Коллин Хичкок - Трепетное сердце

– Клянусь, шеф. Его надо задержать. Риск слишком велик.

– Ладно, задержите его на ночь. А утром освободите. Два звука трубы будут сигналом того, что Николетта идет и что поздно ее спасать.

– Хорошо, сэр.

– Вы можете бодрствовать всю ночь?

– Конечно, сэр.

Пиви и Уилкокс вернулись в помещение.

– Лорд Бастон, мы продолжим допрос. Нас не удовлетворили ваши ответы, – заявил Уилкокс.

– Я сказал правду.

Уилкокс был иного мнения. Кроме того, он счел разумным привязать лорда Бастона к стулу.

В четыре утра Лэнг обнаружил Пиви и Уилкокса в комнате для допросов вместе с лордом Бастоном. Пиви бодрствовал, Уилкокс спал, положив голову на стол.

– Джентльмены, вы не могли бы выйти? Я хочу задать лорду Бастону несколько вопросов.

Детективы ушли.

Через несколько минут Лэнг вышел из комнаты.

– Он ни в чем не признался, задержите его. А когда прозвучит труба, освободите. Казнь состоится в шесть утра.

– Хорошо, сэр.

– Молодцы. Вы правильно поступили, что задержали лорда Бастона, раз у вас были к нему вопросы.

Лэнг вышел, сел верхом и поскакал по улице.

Они с Пегасом задержались у Лондонского моста. У кромки воды Лэнг спешился и насладился вместе с великолепным животным видом газового освещения города. Встав перед Пегасом, он заглянул лошади в глаза.

– Я пришел к тебе с моими проблемами. Замечательный конь, ты хорошо мне послужил.

Казалось, лошадь его понимает.

– Однако ты не знаешь, что мне ответить, да?

Лэнг полез в карман и достал книжечку, данную ему Мириам. «Кроличье сердце». Лэнг зажег свечу и перечитал книгу, наблюдая за отражением города в воде.

Человек и лошадь оставались неподвижны до пяти утра. Занялась заря. Нож гильотины упадет через час.

За стенами башни видны были люди, направлявшиеся к стенам тюрьмы.

Лэнг оставил Пегаса в условленном месте и смешался с толпой.

Священник прибыл в парчовой сутане, белой с золотом, с митрой на голове. Вид у него был величественный.

– Я опаздываю. Мне нужно поторопиться, чтобы не нарушить расписания.

Я много дней провела в положении эмбриона, но села, когда он вошел.

– Помните, что ваше тело запросил медицинский колледж, предложивший самую высокую цену. После того как вас заберут со всеобщего обозрения, колледж заберет вас для вскрытия. Вы должны испытывать облегчение, поскольку нет необходимости беспокоиться о месте упокоения. В любом случае убийцы не достойны погребения на кладбище. Вы понимаете и принимаете это?

– О моем теле должен был позаботиться лорд Бастон. И о теле Мари тоже.

– Это невозможно. Оба ваших тела были выставлены на торги и проданы.

– Вы не могли бы сообщить об этом лорду Бастону?

– Лорд Бастон об этом узнает, как только попытается заявить права на ваши тела. Я собирался прочесть кое-что из Библии, но уверен, что такой женщине, как вы, это ни к чему. Священное Писание предназначено для праведных душ. Николетта, вам должно быть ясно, что в ином мире вы будете вечно пребывать в аду. Вы понимаете и принимаете это?

Я промолчала.

– Обычно я стараюсь приободрить заключенных, вселить в них надежду. Могу ли я что-нибудь сделать для вас? Наше время истекло, но я попытаюсь выполнить все ваши просьбы.

Я не произнесла ни слова.

– Позвольте дать вам пару советов. Магистрат ценит красивую казнь. Всем нравится присутствовать при покаянии, так что предлагаю вам публично покаяться. Если вы сможете сделать так, что мы почти ощутим сожаление о вашей смерти, память о вас будет менее позорной. Откровенно говоря, без покаяния над вами будут глумиться. Вы знаете, как молить о прощении? Или показать вам?

Я продолжала хранить молчание.

– У вас есть просьбы?

– Да, две.

– Хорошо. Поторопитесь, все должно пройти по расписанию.

– Скажите Мари, – что она была моей ближайшей подругой и что я сожалею от всего сердца о том, что жизнь наша приняла такой печальный оборот. Скажите, что она воспарит на небо и будет находиться среди ангелов.

– Будет исполнено. Вторая просьба?

– Передайте лорду Бастону, что я люблю его и однажды мы с ним встретимся.

– Конечно. А теперь вы хотели бы произнести со мной молитву?

– Нет. Я обращусь к Богу по дороге на эшафот.

Я не собиралась молиться с этим лицемером, выдававшим себя за священника.

Он торопливо покинул камеру.

Прозвучала первая из трех труб, возвещая о том, что священник ушел от меня и что казнь близка. За порогом камеры ожидал другой человек в сутане.

– У нее были последние просьбы? – спросил он.

Я услышала голос священника:

– Нет.

Чтобы подготовить меня, были приглашены две служительницы. Меня одели в чистое платье из муслина. Одна из женщин тщательно причесала меня.

– Спасибо. Должно быть, у меня ужасный вид.

Она мягко улыбнулась, чтобы заверить меня в обратном, но мы обе знали, что я пробыла в тюрьме достаточно долго, чтобы утратить румянец. Я пропиталась зловонием стен Ньюгейтской тюрьмы, ужасом, разлитым в этом воздухе, не оставлявшими меня в покое призраками.

– У вас красивые волосы, – мягко проговорила женщина.

Мне хотелось поверить ей. Хотелось поверить, что после всего пережитого я еще сохранила красоту.

Мои лицо и руки были отмыты от грязи. На меня надели черный колпак с прорезями для глаз и носа.

Закончив, служительницы удалились, проронив обо мне слезу. Это были милые молодые создания, и хотя служили в тюрьме, их сердца были далеки от царившей там жестокости.

Прибыли охранники, чтобы проводить нас с Мари к месту казни. Трубы пропели второй раз, возвещая о начале процессии. Мари шла передо мной. На ней тоже был колпак.

Нам потребовалось минут пять, чтобы добраться до места. Место напоминало скорее сцену, чем помост, потому что происходящее казалось мне чем-то нереальным, подобным трагической пьесе. Я шла и думала.

Ощущает ли Господь мучения тех из нас, кому предназначена ужасная смерть? Ощущает ли он холод, когда река крови прекращает течение по нашим венам?

Или он плачет обо всех нас и ожидает нас с раскрытыми объятиями, поднимая наши души и помещая в раю рядом с собой?

А если так, может быть, мне просто поискать его руки, чтобы протянуть к нему свои? Где я смогу отдохнуть, где он даст мне приют? Объяснит ли он мне, почему цена любви столь высока? Почему я должна заплатить за нее жизнью?

Альфред был сзади. Многие охранники оставили свои посты, чтобы смешаться с возбужденной толпой. Представление должно было вот-вот начаться, охранники не хотели его пропустить.

Альфред молился, когда перед ним появились женщины в колпаках. Он коснулся их с любовью.