Донна Флетчер - Подари мне нежность

Ее муж определенно ничего не боялся, а она боится всего на свете. Как она сможет стать такой женой, на которую он рассчитывал?

Воины уехали далеко, и тогда Гонора вышла из своего укрытия и поспешила в конюшню, чтобы забрать плащ и закутаться – осенний воздух холоден. Она уже собиралась идти на пустошь, но тут над ней нависла тень, и Гонора понадеялась, что небо не сделалось еще темнее и не пошел дождь.

Она повернулась, ахнула и застыла на месте.

Почти вплотную к ней стоял муж – широко расставив ноги, подбоченившись и глядя на нее пылающими темными глазами.

– И что ты, по-твоему, делаешь?

Гонора буквально оцепенела от неожиданности, но все же собралась с силами и спросила:

– Ты же уехал вместе со своими людьми!

Он едко рассмеялся:

– Ты меня недооцениваешь, жена.

Она медленно покачала головой и спросила:

– Но как?..

Каван наклонился, прижался щекой к ее щеке и сделал глубокий вздох:

– Твой аромат не спутать ни с чем.

Она готова была расплавиться, прижавшись к нему, но тут он слегка прикоснулся к ее губам и прошептал:

– Ослушайся меня еще раз – и ты пожалеешь об этом.

Гонора отшатнулась, инстинктивно прикрывшись рукой.

Каван с неожиданной осторожностью взял ее за руку повыше локтя, нежно провел пальцами до покрасневшего запястья и ласково сомкнул на нем пальцы.

– Что случилось?

Она растерялась. Говорить ли мужу правду? Поверит ли он ей? Или же Каван встанет на сторону отчима? Не зная, как ответить, боясь и сомневаясь, она солгала:

– Да это я на кухне.

Кажется, он поверил, хотя и не спешил отпускать Гонору.

– Еще раз напоминаю – не уходи из замка.

– Но почему?

Каван язвительно рассмеялся, и Гонора пожалела, что не придержала язычок.

– Ты меня допрашиваешь?

– Нет, милорд…

– Каван!

Гонора съежилась от резкого окрика.

– Каван, прошу прощения. Нет, я не допрашиваю, но мне так нравится гулять там, и я надеялась…

– Только не сегодня, – перебил он и, к удивлению Гоноры, начал объяснять: – Племя варваров, напавшее на наших друзей с юга, могло отправить отдельные шайки и на наши земли. Я не хочу, чтобы тебя взяли в плен. Оставайся в замке до моего возвращения.

– Я понимаю. – Она действительно поняла. Каван обязан приглядывать за членами клана.

– И сделаешь, как я прошу?

Он попросил, а не потребовал, и это удивило ее еще сильнее.

– Да, Каван, я сделаю, как ты просишь.

– Отлично. Значит, мне не придется тревожиться за тебя.

Он повернулся и уже пошел прочь, но вдруг остановился и глянул на Гонору с таким видом, словно его терзает какая-то мысль.

Она тут же подошла к мужу и не задумываясь ласково положила руку ему на грудь, желая успокоить:

– С тобой все хорошо?

Ей почудилось, что глубоко в груди у него что-то рокочет. Каван снова прижался щекой к ее щеке и шепнул:

– Мне нравится, как ты пахнешь.

Резко повернулся и так быстро пошел прочь, что сено, рассыпанное на полу конюшни, взвилось в воздух. Гонора смотрела ему вслед как сквозь дымку. Ей потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки, но щеку по-прежнему покалывало, а на губах потрясенной девушки появилась улыбка.

Она прижала пальцы к губам, потом погладила себя по щеке. Гонора закрыла глаза, наслаждаясь жаром, возникшим в кончиках пальцев. Чей это жар, ее или его?

«Мне нравится, как ты пахнешь».

А она думала, что он ничего не замечает, и уже решила, что напрасно тратит время, пользуясь благовониями. А он заметил, и ему нравится.

Несмотря на замешательство, Гонора продолжала улыбаться. Улыбка возникла откуда-то из глубины души, и долгое же время для этого понадобилось! Гонора не могла вспомнить, когда она с таким удовольствием улыбалась в последний раз.

– Что ты здесь делаешь? Тебе приказали оставаться в замке!

Знакомый сердитый голос мгновенно стер улыбку с губ Гоноры. Ее охватил страх. Но Гонора быстро нашла объяснение, держась подальше от отчима.

– Я хотела пожелать моему мужу удачи в бою.

– Ну наконец-то ты хоть что-то сделала правильно, – буркнул Калум, и это прозвучало как обвинение.

– Мне нужно заняться делами, – произнесла Гонора, ускоряя шаг – она стремилась убраться подальше от Калума прежде, чем он скажет или спросит что-нибудь еще или надумает ударить ее.

– Смотри у меня, работай хорошенько! – прокричал он, когда Гонора уже вышла из конюшни.

Раньше Гонора встревожилась бы, услышав обвинения отчима, и со страхом ждала бы, что он сделает, но сегодня все изменилось. Сегодня она думала о своем муже, особенно после обеда. Пошел легкий дождь. Гонора сидела в мастерской и шила для Кавана рубашку.

И только тогда до нее дошло значение его слов: «Отлично. Значит, мне не придется тревожиться за тебя!»

Ее муж тревожится за нее! Последним человеком, который искренне за нее беспокоился, была мама, и Гонора давно забыла, каково это, когда ты кому-то небезразлична. Может быть, муж тревожится за нее только потому, что она его жена и это его долг, но он все равно беспокоится, и Гоноре кажется, что она ему небезразлична. Может быть, он к ней по-своему привязался.

Конечно, она не настолько глупа, чтобы решить, будто Каван ее любит. Она так и не думает. Но зато понимает, что ее муж – порядочный человек и поступает благородно. Он заботится о своей жене, хотя и не сам ее выбрал.

И за одно это Гонора готова любить его.

Каван вытащил раненого Лахлана с поля боя и надежно спрятал его за большим валуном.

– Только сдвинься с места, и я – да поможет мне Господь! – сам тебя прикончу.

Брат хмыкнул:

– Это вряд ли.

Каван подтолкнул протестующего Лахлана к валуну.

– На твою ногу пришелся жестокий удар.

– Я все равно могу сражаться.

– Черта с два! – Каван схватил меч Лахлана и выпрямился. – Серьезно предупреждаю, братец, сойдешь с места – сильно пожалеешь!

– Мой старший брат меня предостерегает? – поморщившись, засмеялся Лахлан.

– Твой старший брат тебе обещает. – Каван сжал его плечо.

Лахлан захохотал:

– Иди и выиграй сражение, а я тебя подожду!

Каван вернулся в бой, приглядывая за Артэром. Отец велел им всем вернуться домой, и уж раз он возглавляет битву, он и отвечает за выполнение отцовского наказа.

Одного брата он потерял, но другого не потеряет.

Каван сражался, как человек, охваченный бешенством, и когда битва закончилась и он застыл посреди поля, держа в руках меч, с которого капала кровь, его воины смотрели на него, широко раскрыв глаза. Он уложил больше варваров, чем все они, вместе взятые, и в глазах их он видел не восхищение, а откровенный страх.

– Каван!

Он обернулся к брату Артэру.

– Лахлану нужна помощь!

Каван сам внес брата в замок. Артэр шел следом. Опередив Тавиша, к ним подбежала Адди, а слуги уже спешили на помощь. Лахлана положили на стол перед очагом. Одежда его промокла под дождем и отяжелела.