Донна Флетчер - Нежность и страсть

– Ничего. Время все расставит по местам.

– Ехать мне с ним?

– Думаю, ты уже сама все решила, – сказала Бетан.

– Если его невестке требуется помощь, а я не поеду, то потом никогда не смогу простить это себе.

Бетан поднялась.

– Если ты не поедешь – потеряешь Артэра. И никогда себе этого не простишь, так я думаю.

Зия подбежала к бабушке.

– Но я же нужна тебе здесь.

– Здесь много хороших знахарок. Мы переживем твое отсутствие, – заверила ее Бетан.

– Так ты считаешь, мне нужно поехать?

Бетан покачала головой:

– Я не могу, да и не хочу принимать решение за тебя. Ты, и только ты сама, должна сделать выбор.

– Часть меня хочет ехать, а часть… – Зия вздохнула.

– Другая часть боится этого, – сказала Бетан.

Зия кивнула:

– Боится. Но почему? Я всегда справлялась со своими страхами. Почему же сейчас все по-другому?

– Любовь. Любовь все меняет.

– Что, если…

Бетан ласково прижала палец к губам Зии.

– Пусть все идет как идет.

Артэр понял сразу, что у них возникнут сложности, стоило ему увидеть, как Джеймс преподносит букет цветов какой-то девушке, а та отвечает ему улыбкой. То, что Джеймс нарвал цветов, само по себе уже было удивительно, но то, что он приосанился и привел себя в порядок, было удивительнее всего.

Джеймс всегда, прежде всего, был воином. Но сейчас он, скорее, походил на влюбленного мальчишку, и это веселило и заботило Артэра.

Девушка, невысокая, пухлая и, надо признать, очень хорошенькая, улыбалась Джеймсу так, будто он был самым красивым мужчиной на свете. Никогда еще Артэр не видел, чтобы кто-то с таким восхищением смотрел на Джеймса.

– Мне кажется, Мейв нравится Джеймс.

Артэр улыбнулся, когда Зия взяла его под руку.

– Да, они вполне подходят друг другу, – сказал он.

Зия довольно ухмыльнулась и покачала головой.

– Посмотри внимательнее. Я назвала бы это любовью.

– Они только что познакомились.

– Ну и что? Ты посмотри на них!

Он снова посмотрел на пару и вынужден был признать, что в их глазах он видит не вожделение, а сияние, природу которого определить он не мог, но это вызывало у него улыбку.

– Видишь, – радостно сказала Зия, дернув его за руку.

– Признаю, что-то я вижу. – Точнее, он не мог поверить своим глазам. Джеймс был очень внимателен к девушке и, казалось, не мог удержаться от ласковой улыбки. На самом деле Джеймс редко улыбался, а если и улыбался, то на какую-то долю секунды, не больше.

– Бедняга влюблен по уши.

Артэр согласился и пошутил:

– Она дала ему любовное зелье.

– Мейв не просила у меня любовного зелья.

Артэр удивленно вытаращил глаза:

– Я просто пошутил.

Зия нежно сжала его руку.

– Я тоже.

Он покачал головой.

– У тебя могли бы быть неприятности, если бы кто-нибудь услышал. Люди разное могут подумать.

– Только не здесь. У нас никто не поверил бы в такую чушь. Люди знают, что мы не занимаемся сводничеством.

– Но вы же делаете снадобья. Чтобы кого-то приворожить…

– Приворожить? Какая чушь! Наши снадобья предназначены для лечения. Только этим мы тут и занимаемся – лечим.

– Разбитые сердца тоже нуждаются в лечении, – улыбнулся Артэр.

Они шли рука об руку, продолжая разговор.

– Для лечения разбитого сердца нет снадобья. Лишь время излечит его.

– Это правда, – грустно согласился он. – Я помню, как было с моей матерью после смерти отца. Она пыталась выглядеть сильной, но я-то знаю, как ей его не хватает. Мать проливает слезы чаще, чем показывает это.

– Слезы могут очищать, и тогда со временем они иссякают.

Артэр подвел девушку к скамье под ближайшим деревом, раскидистые ветви которого образовывали тенистый полог.

– Знаю, но все равно мне больно видеть ее страдания.

– Может быть, она снова полюбит.

– Никогда, – убежденно сказал Артэр. – Она любила моего отца и не полюбит никого другого.

– Не думаю. Мне кажется, твой отец хотел бы, чтобы она полюбила снова.

– Нет. Мой отец для этого слишком любил мою мать. Он вряд ли мог представить ее с другим.

Зия покачала головой.

– Трудно поверить, что ты можешь быть таким неразумным.

– Что же в моих словах неразумного?

– Да ты подумай хорошенько. Если родители так сильно любили друг друга, то твой отец не захотел бы видеть твою мать одинокой и пребывающей в трауре весь остаток жизни. Он хотел бы видеть ее счастливой.

– У нее есть сыновья, а скоро будет внук. В будущем появятся и другие внуки.

– Она – женщина, и у нее есть свои чисто женские потребности.

Артэр резко поднялся.

– Она – моя мать.

Зия улыбнулась ему.

– И все-таки она – женщина. Сама природа определила, чтобы рядом с ней всегда был мужчина.

Артэр предостерегающе поднял руку:

– Ни слова больше. У моей матери есть все, что ей нужно.

Зия встала.

– Я поговорю с ней об этом, когда мы встретимся.

– Нет.

– Не встречусь или не поговорю?

Артэр покачал головой, сознавая, что вновь попал в затруднительную ситуацию.

– Возможно, я поторопился, приглашая тебя к себе в дом.

Зия широко улыбнулась.

– Слишком поздно! Я уже решила ехать с тобой.

На следующее утро Артэр проснулся отдохнувшим и готовым отправляться в путь. Он не удивился, хотя и испытал облегчение, узнав, что Зия решила ехать с ним.

Его семья, в частности Каван, будет довольна, что он вернулся со знахаркой. Хотя в их клане и были женщины, которые могли помочь в лечении, но по-настоящему целительницей ни одну из них назвать было нельзя. И мать, конечно, тоже будет довольна, потому что она на протяжении многих лет помогала лечить людей, но всегда хотела знать больше о целительстве. Она будет рада работать вместе с Зией, и это поможет ей не чувствовать себя такой одинокой.

Зия ошибается, считая, будто его мать когда-нибудь захочет влюбиться снова, не говоря уж о потребности любви. Но она это и сама увидит.

Артэр сел, потянулся и спустил ноги с постели. Ему не терпелось заняться приготовлениями к возвращению домой. Они с Зией поговорили прошлым вечером за ужином с Бетан. Ему не хотелось просто похищать у нее Зию. Это было бы неправильно. Особенно потому, что Бетан была так добра к нему.

На днях они с Зией уедут, к такому соглашению пришли все трое. Артэру не терпелось уехать, хотя он должен был признать, что приятно провел время в деревне и не будет возражать против приездов сюда время от времени.

Артэр встал с постели, натянул килт, накинул плед и завязал сандалии. Потом отвел занавеску и не удивился, увидев кровать Зии пустой. Он считал себя ранней пташкой, но Зия всегда вставала раньше его. Обычно он встречался с ней за завтраком. Она придавала большое значение трапезе с бабушкой, и он уже привык к этому. Ему это даже нравилось.