Джил Лэндис - Приди, весна

Анника скрестила на груди руки.

– Он сказал, что не хочет, чтобы Баттонз жила со мной, если я выйду замуж за Ричарда.

– Разве ты не сказала ему, что расторгла помолвку?

– Сказала, как и то, что люблю его по-прежнему. – Анника глубоко вздохнула и посмотрела брату в глаза. – Но это на него не повлияло. Он считает, что мы с ним принадлежим к разным мирам, и когда-нибудь разница между нами обязательно скажется.

– Возможно, он прав.

– А как же вы с Розой? Трудно найти более несхожих людей, и однако брак ваш оказался на редкость удачным. – Анника потерла себе плечи, пытаясь согреться, так как в комнату начал проникать ночной холод, а камин был не разожжен. – Я знаю, что Бак выглядит грубым и неотесанным, как настоящий траппер, но у него доброе, любящее сердце, и, как ты сам убедился сегодня, он прирожденный целитель. Год-другой соответствующей подготовки, и из Бака мог бы получиться замечательный врач. Он упрямый, такой же упрямый, как и ты, Кейс, но я люблю его.

– Для меня не имеет никакого значения, кто он, и даже то, что в прошлом он был охотником на бизонов. Главное – он превратил нашу жизнь в настоящий ад, когда снял тебя с того поезда. – Кейс провел рукой по волосам, убирая назад упавшие на лицо черные как вороново крыло пряди. – Ты сказала ему, что, по твоим расчетам, ты беременна?

– Нет. Я не хочу его заполучить таким способом. – Она вновь обошла стол и встала рядом с ним. – Боюсь, я потеряю его, прежде чем смогу переубедить. Он сказал, что утром уезжает.

Кейс обнял ее за плечи и повел к двери.

– Ты знаешь, я готов сделать все, чтобы тебе помочь. – Он остановился на пороге и наморщил лоб. – Если тебе нужно время, то, думаю, я смогу устроить так, что мистер Скотт здесь задержится.

Положив руки за голову, Бак лежал на койке и смотрел в потолок. Он лег не раздеваясь с намерением уехать с первыми же лучами солнца, но так и не смог уснуть. И в этом был виноват не столько храп спавших вокруг мужчин, сколько мысли об Аннике и Баттонз. Стоило ему закрыть глаза, и перед ним возникала Анника в своем роскошном платье, улыбающаяся ему, смотрящая на него с любовью, или Баттонз, сидящая на ковре в своей новой комнате в окружении игрушек.

Наконец он не выдержал. Поспешно опустив ноги на пол, он встал, расправил одеяло и взбил подушку. После чего, наклонившись, вытащил из-под кровати свои седельные сумки и ружье. Неожиданный порыв ветра заставил его повернуться к двери.

На пороге стоял Кейс Сторм и смотрел прямо на него. Бак с трудом сглотнул.

– Мне нужна твоя помощь, – произнес Кейс.

Это было последнее, что ожидал услышать Бак. Он решил, что Сторм явился сюда в столь ранний час, чтобы выкинуть его с ранчо до того, как проснется Анника. Внезапно он вспомнил о Розе.

– С твоей женой все в порядке? А с ребенком?

– Да, все отлично.

Мужчины в комнате начали просыпаться. Молодой парень с длинными висячими усами сел в кровати, протирая глаза.

– В чем дело, босс?

– Кто-то не закрыл как следует ворота корале, и почти половина бизонов сбежали. Разбуди остальных. Мы выезжаем через пять минут.

Парень быстро натянул брюки и начал будить остальных. Взгляд Кейса был все так же прикован к лицу Бака.

– Так ты едешь с нами? Боюсь, вчетвером мы не справимся, и твоя помощь окажется весьма кстати.

Бак задумался, взвешивая в уме последствия своего согласия. Скорее всего, они будут возвращаться днем, и он рисковал увидеть Аннику. И ему также придется прощаться с Бейби. Испытывая огромное искушение сказать Сторму, чтобы он сам загонял своих бизонов, Бак поднял седельные сумки и взвалил их на плечо.

– Ну? – Сторм преградил ему путь.

Бак посмотрел ему в глаза. Если он останется, то проведет в седле часы, вновь задавая себе все те же вопросы, которые, как ему казалось, он уже решил ночью. И если он останется, то может переменить свое решение.

– Я жду ответа, – сказал Сторм.

Работники уже оделись и один за другим потянулись к выходу.

Если он останется, то проведет с ней еще один день.

– Черт побери, – пробормотал Бак сквозь зубы. – Ладно, я еду с тобой.

Вытерев руки о фартук, Анника сдула упавшую на глаза прядь волос и взяла с кухонного стола форму с готовым к выпечке яблочным пирогом. Медленно, стараясь не расплескать жидкое тесто, она прошла через кухню к плите, поставила на нее осторожно пирог и открыла дверцу духовки. Затем сунула пирог внутрь и бросила взгляд на часы. Была ровно половина второго.

Утром Роза сказала ей, что Кейс с работниками уехал искать разбежавшихся бизонов. По словам Розы, он хотел попросить Бака присоединиться к ним. Но мужчины еще не вернулись, и Анника, не зная, ответил ли Бак согласием или отказом на просьбу брата, не находила себе места.

Даже домашние дела и заботы не могли отвлечь ее от мыслей о Баке. Утром и в полдень она отнесла Розе наверх поднос с едой и, пока та ела, походила с Джозефом на руках по комнате. При этом она как бы невзначай то и дело подходила к окнам, чтобы посмотреть, не возвратились ли мужчины. Затем настало время купать Баттонз и жарить цыплят, печь лепешки и готовить подливку мужчинам на обед. Она была горда своей работой, поскольку обед удался на славу. Цыплята поджарились до румяной корочки и были на вкус такими же нежными, как у Розы.

Приготовить яблочный пирог было ее собственной идеей. Пирог был бы прекрасным дополнением к обеду, подумала она и, получив подробные указания от Розы, тут же поспешила на кухню, чтобы осуществить свой замысел.

Сейчас пирог стоял в духовке, и в ее распоряжении было несколько свободных минут, пока Роза и оба ребенка отдыхали.

Сняв фартук, Анника прошла в свою комнату и села за дубовый секретер. Затем достала чернильницу, дневник и приступила к новой записи.

«2 мая 1882 года.

Я чувствую, что сегодняшний день станет знаменательным в моей жизни, поскольку именно сегодня все, так или иначе, решится. Жаль, что здесь сейчас нет тети Рут и я не могу попросить ее посмотреть таблицы и сказать, какое будущее мне сулят звезды. Может, я жду возвращения Кейса лишь затем, чтобы узнать, что Бак еще утром покинул ранчо, не сказав даже «до свидания»?

Только теперь, когда я отдала ему свое сердце, понимаю я ту боль, какой проникнуты эти строки в стихотворении миссис Браунинг:

Сейчас мне знакома боль расставания, как и наука выживания, но, боюсь, рана в моем сердце никогда не заживет, если он и в самом деле покинул меня».