Мэри Бэлоу - ПРОСТО ЛЮБОВЬ

– Нет, – сказала Энн, – все хорошо. Все хорошо, любимый. Все хорошо.

До этого он ни разу не плакал. Он кричал, когда был не в состоянии сдержать себя, стонал и мычал, а потом злился, страдал в одиночестве и стойко терпел. Но он никогда не плакал.

А сейчас он не мог сдержать слез. Энн держала его в объятьях и утешала, словно обиженного ребенка. И, как обиженный ребенок, он находил утешение в ее руках, ее тепле, ее шепоте. Наконец рыдания перешли в икоту, а потом и вовсе прекратились.

– Боже мой, Энн, – сказал он, отодвигаясь и шаря в кармане в поисках платка. – Прости меня. За кого ты теперь меня принимаешь?

– За того, кто преодолел все виды боли, за исключением самой глубокой.

Сид вздохнул и внезапно осознал, что идет дождь.

– Пойдем в укрытие, – он взял Энн за руку и увлек под крышу павильона. – Мне так жаль, Энн. Это утро просто выбило меня из колеи. Но я рад, что сделал это. Дэвид был счастлив. И он обязательно добьется успехов в рисовании маслом.

Их пальцы переплелись.

– Ты должен посмотреть в лицо последней, самой глубокой боли. Даже более того. На самом деле, ты только что уже сделал это. Но ты сделал это с отчаяньем. Должна быть надежда, Сиднем. У тебя есть художественное видение и твой талант. Этого достаточно, чтобы побудить тебя двигаться вперед, даже без правой руки и одного глаза.

Сид поднял их переплетенные руки и поцеловал тыльную сторону ее ладони, прежде чем отпустить. И попытался улыбнуться

– Я буду учить Дэвида. Стану ему отцом во всех отношениях. Буду ездить с ним верхом. Буду…

– Ты сам должен рисовать вместе с ним. Ты должен рисовать.

Но хотя он достаточно успокоился, внутри него все еще оставались холод и боль, о которых Сид не осмеливался думать годами с тех пор, как вернулся с Полуострова.

– И тебе, – сказал Сиднем, с ослепительной ясностью внезапно осознав то, о чем до этого мгновения даже не думал, – надо поехать домой, Энн.

Последовало короткое, напряженное молчание. Лишь снаружи доносился тихий шелест дождя и плеск воды в озере.

– В Ти Гвин? – спросила она.

– В Глостершир.

– Нет.

– Иногда, чтобы двигаться вперед, необходимо сначала вернуться назад. По крайней мере, я думаю, что так надо, как бы нам этого и не хотелось. Полагаю, нам обоим нужно вернуться назад, Энн. Если мы сделаем это, то у нас появится надежда. Не уверен насчет этого в моем случае, но я должен попытаться.

Повернувшись к ней, Сид обнаружил, что Энн с непроницаемым выражением лица пристально смотрит на него. Она была очень бледна.

– Это то же самое, чего ты хочешь от меня.

– Но… – она надолго замолчала, – я не могу и не поеду домой, Сиднем. Это ничего не изменит и не решит. Ты ошибаешься.

– Пусть будет так, – он снова взял ее за руку.

Они сидели молча и смотрели на дождь.

Энн со страхом наблюдала за лошадьми. Они выглядели такими огромными и полными сил, казалось, что конюшенный двор был забит ими. Последний раз она ездила верхом уже довольно давно. Но сегодня утром она сделает это с благой целью. Энн взглянула туда, где Сиднем и Кит следили за взбирающимся на лошадь Дэвидом. Успешно выполнив эту задачу, ее сын, торжествующий и счастливый, взглянул на обоих мужчин, а затем – через конюшенный двор – на нее.

– Посмотри на меня, мама! – крикнул он.

– Я смотрю,- заверила его Энн.

Кит сосредоточил все свое внимание на Лорен, подсаживая ее в дамское седло, а затем, устраивая там же Софи.

Сиднем подошел к Энн.

– Верховая езда – это не то, что можно забыть, – заверил он жену, правильно истолковав выражение ее лица.

Он улыбнулся ей, кривовато и мило.

– К тому же Кит выбрал для тебя хорошую лошадь.

– Это значит, что она – весьма преклонного возраста и хромает на все четыре ноги? – с надеждой спросила Энн.

Он рассмеялся.

– Поставь свой ботинок на мою ладонь, и ты сразу же окажешься в седле.

– Позволь, я помогу, Сид, – предложил Кит, подходя к ним.

– Я думал, что уже давно отучил тебя от этой привычки, – все еще усмехаясь, заметил Сиднем.

– От преуменьшения твоих возможностей? Тогда давай, действуй. Покажи своей молодой жене, на что ты способен. Порази нас всех.

Он тоже тихонько посмеивался.

Энн встала своим ботинком на ладонь Сиднема и обнаружила, что та столь же устойчива, как подставка для посадки на лошадь. Несколько мгновений спустя она уже сидела в дамском седле, улыбаясь и оправляя юбки. Кит хлопнул брата по плечу. Они оба смеялись.

– Ты доказал это, – сказал Кит. – Никому не нужны две руки. Вторая – явно лишняя.

Только вчера днем Энн сидела в мраморном павильоне на берегу озера и отчаянно страдала. Шел дождь, она была убеждена, что совершила ужасную ошибку, выйдя замуж за Сиднема, что то, что она совершенно спонтанно высказала ему, причинило Сиду огромную боль, и что он глубоко ошибался, утверждая, что они – не только он, но и она – должны вернуться назад прежде, чем двинуться вперед.

Вернуться назад невозможно, человек способен лишь постоянно идти вперед.

Но потом, когда дождь кончился, они возвращались назад через мокрую рощу и шли бок о бок по длинной подъездной дорожке. Дэвид встретил их в холле взволнованным рассказом о своей первой самостоятельной поездке верхом. Сначала его лошадь вели за поводья, а потом он катался самостоятельно за пределами паддока – до границ парка и обратно, и как их застиг дождь, прежде чем они успели вернуться в конюшню.

– Ты бы видела меня, мама! – возбужденно воскликнул Дэвид. – И вы тоже, сэр. Дядя Кит говорит, что у меня хорошая посадка.

– Я заметил это вчера, – Сиднем протянул руку, чтобы взъерошить волосы мальчика, и Дэвид радостно улыбнулся ему.

И внезапно отчаяние исчезло.

И внезапно, безо всякой видимой причины, ей показалось, что надежда все-таки есть.

Этим утром они собирались отправиться верхом в Линдсей-Холл, чтобы нанести визит герцогу и герцогине Бьюкасл. Когда, после завтрака, они упомянули о своих планах в детской, Дэвид начал умолять взять его с собой, даже после того, как Энн объяснила, что все дети, с которыми он играл в Глэнвир, разъехались по своим домам.

– Но Джеймс будет там,- напомнил Дэвид. – Можно мне поехать, мама? Пожалуйста, сэр!

И тогда, конечно же, захотелось поехать и Эндрю. И Софи, которая ползком добралась до них и дернула за кисточку на гессенских сапогах Сиднема, чтобы привлечь его внимание.

Да, это утро, несмотря на ночь, проведенную на противоположных сторонах постели, и отсутствие видимых путей решения их проблем, наполнило Энн надеждой. Солнце сияло на безоблачном небе, воздух согревал теплом.

Эндрю уселся на своего пони, которого должен был вести в поводу Кит, на том условии, что мальчик будет ехать сам, сколько сможет, а затем отец возьмет его к себе в седло.