Джил Лэндис - Приди, весна

Радуясь, что светит полная луна, он двинулся дальше. Хижина была за следующим поворотом речушки. К тому времени, когда перед ним возникли знакомые очертания, он уже весь дрожал от холода. Тупая боль в ноге стала для него привычной как дыхание. Нога почти онемела, и он едва ее чувствовал.

Остановившись передохнуть, как он надеялся, в последний раз перед тем, как достичь порога своего дома, Бак вдруг заметил, что в окнах не светится ни огонька. Итак, Анника уже легла.

А он-то полагал, что она не спит, беспокоясь о нем. Хотя, конечно, пытался он убедить себя, идя к дому, все правильно и он должен только радоваться тому, что она о нем не беспокоится. Ибо это свидетельствовало о том, что она в нем полностью уверена. Откуда ей было знать, что в эту единственную ночь, когда она занялась своими делами и не стала его ждать, он едва смог вернуться?

В лунном свете хижина походила на коробок спичек. Он был уже достаточно близко от нее, чтобы различить очертания двери и колоды во дворе для рубки дров. Прищурившись, он вгляделся, потом тряхнул головой и протер глаза. Должно быть, его зрение сыграло с ним шутку. С того места, где он стоял, дверь казалась черным пятном, а такое могло быть, только если она была распахнута настежь.

Он позвал Аннику, но никто не откликнулся.

Морщась, и не только от боли, он попытался ускорить шаг и тут же чертыхнулся, проклиная раненую ногу. Когда он наконец добрался до хорошо знакомой тропинки, ведущей во двор, дыхание со свистом вырывалось у него из груди. В изумлении он увидел, что из трубы не вьется дым. Итак, огонь в камине погас. Почему?

– Анника! – проревел он. И опять никакого ответа.

Из-за угла дома вышла его лошадь, которая тут же потянулась к нему мордой, явно требуя подачки. Она все еще была не расседлана.

– Анника-а-а! Бейби! – Он вошел во двор и шатаясь побрел к открытой двери. – Анника, где ты, черт побери? – крикнул он в зияющее перед ним отверстие.

– Анника-а-а, – ответило ему горное эхо.

Схватившись обеими руками за косяк, чтобы не упасть, он в последний раз выкрикнул в темноту ее имя, прежде чем боль, намного более сильная, чем физическая, пронзила все его существо.

И снова никто не откликнулся на его зов. Лишь холодная тьма пустой хижины приветствовала его.

Путь от Бастид-Хила до ранчо Буффало-Маунтин занял времени даже меньше, чем Анника предполагала. Сидя в коляске со спящей у нее на коленях Баттонз, она не отрывала глаз от двухэтажного особняка, к которому они сейчас приближались. Он казался монархом, который царит над простиравшейся вокруг, куда ни кинь взор, бескрайней прерией. Земля возле дома и хозяйственных построек уже покрылась травой, и кое-где виднелись согнувшиеся от времени и ветров деревья. Глядя, как колышется трава, Анника невольно подивилась про себя жизнестойкости тонких ростков, выдерживающих сильный напор ветра, который лохматил ей волосы, бросая в глаза выбившиеся пряди.

Зак Эллиот встретил ее поезд в Бастид-Хиле. Последний раз, когда они виделись, ей было семь лет, но время не стерло его образ из ее памяти. Разве могла она забыть эти седые волосы под кожаной, с мягкими полями шляпой, шрам на щеке или неизменную табачную жвачку у него во рту? Он крепко обнял ее, когда она сошла на платформу в Бастид-Хиле, пару раз взглянул на Баттонз, но не задал никаких вопросов. Она поняла, что все вопросы он оставил Кейсу.

Когда они подъехали к дому и остановились у черного входа, Зак, показав рукой на дверь, предложил:

– Почему бы тебе не пойти наверх? Рози не терпится с тобой увидеться. А я пока съезжу в дальний кораль за твоим братом.

Словно в ответ на его слова дверь на широкую веранду, которая шла вокруг всего дома, вдруг распахнулась, и на пороге появилась Роза Сторм. Узнав Аннику, она всплеснула руками и кинулась ей навстречу с такой прытью, какой трудно было ожидать от женщины на последнем месяце беременности.

У коляски Роза остановилась. По щекам У нее текли слезы, но губы улыбались. Спрыгнув на землю с саквояжем Анники, Зак протянул свободную руку и принял у нее спящего ребенка. Роза бросила удивленный взгляд на Бейби, но, как и Зак, воздержалась от вопросов.

– Идем в дом, – предложила она, когда Анника взяла девочку у Зака. – Кейс сейчас будет. Ты ведь съездишь за ним, Зак? Нет?

– Нет. То есть я хотел сказать «да», мэм. – Он перевел взгляд на Аннику. – Иногда она говорит по-английски как-то чудно, и я немного теряюсь. – Зак вновь повернулся к Розе. – Кейс в дальнем корале, мэм?

– Да. Возится, как обычно, со своими бизонами. Он так обрадуется. – Она взяла Аннику под руку. – Идем. Я хочу знать, как ты.

«Смертельно устала, – подумала Анника. – И беспокоюсь о Баке. Гадаю, когда он приедет сюда и как отреагирует на его появление мой горячий братец…» Молча она последовала за Розой на кухню и устало опустилась на выдвинутый для нее хозяйкой из-под стола стул. Глядя на невестку, она вдруг почувствовала себя рядом с ней настоящей замарашкой. На Розе было темно-синее платье с белоснежным крахмальным фартуком, подчеркивавшим ее расплывшуюся талию; волосы заплетены в косу и уложены на голове в корону, совсем как у Аналисы. Еще в свою первую встречу с Розой Анника обратила внимание на то, что обе женщины были в чем-то неуловимо похожи. Вероятно, подумала она тогда, это объяснялось тем, что обе они родились и выросли в Европе.

– Садись, садись, Анника, и поешь. – Роза сложила на мгновение руки на своем объемистом животе.

– Спасибо, Роза, но мне сейчас не хочется есть. В общем-то я не голодна.

Не обратив на слова Анники никакого внимания, Роза открыла шкафчик и достала оттуда блюдо со сдобой. Кофе уже стоял на плите, и его аромат смешивался с такими же уютными, домашними запахами корицы и свежеиспеченного хлеба. Анника окинула взглядом крошечную кухню, рассматривая все вокруг с жадным любопытством, словно никогда ничего подобного не видела в жизни. Кружевные занавески на окнах, плетеный коврик на натертом до блеска желтом деревянном полу, коллекция заварочных чайников и чашек с блюдцами с рисунком из розочек на открытых полках… На кухне царил идеальный порядок и, однако, здесь было очень уютно.

– Не хочешь уложить bambina в постель? – Роза, забыв о блюде со сдобой, остановилась перед Анникой, глядя на спящую девочку, головка которой покоилась у Анники на плече.

– Ничего… она легкая. Я привыкла носить ее. – С легким удивлением Анника вдруг осознала, что соскользнувшие у нее с губ слова не были обычной вежливостью. Баттонз и в самом деле не являлась для нее обузой. К тому же, держа ее на руках, она чувствовала себя ближе к Баку.

Роза не сводила с девочки жадного взгляда. Анника улыбнулась темноглазой итальянке.