Элизабет Торнтон - Алый ангел

Кэм контролировал отчаянные движения Габриель своим весом, мощной ногой обхватив ее бедра. И тогда он принялся услаждать ее тело. Теперь ничто не защищало ее обнаженную кожу от прикосновений его рук, языка и губ.

Беспощадно подавив собственное желание, Кэм стал применять свои тайные познания. Он знал, как нужно прикасаться к Габриель, чтобы она мучительно и непреодолимо захотела его. Пальцы девушки сдавили плечи Кэма, когда он провел зубами по ее соску. Он взял напухший сосок глубоко в рот, и она беспомощно выгнулась ему навстречу. Когда его пальцы скользнули в ее влажные, теплые глубины, Габриель замерла, а потом задрожала под ним. Кэм поцеловал жену. Ее губы смягчились и прильнули к его губам. Габриель хотела ненавидеть его. Ей нужно было ненавидеть его. Она не могла понять, почему не делает этого. Габи осознавала, что мыслит нерационально. Кэм болезненно глубоко проник вглубь ее живота. Жар от этого проникновения расходился по телу, словно лесной пожар, поглощая ее всю. Она не в силах была думать о последствиях, когда все ее чувства пылали от желания. Габриель открыла рот, слабо протестуя, и язык Кэма заполнил его, двигаясь взад и вперед в эротическом ритме. Она застонала и беспокойно пошевелилась под весом его тела. Герцог поднял голову и посмотрел на нее.

– Отдайся мне, – взмолился он.

Он лишил ее воли.

– Ты победил! – выкрикнула Габи.

Огонь ярости снова запылал в его глазах.

– Победил? Тогда, если я победил…

Кэм склонился над Габриель, закрывая собой все. Спокойно, медленными неторопливыми движениями он расположил ее тело так, чтобы Габи была абсолютно уязвима, открыта для него. Не отрываясь глядя в глаза жертве, Кэм начал пытку. Габриель вздрагивала от каждого интимного прикосновения. Ее дыхание становилось все тяжелее, сгущалось в горле, легкие с огромным трудом выталкивали воздух. Кэм встал на колени между ее ног и начал глубоко вводить пальцы в тело жены, пока она не обезумела от желания.

Но этого было недостаточно. Кэм опустил голову. Губами и языком он овладел ею, ни капли не щадя скромности Габриель, чувственно наслаждаясь ее телом.

Габриель забыла обо всем. Она превратилась в котел бурлящих чувств. С распутной развязностью она предлагала себя, потакая каждому его капризу, наслаждаясь движениями его языка, лаской губ, прикосновениями рук, неутомимо скользивших по ее телу. Габриель никогда еще так остро не осознавала себя женщиной. Никогда еще она с такой ясностью не понимала, что ее тело – инструмент для наслаждения. Девушка не отдавала себе отчета в том, что подстегивает Кэма развратными требованиями и похвалами.

Когда он отстранился от нее, она протестующе застонала. Быстро встав на ноги, Кэм освободился от одежды. Его руки дрожали. Ее женский запах был у него на языке, заполнял его ноздри, невыносимо возбуждая его. Кэм знал, что Габриель ожидает быстрого и неистового завершения. Но это не входило в его планы. Кэм закрыл глаза, подавляя горячую спешку желания.

Когда он вернулся к Габриель, она ощутила его состояние и удивленно посмотрела на него. И тогда пытка началась сначала. Кэм щедро дарил ей нежные ласки и шептал слова любви, от которых у ее сердца не было защиты. Казалось, что все, происшедшее до сих пор, не имело никакого значения, что их занятие любовью началось только тогда, когда Габриель приняла его как любовника и дала полное согласие на то, чего он хотел от нее.

– Все хорошо, – прошептала она, женской интуицией ощутив, что Кэм ведет сам с собой какую-то внутреннюю битву. – Все хорошо.

Кэм обхватил ее лицо сильными руками и неясно, а потом пламенно поцеловал, ощутив, как страсть разгорается в ней. Пальцы Кэма обхватили руку возлюбленной и опустили ее к эпицентру его возбуждения.

– Люби меня! – взмолился он.

– Люблю, – прошептала Габи, и доказала это, демонстрируя собственные тайные знания, проверяя герцога на прочность. Она поднялась над ним, ее волосы заструились по его телу, словно сноп спелой пшеницы. Жадными поцелуями Габриель прокладывала тропинки от его плеч к паху, лаская каждый сантиметр его кожи, наслаждаясь, купаясь в запахе и вкусе. Она требовала. Он давал ей то, чего она хотела. Повинуясь старому как мир женскому инстинкту, Габриель все сильнее прижималась к мужу, приглашая его к самому полному действу любви, возможному между женщиной и мужчиной. Габриель извивалась и стонала, вцепившись в плечи Кэма, побуждая овладеть ею.

Он приподнялся над женой.

– Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Резкая требовательность его тона постепенно проникла сквозь чувственную дымку, затуманившую ее разум. Габриель подняла длинные ресницы и попыталась сосредоточить взгляд на муже.

С трудом обуздывая нетерпение, Кэм запустил пальцы в ее волосы.

– Я хочу быть внутри тебя, – простонал он хриплым и низким от возбуждения голосом. – Но ты должна знать, что это будет значить, Габриель. Это будет значить, что ты простила меня!

– Кэм! – ее голос был слабым и тихим.

Она не могла думать. Она не хотела думать.

– Дай мне войти в тебя, Ангел.

Кэм опустил руку Габриель туда, где сходились их тела. Ее пальцы сомкнулись вокруг его пениса, лаская, упиваясь его силой. Габриель послушно направила его к входу в свое тело. Она открылась ему. Он медленно заполнил пустоту. Она не знала, что ее щеки стали мокрыми от слез.

Кэм языком повторил путь скатившейся слезинки.

– Ты не проиграла, – хрипло прошептал он. – Мы оба победили.

Внезапно его настроение изменилось. Он обхватил руками ее бедра, приподнял ее, делая проникновение глубже, полнее. Когда Габи стала извиваться в приступах восторгов, он опустошил себя глубоко в ее тело, Кэм снова и снова повторял ей о своей любви. Для Габриель эти слова слились в горько-сладкую литанию.

В последующие несколько дней у Кэма было много забот. Больше всего герцога волновал Маскарон. Нужно было решить, как вызволить его из замка Шато-Ригон. Наконец удалось обмануть бдительность охраны и узнать, что происходит в замке. Маскарон тяжело болен, это неопровержимый факт. Его собственный врач поселился в замке, чтобы быть рядом с пациентом. Но с какой целью Шато-Ригон так надежно охраняли, еще предстояло выяснить. Не похоже было, что связь Маскарона с британской разведкой раскрыли. В этом случае дед Габриель был бы сейчас в Париже, в Консьержери или какой-то другой тюрьме. И очень скоро состоялся бы суд, казнь и весть об этом разлетелась бы по всему миру.

Кэм ничего не говорил Габриель, чтобы не тревожить ее. Она узнает все, что нужно, в свое время. Кэм твердо решил тем или иным путем забрать ее деда из Франции. И поскольку герцога вполне законно интересовала судьба Маскарона, он решил возглавить эту операцию. Если бы речь шла только о Маскароне, Кэм и пальцем бы не пошевелил, чтобы помочь ему.