Вирджиния Спайс - Строптивая наложница

– Твой ответ разрывает мне сердце, милая племянница. Но я не стану удерживать тебя насильно, понимая твое нетерпение вернуться домой.

Почтительно склонив голову, Элизабет взглянула на супругу Касим-бея. Если бы она точно не знала, что Джамиле исполнилось сорок два года, то, подумала бы, что перед нею тридцатилетняя красавица. На светлом лице Джамили не было ни одной морщинки, прекрасные светло-карие глаза смотрели по-молодому задорно. Голову женщины венчал роскошный ярко-зеленый тюрбан, из-под которого волнами ниспадали золотистые волосы.

– Мне не менее тяжело покидать своих дорогих родственников, едва обретя их. Но беспокойство за родителей, томящихся в мучительной неизвестности, торопит меня в дорогу, – ответила Элизабет, тщательно подбирая слова.

Ласково улыбнувшись, Джамиля обняла девушку, а потом протянула ей внушительную шкатулку из сандалового дерева.

– Прими от меня этот скромный подарок, племянница, – сказала она. – Здесь находятся два ожерелья работы багдадских мастеров. Одно, из индийских изумрудов, для тебя. А второе, из алмазов и сапфиров, – для моей обожаемой сестры. И обними ее покрепче за меня.

Достав вышитый шелковый платок, Джамиля вытерла набежавшие на глаза слезы. Потом медленно повернулась в сторону Леона, что-то тихо говорившего Касим-бею. Дождавшись, пока мужчины обратят на нее внимание, женщина посмотрела на мужа племянницы долгим пристальным взглядом.

– Я к твоим услугам, о блистательная госпожа, – с поклоном ответил Леон, приблизившись к супруге Касим-бея.

Глубоко вздохнув, Джамиля знаком велела ему подойти еще ближе.

– Дорогой мой зять, – по-английски произнесла она, – я буду каждый день молить Аллаха, чтобы твое отношение к моей племяннице оставалось таким же бережным, как в эти дни. Но в жизни случается всякое. И если когда-то твое сердце остынет, вспомни о той огромной жертве, что принесла Элизабет ради любви к тебе.

– Поверь мне, высокочтимая госпожа, я ценю чувства моей жены дороже всех сокровищ мира, – отвечал Леон, приложив для пущей убедительности руку к сердцу.

Супруга Касим-бея усмехнулась, качнув своим огромным тюрбаном.

– И все же я не уверена, что ты в полной мере осознаешь преданность Элизабет, – медленно проговорила она. – Знаешь ли ты, самодовольный храбрец, что это из-за тебя она попала во все эти передряги? Мне известны злоключения племянницы – Лейла поведала мне о них. Ведь Элизабет покинула родной кров, узнав, что ты находишься в плену. Было нелегко найти судно, отправляющееся на Восток, но ей удалось договориться с одним сомнительным типом. Элизабет хотела попасть в Тунис и просить у нас помощи, однако судьба распорядилась иначе.

Джамиля на мгновение нахмурилась.

– Моя племянница из-за собственного безрассудства и доверчивости попала в руки к страшному пирату аль-Вахиду. Он уверял ее, что договорился о выкупе мужа. Посмотри на свою жену – сейчас ее красота подобна цветущей розе. Но когда их с Лейлой забрал с пиратского судна алжирский работорговец, невольницы были как две изможденные тени. А потом изнурительное заключение в гареме капризного старика, внезапная встреча с мужем, ставшим по воле судьбы игрушкой в руках коварной женщины… Дальнейшее ты знаешь. – Джамиля тяжко вздохнула. – Не забывай же о том, что я рассказала тебе, отважный капитан. Прости своей жене былые капризы и люби ее так, как она того заслуживает.

Взглянув на мужа из-под опущенных ресниц, Элизабет вспыхнула, словно сухая травинка. Все оттенки чувств смешались во взгляде Леона. Это была и беспредельная любовь, и мучительная боль, и откровенное желание прямо здесь наказать ее, за то, что она так долго скрывала от него правду. Опасаясь разрыдаться на глазах и без того расстроенных Джамили и Касим-бея, девушка отвернулась от мужа и стала прощаться с родственниками.

– О моя прекрасная сестра, как же ты похожа на своего отца! Такая же бесстрашная и решительная, как мой дорогой дядюшка Стивен, да подарит ему Аллах долгие годы, – восхищенно произнес Касим-бей, в последний раз сжимая Элизабет в объятиях. – Как жаль, что я не смогу познакомить тебя с моим наследником Селимом – с искренней горечью добавил тунисский правитель. – У него такие же чудесные изумрудные глаза, такая же гордая посадка головы, тот же нос и подбородок. У английского рода Девери сильная кровь!

Последние громады тунисских судов остались позади. С невольной тоской всматривалась Элизабет в исчезающие очертания величественной крепости, где остались Касим-бей и его блистательная супруга. Как бы ей хотелось отправиться вместе с родственниками в Тунис, увидеть роскошный дворец Касим-бея, встретиться с многочисленными кузинами и кузенами. Но, увы, она не могла позволить себе такую роскошь. Ведь в Англии ее ждали несчастные родители, о которых она теперь вспоминала каждый час. Пока надежды обрести свободу не было, Элизабет заставляла себя не думать о близких, избегая лишних страданий. Но теперь она просто умирала от нетерпения вернуться домой. Как удивится отец, когда увидит, что его дочь изменилась и перестала быть избалованной эгоисткой!

К беспокойству о родителях прибавлялось еще одно. Прошло уже три часа, как огромный корабль, подаренный тунисским правителем, покинул гавань. Но до сих пор Леон даже не заглянул в каюту жены, убранную роскошными тканями и пышными коврами. И с каждой минутой Элизабет все больше начинала тревожиться. В чем дело? Неужели он не может простить ей ее скрытность? Так сильно обиделся, что даже не желает ее видеть?

Дверь каюты с треском распахнулась, и Элизабет невольно попятилась назад, ощутив внезапную вспышку испуга. Наступив на край просторного балахона, девушка потеряла равновесие и едва не упала, но Леон успел подхватить ее. Сильные руки мужа хорошенько встряхнули Элизабет, а затем он с негодованием посмотрел в ее расширившиеся, глаза.

– Как ты могла?! – возмущенно воскликнул он, сверля ее своим пылающим взглядом. – Как у тебя хватило ума скрыть от меня истинную причину появления в гареме Мехмет-Али? А если бы Джамиля не рассказала мне об этом? Ты так бы и молчала до конца своих дней, упрямая гордячка?

Элизабет попыталась принять надменную позу, но ее губы тут же растянулись в дурацкой улыбке. Она засмеялась от счастья, бессильно повиснув на руках Леона. Он снова был рядом, его глаза светились нежностью и любовью. И сколько бы он ни упрекал ее, она уже чувствовала, что он простил ее и так же безмерно счастлив.

Пылко прижав жену к себе, Леон осыпал ее лицо и волосы быстрыми поцелуями и снова требовательно посмотрел ей в глаза.

– Отвечай! – непререкаемым тоном произнес он. – Я все равно вытрясу из тебя объяснение, даже если для этого мне придется перекинуть тебя через колено и как следует вздуть ремнем!