Клаудиа Дэйн - Дочь куртизанки

– Полагаю, вы тоже собираетесь отчитать меня за вульгарность, – обратилась Каро к Эшдону, когда они остались наедине.

– Вовсе нет, – ответил Эшдон, пристально глядя на лакеев, пока они не покраснели и не вышли из столовой. – Скажите, что вам нужно. Не хочу быть суровым с собственной женой.

– С вашей женой вы никем не хотите быть, – огрызнулась Каро. – Жена вам даже была не нужна!

– Не говорите глупостей, – проговорил он, вонзив нож в бифштекс. – Жениться был мой долг.

– Это не то же, что хотеть жениться.

Эшдон взглянул на нее. Ей все ужасно надоело. Он может идти со своим пронзительными глазами куда угодно и пронизывать ими какую-нибудь другую женщину.

Но это лишь доказывало, в какой ярости была она, готовая убить любую, на кого случайно или еще как-то Эшдон положит глаз… или какую-то другую часть своего тела.

– Вы отлично знали, что я вас хотел, – сказал он.

– Я очень хорошо знала, почему вы меня хотели, – парировала она, отодвинув стул и встав из-за стола. У нее появилось желание пройтись, и она не нашла причин, почему бы не удовлетворить свое желание.

– Определенно, вы знали – улыбнулся он, откинувшись на спинку стула. – Вы отлично поработали, чтобы довести меня до высшей степени желания.

– Стало быть, вы признаете, что я вас поймала.

– Ничего такого не признаю. Думаете, я наслаждался только вашими поцелуями? Только вашу грудь я ласкал?

– Да-да, понимаю. – Она почувствовала, как заливается краской.

– Не уверен, Каро, что вы так думаете. – Он отломил кусочек булочки и положил в рот. От того, что он сидел спокойно и ел, в то время как она дрожала от страха, желания и смущения, как любая нормальная невеста, ей вдруг захотелось ткнуть чем-то острым ему в глаз.

На самом деле, пока она не встретила Эшдона, жестокие мысли никогда не приходили ей в голову. Он оказывал на нее ужасное, разрушительное влияние. Она имела полное право убить его за это.

– О? – резко произнесла она. – Выходит, что вы повидали тысячи женских грудей и выбрали мою только потому, что настало время жениться?

– Вообще-то у вас красивая грудь, – улыбнулся он. – Вполне такая, как рекламировалось.

Он имел наглость смеяться над ней? Каро огляделась в поисках чего-нибудь острого. Подсвечники на столе вполне сгодились бы. Она бы могла сказать, что у него был какой-нибудь приступ и он упал на подсвечник. Какая замечательная картина!

– Как я рада, что вам понравилось, лорд Эшдон. Не знаю, что бы я сделала, если бы вы нашли мою грудь недостаточно приятной для ваших взоров.

– О, я вовсе не так требователен, – отозвался он, положив себе в рот еще кусочек хлеба. Кажется, лет пятьдесят тому назад был случай, когда один генерал умер, подавившись булочкой. Вполне может быть, что такое случится снова, возможно, не без посторонней помощи.

– Еще булочку, лорд Эшдон? – предложила она. – Уверена, у повара их много.

Эшдон отряхнул руки и отодвинулся на стуле от стола.

– Нет, спасибо.

– Не стоит благодарности. – Если не булочка, то можно опять подумать о подсвечнике.

– Мы говорили о моих пресыщенных глазах и о вашей прелестной груди, – напомнил он, положив салфетку на стол.

– Если у нас была такая вульгарная тема, – проговорила она, – то лишь потому, что я хотела подчеркнуть, что вы женились на мне по принуждению.

– А разве мы не говорили о том, что большинство мужчин вынуждены жениться по той или иной причине?

– Звучит не слишком лестно. – Встав, она направилась к одному из трех окон, выходивших во двор дома.

– Это очень лестно, Каро. – Он подошел к ней сзади так близко, что от его дыхания у нее зашевелились волосы на затылке. – Мужчина должен жениться, но это не значит, что он обязан жениться на ком угодно.

– Мы оба знаем, почему вы женились на мне, – прошептала она, и от ее дыхания запотело стекло.

Ей вдруг отчаянно захотелось выброситься из окна, выкинуть туда Эшдона или свалиться вместе с ним на ковер в страстном объятии и горячем поцелуе.

Какая она взбалмошная!

– Каро, прошлой ночью я пытался вам это сказать, пока вы не атаковали меня своей грудью. – Он положил руки ей на талию, чтобы она не отошла от него. – Я очень старался, даже отчаянно пытался не жениться на вас.

– Очень рада, что вы мне об этом сообщили, – промолвила она, пытаясь больно наступить ему на ногу.

На нем были ботинки, а на ней легкие домашние туфельки. Попытка оказалась неудачной, но от того, что она хотя бы постаралась это сделать, ей стало легче.

– Каро, послушайте меня. – Его дыхание вызывало в ней трепет удовольствия. К сожалению. Она постаралась не обращать внимания на это и на ту несправедливость, которая творилась с ней. – Вы думаете, что между нашими родителями существует вражда.

– Во всем виноват только ваш отец, – сказала Каро, уверенная, что услышит подробную лекцию о том, почему он не хотел на ней жениться. – Моя мама даже никогда не думает о лорде Уэстлине. И, конечно же, никогда о нем не говорит.

– Неужели? – тихо произнес Эшдон. – Интересно, так ли это?

– Конечно, так!

– Хорошо, – согласился он, обхватив ее руками так, что его ладони легли ей на грудь.

Она снова изо всех сил попыталась вывернуться.

– Вы даже не представляете, как жаждет Уэстлин отомстить Софии, – произнес Эшдон, медленно гладя ее грудь. А она притихла в его объятиях, плутовка. – Он превратил это в цель своей жизни, и он научил меня стать его… орудием.

– Как мило! – Она постаралась оттолкнуться от его ладоней, что должно было показать ее полную решимость избавиться от него. А то, что ее грудь еще сильнее уперлась ему в ладони, было чистой случайностью.

– Нет, Каро. – Он крепко прижал ее к себе, и дыхание его вдруг стало тяжелым и частым. – Это совсем не мило.

От боли, которую она услышала в его голосе, у нее перехватило дыхание, и все кокетливые уловки, и спущенный корсет, и даже мысли о серебряном подсвечнике мгновенно вылетели из ее головы. Она была уверена в одном: ей больше не хотелось слышать ни единого слова о его отце.

– Вы никогда не задумывались, почему я играю? – спросил он.

– Полагаю, это потому, что вам нравится игра, хотя вы плохой игрок, – ответила она.

Она хотела, чтобы эти слова прозвучали дерзко и отважно, но получилось неуверенно и испуганно. Смешно. Играют все. Так устроен мир. В этом нет ничего таинственного.

– Я не плохой игрок, – сказал он, все еще прижимая ее к себе.

Они стояли, не шевелясь. Она едва осмеливалась дышать. На душе у Эшдона была какая-то тяжесть, навязанная ему отцом, и он, без сомнения, пытался избавиться от нее теперь. Несправедливо! Тем не менее разве супруги не делятся своими проблемами друг с другом? Безусловно, делятся, но только не до того, как они доверят друг другу свои сердца.