнаружила, что дверь ее спальни опять закрыта. После такого утра, как сегодня, закрытая дверь была ей не страшна! Подняв подбородок, она распахнула дверь.

Из трех лиц, обернувшихся ей навстречу, только лицо доктора сияло доброжелательной улыбкой.

– Мисс Мастертон, я как раз говорю вашему дяде и мисс Бартон о том, как серьезно ранение. Действительно, очень серьезно. – Он подчеркнул слова энергичным кивком головы. – Все, что мы можем сделать сейчас, – это вылечить его ожоги и заставить его есть как можно больше. Если он не придет в себя на следующий день, я очень сомневаюсь, что он вообще придет в себя.

– Несчастный, – вздохнула Лотти, ее лицо побледнело.

– Действительно, несчастный, – согласился доктор, закрывая саквояж. – Я приду завтра. Будем надеяться на лучшее, но надежда очень мала.

– Спасибо, что пришли, доктор Макалистер. – Мери одарила его самой очаровательной улыбкой. – Мы сделаем для него все.

– Я провожу доктора, Мери, – сказал дядя Ян. – А затем пойду посмотрю, что осталось от конюшни и отчего она загорелась. Что-то странное происходит здесь, очень странное.

– Да, но мы спасли лошадей. Это самое главное. Пожалуйста, дядя, проверь их. Я накормила и напоила их, но ты знаешь лучше, что им нужно.

Мери тихо закрыла за ним дверь и повернулась, чтобы посмотреть на человека, лежащего в ее маленькой чистой комнате. Из всех чувств, испытываемых ею, одно обожгло ее грудь. Чувство вины. Оно заставило ее подвинуться ближе к кровати.

– Он сильно ранен потому, что пришел нам на помощь, – вырвался ее возбужденный шепот. – Мы должны сделать все, чтобы он выздоровел. Я побуду с ним, пока ты приготовишь ему еду, Лотти. Если он начнет есть, это будет хороший знак.

Через некоторое время Лотти вернулась, неся кашу, приготовленную только по одной ей известному рецепту, кашу, которая, по ее словам, поднимала на ноги всех больных.

Решив, что покормит Ричарда сама, Мери отправила ее готовить завтрак для всех остальных. Она осторожно вставила ложку между сухими губами Ричарда. Он проглотил кашу, сильные мышцы горла сделали движение. Мери вздохнула с облегчением. Безусловно, это хороший знак.

Мери повторяла ритуал кормления каждые два часа в течение дня и ночи. В полночь она отправила уставшую Лотти в ее комнату. Дядя Ян, наконец, согласился с тем, что нет ничего непристойного в том, что она остается наедине с серьезно раненным мужчиной, и к тому же без сознания.

Часы внизу пробили два. Она медленно снимала повязки с его рук. Тяжелое золотое кольцо с выгравированным гербом соскользнуло с его пальца, когда она вытирала мазь. Она рассмотрела кусочек золота, лежащий у нее на ладони, затем взглянула в лицо его владельца.

Лотти сказала правду. Даже многочисленные кровоподтеки не могли испортить притягательной красоты его мужественного лица. В своей жизни Мери знала больше лошадей, чем мужчин. В чертах его лица чувствовалась хорошая порода.

Вина, которую она ощущала весь этот нескончаемый день, бросала ее то в жар, то в холод, сжимала горло. Возможно, она никогда не увидит его глаз под закрытыми веками и темными ресницами.

А может быть, и его близкие никогда не увидят этого. Кто он? Если он не придет в себя, как опасается доктор, кому они сообщат о нем?

Она осторожно подняла крышку шкатулки с драгоценностями и положила кольцо поверх жемчужного ожерелья и серег, которые она получила в подарок от матери в день своего шестнадцатилетия. Как, должно быть, было дорого для ее родителей подарить ей эти безделушки. Мери достала сапфировое кольцо; оно было на руке матери в тот день, когда она убежала с отцом Мери в Гретна Гарден. Конечно, оно не было таким дорогим, как кольцо Ричарда, но как много оно значило для Мери! Оно напоминало ей о любви родителей, их надеждах и мечтах. Она никогда этого не забудет, никогда!

Как и не даст погибнуть этому человеку из-за его доброты к ней. Возможно, кольцо поможет ей найти его семью.

Ужасные предположения доктора усиливали ее чувство вины. И на следующий день Ричард был без сознания. Шансы на выздоровление уменьшались. Она должна узнать, кто он и как ему помочь!

После ужина Лотти отправила Мери спать, сказав, что она поработала за десятерых. И действительно, Мери была так утомлена, что погрузилась в сон, как только голова коснулась подушки.

Но когда часы пробили час, Мери проснулась и рассматривала пляшущие на потолке тени от догорающих в маленьком камине поленьев. Спустя пятнадцать минут она разбудила Лотти, уснувшую в кресле-качалке.

Лотти резко подняла голову и изумленно посмотрела на Мери.

– Что случилось?

– Пойди ляг, Лотти. Я посижу с ним.

Все еще не проснувшись, Лотти медленно поднялась и покачала головой.

– Никаких изменений. Бедняжка.