Донна Флетчер - Подари мне нежность

В комнату вошла Адди, обеспокоенно улыбаясь:

– У тебя все в порядке?

Гонора закрыла дверь и ответила вопросом на вопрос:

– А почему вы спрашиваете?

– Сегодня всего лишь вторая ночь, как вы муж и жена, но мой сын в столь поздний час один пьет в зале. А ты одна сидишь в спальне.

Гонора медленно покачала головой. Любой ответ окажется неправильным!

– Каван поступает, как считает нужным.

– Это верно, но его темные глаза говорят мне о другом. Что-то сильно тревожит его, но он не хочет ни с кем поделиться. – Адди взяла Гонору за руку. – Мой сын – хороший человек.

Гонора высвободила руку.

– Хороший, плохой или равнодушный – он все равно мой муж. Но я не знаю, как мне с ним быть.

В глазах Адди заблестели слезы.

– Будь его женой.

К концу недели Гонора вообще не знала, что ей делать. Каван не обращал на нее никакого внимания, спал по-прежнему на полу перед очагом и просыпался раньше, чем она. Потом исчезал на полдня, верхом или пешком, а вернувшись, держался от Гоноры на расстоянии.

Она слышала, как Артэр и Лахлан говорят, что их брат сильно изменился. Адди побранила обоих сыновей, сказав, что Кавану нужно время, а Тавиш Синклер велел обоим оказывать Кавану должное почтение.

Все охотно повиновались лэрду клана. Он был их предводителем и заслужил доверие и уважение, поэтому Гонора чувствовала себя обязанной вести себя так, как положено, и быть хорошей женой.

До сих пор ей так ни разу и не удалось проснуться раньше Кавана, но зато она следила за тем, чтобы под рукой всегда были его самые любимые кушанья, и прилежно шила ему новые рубашки. Кроме того, она старательно приводила себя в порядок и не забывала о благовониях в надежде, что он сочтет ее привлекательной и наконец скрепит их брак в постели.

Пока ничего не получалось, но Гонора не позволяла себе расслабиться, в особенности потому, что знала – отчим пристально следит за ней. Мысль о том, что брачные обеты до сих пор не скреплены должным образом, сильно мучила Гонору. Если отчим узнает, ей придется дорого за это заплатить.

Гонора вошла в зал и услышала громкие голоса и грозные команды. На один из соседних кланов, находившихся под защитой Синклеров, напала орда варваров. Воины уже приготовились к битве. Каван собирался возглавлять их, но отец решил иначе.

– Воинов поведет Артэр, – заявил лэрд. Он почти кричал, чтобы его в этом шуме услышали. – Лахлан отправляется с ним, а ты остаешься в замке.

– Я старший сын! Это моя обязанность! – возмутился Каван.

– Ты только что вернулся, – сказал Тавиш.

– И что? Ты считаешь, что я не способен возглавить людей? – резко произнес Каван. – А может быть, ты мне больше не доверяешь? Считаешь предателем?

Тавиш грохнул кулаком по столу:

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать?

– Так докажи мне, что я не прав – позволь повести людей! – выкрикнул Каван.

– Отец, пусть Каван возглавляет отряд, – шагнул вперед Артэр. – Он более отважный воин, чем я.

Похоже, Каван удивился неожиданной поддержке брата. Или Гонора заметила на лице своего мужа сомнение? Не думает же он, что брат бросает ему вызов?

– Хорошо! – сказал Тавиш. – И смотрите – чтобы все вернулись домой.

Гонора заметила, как ее муж сжал кулаки. Повернувшись и увидев ее, он направился прямо к Гоноре. От его поступи, казалось, дрожали стены замка.

Гонора хотела съежиться, приготовившись к удару, и крепко зажмуриться, чтобы не видеть, как он нависает над ней. Но сумела найти в себе силы и осталась стоять на месте, прямая и стройная, хотя и трепещущая.

Каван остановился в нескольких дюймах от нее.

– Не смей сегодня уходить из замка.

Гонора уже несколько дней не ходила на вересковую пустошь и мучительно мечтала о покое, который обретала там. Это желание придало ей храбрости, и она произнесла:

– Но я хотела сегодня прогуляться на пустошь…

– Нет! – заорал Каван и так сильно сжал ее руки, что они побелели. – Я запрещаю тебе покидать замок до моего возвращения!

– Она сделает, как ей велено.

От знакомого голоса отчима Гонора вздрогнула.

– Вот и проследи за этим. – Каван толкнул жену к отчиму. – Ты будешь за нее в ответе.

Гонора могла бы рассмеяться, если бы все не было так печально. Муж оставляет ее под покровительством человека, от которого она сама ищет защиты!

– Я всегда оберегал ее, – рявкнул Калум и протянул к ней руку.

Гонора инстинктивно отшатнулась, пытаясь нашарить руками за спиной своего мужа, но Каван уже ушел, и только ветер задувал в открытую им дверь.

Отчим злобно прошипел ей на ухо:

– Смотри, куда идешь, девка, и делай, как велено.

Мог бы и не предупреждать. Он схватил ее за запястье, и, хотя со стороны казалось, что он ее утешает, отчим так вывернул ей руку, что на глазах у Гоноры выступили слезы.

– У меня есть дела, которыми я должна заняться – сказала она, стараясь, чтобы голос не задрожал от боли.

– Ну так иди и займись! – Калум оттолкнул ее и с важным видом направился к Тавишу.

Гонора хотела поскорее убраться от него как можно Дальше. Помчавшись через зал, она услышала, как отчим говорит:

– Она сделает, как ей сказано.

Нет уж, только не сегодня!

От этой мысли на лице Гоноры появилась улыбка. Она часто убегала на пустошь против воли Калума, и он ни разу не узнал о ее неповиновении. Ей пришлось научиться незаметно проскальзывать мимо него, зато не потребовалось учиться убеждать, что она занята важными делами – он никогда не обращал на это внимания. Эти тайные вылазки помогали ей сохранить рассудок и давали ощущение независимости, о которой она так мечтала, хотя и знала, что этого ей никогда не добиться.

Она обещала самой себе, что и после свадьбы ничего не изменится. Прогулки помогали ей сохранить в душе искру отваги и надежды.

Гоноре нужно было попасть в конюшню. Она спрятала там кое-какую одежду – шаль, плащ, чтобы иметь возможность незаметно взять их и уйти хоть на целый день. К несчастью, воины буквально окружили конюшню, поэтому ей пришлось вести себя предельно осторожно и прятаться, пока не наступит подходящий момент.

Гонора украдкой пробралась наружу, хотя можно было и не скрываться – все внимание было обращено на готовившихся к сражению воинов, – и спряталась в тени деревьев. Серое, нависающее над головой небо делало тени еще гуще, и прятаться было легче.

Гонора смотрела, как ее муж садится на коня. Он был настоящим воином. Палаш он привязал на спину, кинжал в ножнах висел у него на поясе, боевой топор свисал с седла. Он заплел свои длинные темно-каштановые волосы в две толстые косы. Лицо было суровым и непреклонным. Каван был готов сражаться насмерть, если в этом возникнет необходимость, и от этой мысли Гонору охватил озноб.