Сандра Уорт - Леди Роз

– Увидев, что их молодой король, простоволосый и безоружный, скачет рядом с Сомерсетом, и решив, что Эдуарду грозит смертельная опасность, жители Грантема попытались стащить Сомерсета с лошади и убить его! – сказал он. – Но златовласый Эдуард рассмеялся и сказал им, что теперь былые враги стали друзьями! Такой поворот событий заставил горожан почесать в затылке… Клянусь душой, король Эдуард – самый дружелюбный и добродушный монарх, когда-либо сидевший на троне Англии!

– Король Эдуард не только щедр, но и умен, – задумчиво сказала я. – Нужно забыть прошлое и как можно скорее двигаться в будущее. Сэр Томас, но разве Сомерсет не находится в трудном положении? Не все так великодушны, как Эдуард. Как герцог найдет общий язык с родственниками тех, кого он убил? – Я думала о его многочисленных попытках расправиться с Невиллами. Что должен чувствовать Джон? Хотя самого Сомерсета в Уэйкфилде не было, но он приложил руку – возможно, против воли – к смерти графа Солсбери и Томаса. Да и засад на них он устроил немало.

– Да, – вздохнул сэр Томас Мэлори, – положение у него трудное. Есть люди, которые не простят его никогда. Я сам видел, как к нему поворачивались спиной и о чем-то шептались, прикрывая рот ладонью. Не знаю, миледи, как ответить на ваш вопрос. Время покажет.

Так и вышло. Не успел закончиться год, как Сомерсет снова бежал к ланкастерцам и присоединился к королю Генриху в Бамберге. Из этой крепости герцог и его друзья совершали набеги на близлежащую местность, не давая покоя Джону. Визиты мужа домой стали реже и короче.

Джон обещал вернуться в Ситон-Делаваль на празднование седьмой годовщины нашей свадьбы, но двадцать шестого апреля он приехал лишь после наступления темноты, причем настроение его было далеко не праздничным. Лицо у него было усталое и такое же тревожное, как во время правления Маргариты. Рядом с ним ехали верный Руфус и новый оруженосец Томас Гоуэр – тот самый, которого я когда-то знала под именем «паломника».

– Что случилось? – спросила я.

– Мы сразились с ланкастерцами у Хеджли-Мура, – спешившись, вымолвил Джон. – Один из наших родственников Невиллов, поддерживающих Ланкастеров… этот бешеный Хамфри…..

Я кивнула. Хамфри Невилл был потомком деда Джона, графа Уэстморленда, от первого брака с Маргарет Стаффорд, в то время как ветвь Джона шла от второй жены Ральфа, Жанны Бофор, дочери герцога Ланкастера. Хамфри поссорился с отцом Джона из-за какой-то собственности, которую считал своей.

– Я узнал, что он устроил мне засаду вместе с братом Эгремона…

Я ахнула. Эгремон был давно мертв, но его дело не умерло/ Перси все еще доставляли Джону хлопоты. Я проклинала это имя; оно слишком часто сочеталось со словом «засада», которое постоянно напоминало мне о времени, закончившемся трагедией в Уэйкфилде.

– Не бойся, все уже позади, – сказал Джон. – Перси погиб, но Хамфри бежал в Бамберг. – Он тяжело вздохнул и опустился в кресло, стоявшее в нашей спальне. – Мира на севере не будет, пока я не отобью у ланкастерцев эту неприступную крепость, стоящую на берегу моря.

Руфус, уютно устроившийся камина, грустно посмотрел на Джона и завилял хвостом в знак сочувствия. Я отослала Тома Гоуэра и сама раздела Джона, сняв с него высокие сапоги, дублет и рейтузы и развязав рубашку. Потом я посадила его у камина, укрыла одеялом, подошла к двери и отправила слугу за вином и сладостями.

– Давай на время забудем тревоги, – сказала я, вернувшись к мужу. – Сейчас мы будем есть, пить, веселиться… и любить друг друга. – Я поцеловала его в затылок, просунула руки под одеяло и провела ладонями по мускулистой груди. Он обернулся и протянул ко мне руки.

После отъезда Джон писал мне каждый день. Замки на севере и западе сдавались ему один за другим, пока в руках ланкастерцев не остался один валлийский Харлех. Вести, приходившие из Лондона, тоже были радостными. Обаяние короля Эдуарда было так велико, что он завоевывал сердца всех и народ любил его почти так же, как Уорика. Жены купцов уговаривали мужей ссужать ему деньги, и те щедро пополняли кошелек молодого короля, хотя не были уверены, что получат их обратно. При каждой встрече с Эдуардом я слышала одно и то же.

– Деньги, деньги! – причитал он. – Почему их всегда не хватает?

Я его хорошо понимала, потому что мы сами были в том же положении. Но потом он задумчиво смотрел на Уорика, который был богаче любого короля, и от этого взгляда по моей спине бежали мурашки.

Уорик решил похоронить мать, отца и брата в приорате Бишем; перед смертью граф выразил желание лежать в фамильном склепе Невиллов. Джон и Уорик с непокрытыми головами, под знаменами, развевавшимися на ледяном ветру, перенесли прах графа и Томаса из Понтефракта в Миддлем, где была похоронена графиня Алиса, а потом повезли останки всех троих в Бишем. На обочинах стояли люди, пришедшие отдать покойным последний долг. Они снимали шапки и молча следили за проезжавшими мимо катафалками, обтянутыми черным шелком, которые везли лоснящиеся вороные жеребцы. В приорате нас встретили брат Джона Джордж, епископ Эксетерский, ныне канцлер Эдуардами младший брат короля, четырнадцатилетний Джордж Кларенс. Но сам король не приехал. И я снова ощутила холодок под ложечкой: что-то было не так.

Одетая в черное, с вуалью на лице, погрузившись в воспоминания, я ехала рядом с гробами троих людей, которых любила как родных. Передо мной стоял веселый Томас, окруженный детьми в замке Рейби. «Но вино в ручье вскипело, затопило берега…»

Я вытерла слезу.

У дверей церкви Джон выполнил завещание отца и раздал бедным девушкам сорок фунтов золотыми монетами, чтобы они могли выйти замуж. Я следила за последним добрым делом графа, который был щедрым всю свою жизнь. Гробы один за другим опускали в саркофаги под звуки труб, стук барабанов и пение монахов. Я мысленно послала им последний поцелуй.

Сразу после похорон Джон сел на коня и долго не возвращался Я смотрела ему вслед, мечтая, чтобы муж вернулся ко мне за утешением. Но от природы Джон был молчалив и редко делился со мной. «Он как ветер, – думала я. – Кто может поймать ветер?»

На следующий день я вернулась в Ситон-Делаваль. Не успела я получить весточку от Джона, как однажды майским вечером на пороге возник запыленный паломник и попросился на ночлег. Запыхавшаяся Урсула прибежала ко мне на кухню:

– Дорогая леди, паломник принес новости! Пойдемте… – Она схватила меня за руку и потащила в зал, где паломник ужинал за складным столом.

– Понимаете, – объяснил он, повторяя то, что уже рассказал Урсуле, – милорд Монтегью благополучно доставил шотландских вельмож в Йорк и возвращался в свою штаб-квартиру в Ньюкасле, где хотел дождаться милорда Уорика и короля Эдуарда, но по дороге услышал, что лорд Сомерсет и король Генрих расположились лагерем у Хексема [53]… – Он прервался, чтобы сделать глоток эля и продевать кусок хлеба, смоченного в похлебке. – Миледи, второго приглашения лорду Монтегью не потребовалось! Я проходил мимо, видел бой собственными глазами и поговорил с одним из солдат…