Элизабет Торнтон - Алый ангел

Мистер Питт, по своему обыкновению, держал в руках бокал портвейна.

– Составишь мне компанию? – осведомился он, когда Кэм сел в кресло.

Несколько минут прошло за обсуждением отвлеченных общих тем, потом Кэм направил беседу в более интересное для него русло.

– Благодарю за помощь с лордом Уайтмором и его советниками.

Питт взглянул на Кэма из-под насупленных бровей.

– Их отсутствие было относительно легко организовать. Ты здесь по этой причине, Кэм? Насколько мне помнится, ты говорил, что, когда придет время, ты полностью посвятишь меня в свои планы.

– Я надеялся, что этот день скоро настанет. Но, к сожалению, вынужден просить вас еще немного подождать.

– Сколько? – спросил Питт.

Кэм сделал долгий глоток, перед тем как ответить:

– Неделю, максимум две.

Мистер Питт ничего не сказал. Он слишком хорошо знал Кэма, чтобы предположить, будто этот разговор tete a tete был устроен, чтобы передать информацию столь ничтожной важности. С другой стороны, в последние месяцы политик начал сомневаться, знает ли он Кэма вообще. Питт обнаружил, что все чаще и чаще задумывается над поведением своего молодого коллеги.

Первым событием, удивившим мистера Питта, стал наскоро заключенный брак Кэма. Поразмыслив над ним, политик решил, что герцог Дайсон, как и многие мужчины до него, не устоял перед милым личиком и соблазнительными формами. Питт не верил слухам о том, будто невесту Колбурна принудили повиноваться, и приложил все усилия, чтобы положить конец этим отвратительным толкам.

Мистер Питт уже собирался намекнуть Кэму, что в его собственных интересах представить супругу обществу, но ее величество опередила его. Политик больше не задумывался над этим вопросом, пока Кэм не появился у него на пороге и не попросил о весьма странной услуге. Присутствие лорда Уайтмора, бывшего посла во Франции, и его советников может в данный момент поставить его и его герцогиню в весьма неловкое положение, сообщил Колбурн. И вот мистер Питт, несколько неожиданно для себя, согласился устроить так, чтобы упомянутых людей не было в Лондоне, при условии, что Кэм в течение нескольких недель предоставит исчерпывающие объяснения. Политик лениво подумал о том, как там Уайтмор справляется в Ирландии.

О том, как справляется герцогиня Дайсон, можно было не думать. Устроительницы светских вечеринок быстро усвоили, что присутствие этой леди практически гарантировало успех. Ее приглашали повсюду. Даже последняя on dit , [71]будто бывшая любовница Кэма устроила сцену в Девоншир-Хаусе, только добавила Габриель популярности. Насколько слышал Питт, с того вечера герцога и герцогиню Дайсон повсюду видели только вместе и их отношения казались идеальными.

Его размышления были бесцеремонно прерваны, когда Кэм задумчиво произнес:

– Я вот тут подумал, мистер Питт, могу ли я попросить у вас парочку военных кораблей?

Рука Питта, подносившая стакан к губам, дрогнула, и капли рубиновой жидкости разлетелись во все стороны.

– Что ты сказал? – спросил ошеломленный политик, вытирая большим белым платком лацканы своего темного сюртука.

– Мне нужна пара британских военных кораблей, – терпеливо повторил Кэм.

Мистер Питт нахмурился.

– Значит, мне не почудилось. Послушай, Кэм. У меня нет полномочий предоставить в твое распоряжение даже шлюпку, а тем более, военный корабль британского флота. Разве ты забыл? Я больше не премьер-министр. И даже если бы я им был, твоя просьба абсурдна.

– Речь идет о государственной безопасности, – сказал Кэм и стал излагать заготовленную историю.

Герцог не говорил совсем уж неправды, но открыл ровно столько, сколько считал нужным.

Когда Кэм завершил свое повествование, Питт тихо повторил:

– Антуан Маскарон. Трудно даже предположить, что он сможет рассказать, если удастся вызволить его.

– Да. Он занимает исключительно важную позицию в Морском министерстве. Но, как я уже говорил, никто не может сказать наверняка, покинет ли он Францию добровольно.

Мистер Питт аккуратно поставил бокал на приставной столик и, прищурившись, взглянул на Кэма.

– Послушай, Кэм, зачем тебе этот Маскарон?

– Каждый из нас, несомненно, должен быть заинтересован в государственной безопасности, – пробормотал Кэм, слегка приподняв брови.

– Тогда откуда ты так много знаешь? Откуда ты черпаешь свою информацию? За последние несколько недель я не получал никаких сколько-нибудь важных вестей из Франции.

– У меня свои источники, – уклончиво ответил Кэм.

Мистер Питт долго смотрел на молодого человека, храня ледяное молчание. Наконец он спросил:

– И ты думаешь, что подобное объяснение – это все, чего я заслуживаю?

– Простите. Я так не думаю. Через неделю, максимум две…

– Да, да, – раздраженно перебил Питт. – Знаю. Ты получишь возможность все мне объяснить.

– Что-то вроде того.

Прикрываясь поднесенным к губам бокалом, Кэм сдержал улыбку. Он думал о том, что не зря был уверен в успехе. Маскарон не та птичка, которой мистер Питт спокойно даст выпорхнуть из силков. К тому времени, когда Кэм попрощался с мистером Питтом, он уже получил то, за чем приходил.

– Хорошо, хорошо, я узнаю, что можно сделать, – сказал Питт, – но ничего не обещаю.

– Спасибо, – сказал Кэм и постарался улыбнуться так, чтобы не выдать своего торжества.

Однако последнее слово осталось за мистером Питтом. Многозначительно глядя на щеку Кэма, он промурлыкал:

– Так, так, Кэм. Я смотрю, твое симпатичное лицо немного пострадало. Уверен, что вполне заслуженно.

Вернувшись в свой Кабинет, Питт погрузился в задумчивость. Его взгляд упал на стакан Кэма. «Чертов прохвост! – подумал политик. – Ему даже не хватило такта допить свой портвейн!»

В то время как планы Кэма медленно продвигались к осуществлению, Габриель действовала более решительно. Предстоящий отъезд во Францию вызвал у девушки своего рода затруднение: оставлять или не оставлять мужу прощальную записку? Десаз настаивал на втором варианте. Его аргументы звучали убедительно: герцог был опасным противником, проявившим безжалостность в погоне за удовлетворением собственных амбиций. Маскарон пострадал почти так же, как и она сама. И потом был еще Голиаф. Их шансы спастись от такого сильного врага нельзя уменьшать даже малейшим намеком на то, что входило в их планы. Если в эти первые несколько часов Кэм хотя бы заподозрит, что птичка выпорхнула из клетки, игра может окончиться, так и не начавшись.

Габриель заставила себя последовать совету Десаза. Но это решение было для нее болезненным. Девушка не знала, любит ее Кэм или нет. Она склонялась к мысли, что если герцог способен был кого-то любить, то он любил ее. История с Луизой не волновала Габриель. Поразмыслив, она простила мужу этот проступок. Но его лживость в отношении Маскарона и Голиафа она не может, не должна прощать. И тем не менее, несмотря ни на что, Габриель неимоверно сильно любила мужа. Ее сердце противилось тому, чтобы она покинула Кэма не сказав ни слова, но долг повелевал быть осторожной.