Мэри Бэлоу - ПРОСТО ЛЮБОВЬ

Сиднем Батлер собирался сам править лошадью? Ей следовало этого ожидать. Она знала, что он способен справиться с любыми сложными задачами, включая и управление лошадью.

– Вы в безопасности, – заверил управляющий Энн, догадавшись, о чем она думает. – Я уже неоднократно делал это раньше. Удивительно, как много всего можно делать одной рукой. Я даже управлял упряжкой лошадей, когда выдался случай, хотя, должен признаться, это было нечто ужасное.

Его левая рука, впервые взглянув на которую, она обратила внимание на кисть с длинными артистичными пальцами, а позже, когда эта рука замечательно управлялась с вилкой, что она – ловкая и умелая, кроме всего этого, была очень сильной, настолько насколько это вообще возможно. Что Энн осознала, когда он безо всякого видимого усилия повернул лошадь и позже, когда они остановились возле его коттеджа, чтобы слуга погрузил корзинку для пикников в двуколку, после чего они выехали за ворота, пересекли мост и круто повернули с главной дороги на более узкую, которая вела через деревню и дальше.

– Вы можете писать левой рукой? – спросила Энн.

– У меня получается изобразить нечто похожее смесь паутины и птичьих следов. Но, к моему большому удивлению, похоже, что другие люди способны расшифровывать мои каракули. Теперь я также в состоянии произнести слово, состоящее более чем из трех букв, за минуту только при условии, что мой язык помещается под мою щеку под правильным углом.

Энн рассмеялась, поскольку он и сам тихонько посмеивался. Теперь было странно вспоминать, что в первый раз она восприняла его как печального сломленного мужчину, а он признался, что одинок. Но, конечно же, Сиднем Батлер не был человеком, погруженным в жалость к самому себе или потерпевшим поражение. Он был в состоянии смеяться над всеми видами глупости и даже над самим собой, – явный признак большой внутренней силы.

– Но тогда разве вы не можете держать в левой руке и кисть? – спросила Энн.

Она тут же пожалела о сказанном, хотя вопрос не был случайным. Энн, действительно хотелось знать, пытался ли он это сделать. Если Сиднем Батлер принял этот вызов, так же, как принимал другие, то возможно, он просто потерпел в этом случае неудачу. Энн осознала, что пересекла невидимую линию, которую они установили между собой в самом начале их знакомства. И хотя не было никакого внешнего признака, что его настроение изменилось, но во внезапно установившемся молчании была натянутость, которой не было раньше.

– Нет, – произнес Сид Батлер через некоторое время. – Мои кисти всегда в моей правой руке, мисс Джуэлл.

Он сказал об этом в настоящем времени. Энн не поняла, что он имел в виду. Но она не осмелилась спросить об этом. Она и так уже зашла слишком далеко.

Они преодолели еще один крутой поворот за деревней, и дорога стала такой узкой, что придорожные посадки по обеим сторонам дороги задевали колеса двуколки.

– Что, если нам встретится другая повозка? – спросила Энн.

– Один из нас вынужден будет дать задний ход, – ответил Сиднем. – Это более эффективно, чем сидеть и сердито смотреть друг на друга. В этой местности каждый становится мастером в искусстве двигаться задним ходом.

Справа от них за зеленой изгородью изгибались под легким ветерком зеленые хлеба. Овцы паслись на более каменистой почве слева. А вдали неизменно виднелись вездесущие утесы и море. Дул теплый соленый ветерок.

– Вы, должно быть, очень гордитесь вашим сыном, – сказал Сид. – Он – прекрасный ребенок.

Энн взглянула на него с удивлением и признательностью.

– Несколько дней назад Ральф, Аллин, и Фрея рассказывали мне, с каким желанием он отдается и учебе, и развлечениям, – пояснил Батлер. – И что он готов играть со всеми младшими детьми. А здесь их собралась целая толпа, вы не согласны?

– Дэвид всегда был доброжелательным мальчиком, – сказала Энн. – В школе его любят все учителя и девочки. Раньше, когда он был меньше, я думала, что школа для него – замечательное место. Но он не может оставаться там вечно. Особенно ясно я осознала это за прошедший месяц. И все-таки, мне страшно подумать, что надо позволить Джошуа найти для него школу для мальчиков. Ох, мистер Батлер, оказалось, что быть родителем – намного труднее, чем я могла себе представить.

– В самом деле? – он взглянул на Энн, прежде чем повернуть двуколку с узкой дороги на другую, изрезанную колеями и проходящую между двух полей.

– Я ловлю себя на желании направлять его и руководить им, – сказала Энн, – потому что знаю, что для него лучше, и каким человеком я хотела бы его видеть. Например, я пыталась убедить Дэвида думать о живописи только как об интересном времяпрепровождении. Ему ведь придется зарабатывать себе на жизнь, когда он вырастет. Но я была поражена, обнаружив, что он – уникальная личность, полностью независимая и очень отличающаяся от меня, с собственной волей. Почему это стало таким шоком? Умом я всегда понимала, что это верно в отношении всех людей. Но некоторые уроки необходимо выучить также и сердцем, прежде чем мы действительно усвоим их. Так легко быть родителем, пока не заведешь своих собственных детей.

Сиднем приглушенно рассмеялся.

– Вы заставили меня поверить, мисс Джуэлл, что мне, возможно, повезло, что у меня никогда не будет своих детей.

– Ох, – Энн резко повернулась к нему, – пожалуйста, не поймите меня превратно. Дэвид – это самое дорогое, что есть в моей жизни.

И тотчас же Энн пронзило чувство вины, потому что она наслаждалась этим прекрасным днем без сына. Фактически, она почти не вспоминала о нем. Понравилась ли ему поездка в замок? Не рисковал ли он чрезмерно на лестницах и зубчатых стенах? Достаточно ли Джошуа приглядывал за Дэвидом? Хорошо ли он себя вел?

Мистер Батлер посмотрел на нее и улыбнулся.

Почему у него никогда не будет своих детей? Потому что он намеревался никогда не вступать в брак? Потому что он не мог? Включала ли в себя пытка…

Внезапно ее внимание было отвлечено. Сиднем Батлер остановил двуколку, и Энн увидела, что впереди них дорога упирается в нечто, похожее на большую неглубокую чашу. Эта долина была окружена со всех сторон деревьями, за исключением участка, где проселочная дорога переходила в посыпанную гравием подъездную дорожку с деревянными воротами из пяти брусьев, с простыми ступеньками перелаза рядом с ними и пешеходной тропинкой. Перед ними расстилались обширные, покрытые травой луга, протянувшиеся по обе стороны от дороги. На них паслись кудрявые овечки. Некоторые нашли убежище от солнца в тени нескольких старых дубов и вязов.

Должно быть, где-то перед подъемом с противоположной стороны долины имеется низкая изгородь, подумала Энн. Выше она могла видеть коротко подстриженные лужайки, цветочные клумбы и что-то, напоминавшее розовые кусты. И, конечно же, там, на дальнем склоне находился дом, более всего привлекший к себе ее внимание. Он был построен из серого камня, и с точки зрения архитектуры был не особенно красив: квадратной формы, трехэтажный и очень основательный, с прямоугольными окнами на двух нижних этажах и квадратными на верхнем. Стены более чем наполовину были увиты плющом. Со всех сторон дом окружали деревья.