Мэри Бэлоу - Вифлеемская звезда

Ребенок встал ровно, а потом завел одну ногу за другую и почесал носком пятку.

– Нет, конечно, ты не видел, – сказала она, нежно обнимая его худенькое небольшое тельце. – О, Ники, его светлость подарил мне кольцо на помолвку. А я его потеряла. Для меня оно было самой дорогой вещью в жизни. Как локон волос твоей мамы для тебя. И морская ракушка. – Она вздохнула. – Но, тем не менее, вчера в мою жизнь вошло кое-что дорогое. Я бы сказала, более дорогое, потому что одушевленное. – Она улыбнулась ему, склонившему голову набок, и поцеловала в щечку. – В мою жизнь вошел ты, дорогой. Я хочу, чтобы ты был счастлив здесь. Я хочу, чтобы ты рос счастливым и здоровым. Больше никаких дымоходов, я обещаю. Его светлость не допустит этого.

Ники выпятил подбородок вперед, затем вернул его обратно на грудь и опасно покачнулся на одной ноге.

– Энни ждет тебя, – сказала Эстель. – Она возьмет тебя на кухню, а миссис Эйнсфорд скажет тебе, что нужно делать. Но ничего слишком тяжелого, уверяю тебя. Так что вперед. Я куплю тебе подарок на Рождество сегодня во время своего отсутствия. И не буду ставить условие «если ты будешь умницей». Я все равно подарю тебе что-нибудь, даже если ты не будешь умницей. В Рождество любой человек должен получить подарок, независимо от того, заслужил он его или нет.

Ники впервые за утро взглянул на нее такими глазами, которые казались огромными на его бледном, худом лице. Затем его рука нащупала ручку двери и открыла ее. Ники выскочил из комнаты к ожидающей его Энни.

Эстель завязала под подбородком ленты шляпы и уже решила, что она купит для мужа на Рождество. На самом деле, это был не совсем подарок. Но, тем не менее, это лучшее, что она может подарить. И, возможно, после того, как она уедет к родителям в изгнание, он поймет, почему его жена преподнесла ему такой странный подарок.

Может быть тогда – о, если только осмелиться такое предположить – ее изгнание не продлится целую жизнь.

***

Граф Лайл чувствовал себя очень виноватым. Он часто обвинял жену во флирте, основываясь на веских доказательствах, которые видел собственными глазами. Он несколько раз обвинил ее в большем, чем простой флирт. Она всегда все горячо отрицала. Хотя их споры обычно заканчивались тем, что она гордо вскидывала голову, смерив его презрительным взглядом, и говорила, что он может верить во все, что ему заблагорассудится. Во всяком случае, кто, кроме него, осудил бы ее в том, что она завела любовника, когда на всю оставшуюся жизнь привязана к такому мужу?

Он никогда не искал доказательств и не только потому, что боялся их обнаружить. Скорее глубоко в нем коренилось убеждение, что даже если он и являлся ее мужем, она все равно не является его собственностью. Хотя в глазах закона она и принадлежит ему, тем не менее, он никогда не будет следить за ней.

Это Эстель. Его жена. Женщина, которую он тайно полюбил еще до того, как женился на ней. И если она решила флиртовать с другими мужчинами, изменить ему с одним или несколькими из них, то он будет рвать и метать, возможно, даже навсегда отошлет ее. Но не станет за ней шпионить, никогда не обвинит публично и не отречется от нее.

Он мужественно стерпит, как и должен, так же, как терпят большинство жен, когда их мужья предпочитают завести любовниц.

Именно в этом состояла огромная неловкость, когда он прочесывал комнату жены после того, как она отправилась за покупками по магазинам с Изабеллой Лоуренс. Он искал кольцо. Но он был напуган перспективой обнаружить что-то еще.

Что-то, чего он не хотел найти. То, что скомпрометирует ее и уничтожит его. Он ничего не нашел. Ничего, чтобы подтвердило некоторые из его худших подозрений. Но и кольца не нашел. Куда она его положила? Его, точно, не было ни в спальне, ни в гардеробной. «Кажется, мне придется отставить план, который так восхитил меня прошлой ночью», – размышлял граф, направляясь к себе через свою гардеробную. Но через некоторое время подумал, что не обязательно вовсе отказываться от него. Алмаз все равно бы пришлось покупать новый. Так почему бы не купить и новую оправу? Почему бы полностью не заменить все кольцо? Будет абсолютно новый подарок.

Абсолютно новый дар любви.

Сложность состояла в том, что ему придется точно описать кольцо ювелиру, что бы он его воспроизвел. Ведь уже прошло два года с тех пор, как он покупал кольцо для нее. Он вложил его ей в руку и смотрел на него со смешанным чувством гордости и любви… И отчаянием, в тысячу раз большим. И все же он так и не мог вспомнить, сколько было сапфиров – восемь или девять, и какой ширины был золотой ободок.

Он постарается сделать набросок кольца, правда, за ним никогда не водилось таланта художника.

Но он должен приложить как можно больше усилий. В конце концов, он не собирался притворяться, будто это кольцо оригинал.

Идея относительно подарка опять вдохновила его. Возможно, он даже попытается ей объяснить, когда будет вручать кольцо. Объяснить, почему так поступил, что для него значит это кольцо. Что она для него значит.

Возможно. Возможно, если он так поступит, то она будет с непониманием смотреть на него.

Или одарит презрительным взглядом.

Или возможно – только возможно – взглядом, подобного тому, которым она смотрела на него день назад, когда он сказал маленькому мальчику-трубочисту, что тот останется у них в доме.

Он займется этим немедленно, решил граф, так как кольцо делается под заказ, а осталось меньше двух недель до Рождества. Ни в коем случае нельзя медлить.

Он решил остановиться на восьми сапфирах, когда пришло время давать указания ювелиру, которого он выбрал. И он подобрал алмаз почти идентичный «Вифлеемской звезде». Он покинул магазин на Оксфорд-стрит, чувствуя удовлетворение от выполненной утром работы, полный осторожной надежды на будущее. Наступает Рождество. Кто бы не чувствовал себя полным надежд в такое время года?

Но его приподнятое настроение длилось недолго. Он проходил мимо витрины кондитерской и, рассеянно повернув голову, взглянул внутрь, и увидел свою жену, сидящей за столом с леди Лоуренс… И с лордом Мартиндэйлом и сэром Сирилом Порчестером. Лицо Эстель было радостным и оживленным. Она смеялась вместе со всеми.

Она не заметила его, и он прошел мимо.

Эстель, находящаяся внутри кондитерской, прекратила смеяться и склонила голову над блюдом с пирожными, которые сэр Сирил предложил ей.

– Говорю, это просто ужасно, – сказала она лорду Мартиндэйлу, в ее глазах все еще плясали смешинки. – Купить для Алана дорогой подарок и ему же отослать счет.

– Большинство жен так делают, моя дорогая леди Лайл, – ответил он.

– Я коплю свои деньги к Рождеству, – сказала она, – чтобы купить все, что пожелаю, и не бежать к Алану.