Клод Фаррер - Подружки

При входе гостей встречала радушная хозяйка. – Здравствуй, Селия! Как живешь, красавица? Это была огромная женщина родом из Марселя. Казалось, ее жирная кожа была насквозь пропитана провансальским маслом. Ее звали матушка Агассен. У нее была настолько прочно установившаяся репутация славной женщины, что она могла без всякого риска запятнать ее, оказывая самые разнообразные услуги своим клиентам и пристраивая свободных дам к господам, находящим вкус в коротких связях, – она заранее получала свою долю из гонораров, которые вышеупомянутые господа выплачивали вышеупомянутым дамам по окончании такой связи. Все клиентки относились к ней с глубоким уважением и очень возмущались, когда какой-нибудь скептически настроенный друг, посмеиваясь над их наивностью, восклицал: «Да она вас стрижет, как овечек». – «Все это клевета и зависть – матушка Агассен вне подозрений и оказывает нам совершенно незаменимые услуги». И Селия первая была убеждена в этом. Матушка Агассен и в самом деле очень хорошо относилась к ней, так как с первого взгляда угадала в ней выгодное приобретение для своего дела, с которым можно «повозиться».

– Ты, красавица, приходишь как раз вовремя! Я дожариваю для тебя бифштекс!

Всем своим клиенткам матушка Агассен говорила ты. У нее их было двенадцать – главным образом женщины Мурильона, обслуживающие исключительно офицеров колониальных войск. Колониальные офицеры живут особняком от офицеров флота – их любовницы не такого высокого полета, но более хозяйственны и более верны своим друзьям (или, по крайней мере, лучше изображают верность). Когда человек возвращается во Францию, проведя перед этим три-четыре года на Лаосской или Суданской земле в самом черном, в самом нечеловеческом одиночестве, ему так хочется поселиться спокойно вдвоем, у своего очага! И он стремится – все равно как – немедленно удовлетворить эту тоску по дому. Многие офицеры-колонисты, вернувшись издалека, сразу же отправляются к матушке Агассен, зная, что найдут у нее большой выбор свободных невест. И семейный ресторан служил брачной конторой.

– Что ж ты не остаешься у нас сегодня вечером? После обеда лейтенанты устраивают пирушку в задней комнате. Оставайся, красавица! Что? Свидание в твоем Казино? Ну брось! Все эти свидания – сущие пустяки.

Матушка Агассен не одобряла путешествий в город. Зачем искать счастья так далеко – тайного и даже постыдного, так как оно ускользало от ее финансового контроля, – когда в самом Мурильоне женщины с «деловым темпераментом» никогда не оставались без работы?

Несмотря на увещевания хозяйки и на красноречивые взгляды длинного лейтенанта, по-видимому только что вернувшегося из какого-нибудь Сенегала, Селия все-таки отправилась в путь. Конечно, матушка Агассен всегда давала полезные советы. Но в баре Казино ровно в десять вечера – самое шикарное время! – маркиза Доре должна была торжественно представить свою младшую подругу.

Поэтому Селия отправилась в путь, и залитый белым электрическим светом трамвай понес ее в город, прорезая сонное предместье.

Под гром рукоплесканий занавес поднялся в третий раз. И маленькие жонглерши, взявшись за руки, еще раз вышли, чтобы раскланяться, улыбнуться и послать воздушные поцелуи публике, которая их так неистово вызывала. Но на этот раз кричала и аплодировала только галерка, набитая матросами, солдатами и их подругами, потому что между вторым и третьим вызовом ложи опустели как по мановению волшебного жезла: аристократия Казино бросилась к бару, чтобы с боем занять те восемь табуретов напротив стойки, с которых можно было триумфально возвышаться над толпой опоздавших, которым приходится чуть не драться, чтобы раздобыть себе коктейль, и кричать, как оголтелым, чтобы хоть кто-нибудь обратил на них внимание.

Маркиза Доре была опытным стратегом и сразу заняла два самые видные табурета в глубине зала, куда не долетали брызги от проливаемых за стойкой вин; заняв такую выгодную позицию, она усадила Селию рядом с собой. Бар уже почти не вмещал всех желающих, хотя дверь все отворялась и протискивались последние запоздавшие, – толпа становилась непроходимой.

И было так приятно спокойно сидеть перед своим стаканом с соломинкой и с сожалением поглядывать на стоящих вокруг томимых жаждой людей.

– Мы заняли самое лучшее место, – объявила маркиза Доре. – Теперь предоставьте действовать мне – антракт не успеет кончиться, как я познакомлю вас с самыми видными моими друзьями.

В этот момент в бар вошла женщина под руку с высоким добродушным человеком; заметив Селию, она начала протискиваться к ней и протянула ей руку через толпу.

– Добрый вечер, мадам! Как хорошо вы устроились! Вам повезло! Будьте так добры, скажите бармену, чтобы он приготовил мне мартини, а вы мне его передадите – я никак не могу добраться до стойки. Ах, я еще не представила вам моего друга! Лейтенант флота Мальт Круа… мадам Селия.

Это была юная Фаригулетта – она прекрасно справлялась со своей ролью покровительницы Селии. Лейтенант флота поцеловал руку Селии, протянутую через толпу.

– Я несколько раз встречал вас с Ривералем перед его отъездом в Китай. Теперь, когда вы овдовели, надеемся видеть вас иногда среди нас?

– Все пропало! – трагикомически сказала Фаригулетта. – Он начнет изменять мне с вами, этот мотылек! Тем хуже для меня, конечно: мне не следовало бы подводить его к вам – у вас слишком красивая шляпа! Впрочем, если он не изменит мне до завтра, я умолкаю: мы поженились только на сегодняшнюю ночь.

Она весело смеялась, как смеется маленькая и наивная девочка.

Вдруг ее поднял на руки человек, которого она толкнула, пробираясь к Селии.

– Она весела, как всегда, шалая девчонка! Разрешите, Мальт Круа?

И не дожидаясь разрешения господина и повелителя, он с удовольствием расцеловал девочку в обе щеки.

– Ну вот! – сказал он, отпустив ее. – Это отучит вас говорить гадости, самой того не замечая. Пейте теперь вашу отраву, вот, я передаю ее вам, чтобы не затруднять вашу подругу, на которой такая красивая шляпа!

Маркиза Доре сказала Селии на ухо:

– Еще один офицер. Все они знакомы между собой и очень дружны. То, что он сделал, считается вполне обычным. Поцеловать женщину при ее любовнике… Они не придают этому никакого значения, конечно если он не влюблен в нее, но в таких случаях это известно.

Появлялись все новые женщины с новыми спутниками; все они были на ты друг с другом и ласково друг друга задевали. Селия сразу же заметила, что, несмотря на страшную тесноту, благоприятствующую всяким грубостям, здесь никто не был груб. Более того, к женщинам относились с каким-то почтительным уважением. Несмотря на внешнюю фамильярность, повсюду царила вежливость. Все здоровались по способу лейтенанта Мальт Круа – и непременно целовали руку перед тем, как поцеловать в шею или в щеку.