Патриция Галлахер - Искры под пеплом

— Даже чересчур, — вздохнула Дженни. — Я боюсь, как бы она не превратилась в затворницу, и это в ее-то возрасте?

— Она больна?

— Ей нездоровится, но я не думаю, что это чисто физический недуг. Не знать, жив твой муж или мертв, — ужасное испытание даже для зрелой женщины, а Гарнет еще почти девочка. — Она вздохнула. — Война очень тяжела для семей, чьи мужчины ушли на фронт. Уверена, ваши родные могли бы подтвердить это.

— Мой отец и брат погибли в бою, — сказал он тихо. — Малярия в прошлом году убила мою мать. У меня больше нет никого, не считая, конечно, нескольких кузенов, которых жизнь разбросала по всему свету.

— Это очень печально. — Дженни жалела всех, кто не имел своего семейного очага.

Как раз в тот момент на палубе появилась Лэси Ли с обезьянкой на шее. Дженни вежливо кивнула, а Брант слегка прикоснулся к своей желтой панаме. Он спросил, не собирается ли она попытать счастья в Мемфисе.

— Нет, думаю остановиться в Новом Орлеане. — Она пощекотала обезьянку, позволив Лоллипопу поцеловать себя в щеку и слегка куснуть за ушко. — А вы как думаете, сэр?

Дженни разглядывала эту женщину и пыталась представить ее прошлое. Похоже, та одна-одинешенька на целом свете. Интересно, почему она выбрала такую беспокойную профессию? Что ее подтолкнуло к этому? Как она придумала такой рискованный номер и как научила животное помогать себе? Ни для кого не секрет, что подобное представление было бы запрещено в большинстве приличных театров из-за его непристойности и разрешено только на карнавалах и в музее Барнума, где вообще можно показывать все, что угодно.

— Честно говоря, мадам, — советовал Брант мисс Ли, — лучшие возможности для вас, вероятно, откроются на дальнем Западе. Вы вызовете сенсацию во всех шахтерских городках от Техаса до Калифорнии!

Лэси Лу слушала его очень внимательно:

— В самом деле? — заинтересованно протянула она. — Я подумаю над этим, если удача не улыбнется мне в Новом Орлеане.

Брант усмехнулся, оценивающе глядя на нее:

— Вы стали бы звездой в таких местах, как Денвер или Сан-Франциско. Почему бы вам сразу не отправиться на Дальний Запад?

Мисс Ли улыбнулась, воодушевленная неожиданным советчиком:

— А вы случайно направляетесь не в ту сторону, мистер Стил?

— Может быть и так.

Гарнет больше не выходила из каюты. Она заказывала обеды себе в номер и, слегка подкрепившись, принимала прописанные доктором Форбсом лекарства. Пейзажи Дельты восхищали ее и одновременно наводили грусть. Деревья стояли закутанные в длинные покрывала из мха, как будто земля скорбела в трауре. Москиты тучами роились в зарослях тростника. В сумерках из темных лесов и топей доносились заунывные голоса диких животных, но ни огонька, ни звука не было на заброшенных плантациях.

— Скажите, в Дельте всегда было так тихо? — как-то спросила она стюарта, вошедшего, чтобы наполнить графин свежей водой.

— Нет, мадам, только в последнее время. Люди говорят, что в этих местах появились привидения и слышатся потусторонние звуки…

Гарнет вздрогнула, почти поверив. Еще немного — и она поддалась бы искушению составить Дженни компанию за ужином, но затем взяла себя в руки и принялась за чтение романа.

Поздно вечером, уже засыпая, девушка услышала, что кто-то шепчется под окном ее каюты. Она осторожно подняла штору и выглянула в окно. Уж не померещился ли ей этот шепот? Нет, по палубе под ручку прогуливались мистер Стил и мисс Лу. Вдруг они остановились, потом обнялись и поцеловались. Это был долгий, глубокий, чувственный поцелуй.

Смущенная, Гарнет опустила штору и села на постель, машинально вертя на пальце обручальное кольцо. Дени никогда не вел себя с ней так смело ни до, ни после свадьбы. Никогда, даже в темноте, они, находясь вместе, не обнажались полностью. Девственные в свою первую брачную ночь, почти подростки — ей шестнадцать, ему восемнадцать, по-детски влюбленные, они, бросившись к алтарю еще до того, как он отслужил в армии, ничего не могли подсказать друг другу. Их короткий медовый месяц оказался испорчен неведением и стеснительностью юности. Гарнет до сих пор содрогалась, вспоминая его.

После недели смущенных и неловких объятий он ушел на войну, надев новенькую голубую форму. Краткий рождественский отпуск позволил им встретиться, но не дал ничего нового перед их вторым и окончательным расставанием.

Тем не менее Гарнет хранила свою любовь и ее обеты, отказываясь верить, что она теперь вдова, и носила с собой портрет мужа, прикасаясь к нему, когда ее посещали сомнения. Прежде чем отправиться в путешествие, она изготовила клеенчатый футляр, чтобы он защищал фотографию на металлической пластинке, и теперь хранила ее либо за корсажем, либо носила на ленточке, надетой на шею В ту ночь, беспокойно ворочаясь на койке, Гарнет спрашивала себя, остался ли Дени верен ей до сих пор. Не делил ли он ложе с какой-либо женщиной от одиночества или просто для удовлетворения чисто физической потребности? Некоторые мужчины считали, что война все спишет, и она спрашивала себя, сильно ли отличается от них ее Дени.

Наконец, убедив себя в Том, что Дени так же чист, как его небесно-голубой мундир, она уснула.

Страшный взрыв сбросил Гарнет с койки на пол, оглушив девушку. На палубе ужасно кричали люди, зовя на помощь. Штора отошла в сторону, и стали видны пляшущие языки пламени за стеклом. Пожар. И это не сон. Корабль был охвачен огнем. Дженни ворвалась в каюту.

— Боже правый, Гарнет, где ты?

— Я здесь, тетя, на полу! Что случилось? — Гарнет осторожно поднялась на ноги.

— Паровая машина взорвалась. Мы должны немедленно покинуть судно!

— Ах, тетя, какой ужас! Помоги мне одеться!

— Некогда одеваться. — Дженни сорвала со стены спасательные пояса и натянула один из них на племянницу. — Надень его, Гарнет! Их не хватает на всех, и пассажиры устроили драку. Спеши же! — крикнула она.

«Крисчен Куин» начала вибрировать и клониться набок.

Корма была полностью охвачена пламенем. Горящие куски дерева с треском взлетали в небо, а затем, рассыпаясь искрами, с шипением падали в темную воду. Многих людей убило взрывом. Некоторые были ранены или затоптаны мечущимися в беспамятстве пассажирами. Паника была кошмарная: люди, обезумев, бегали по палубам, стараясь вырваться из этого ада.

Дженни стиснула руку Гарнет.

— Быстрей, ради Бога! Корабль тонет.

— Сейчас! — крикнула Гарнет, нащупала клеенчатый футляр и накинула ленточку на шею.

Когда Дженни отворила дверь, пламя уже бушевало в коридоре, быстро поглощая сухое, трухлявое дерево. Пожарные помпы работали на полную мощность, но пароход был обречен. Люди прыгали через сверкающие в бликах огня поручни в воду даже без спасательных поясов. Истошно загудели рожки и свистки, извещая, что капитан отдал приказ покинуть судно.