Сандра Уорт - Леди Роз

– Лорд Монтегью жив? – перебила я, вне себя от страха.

– Жив и боек, как клоп в соломенном тюфяке грязного постоялого двора, миледи, так что не бойтесь!

Я широко улыбнулась и велела подать ему каплуна и вино. Мы ждали, пока птицу приготовят, а он продолжал рассказ о сражении у Хексема:

– Как я уже сказал, этот воин участвовал в битве, и я передаю вам его доподлинные слова. Клянусь душой, похоже, это видел сам Господь… – Он поднял глаза к небу и осенил себя крестом. – «Милорд Монтегью, – сказал мне воин – причем, заметьте, не простой солдат, а сержант, – милорд Монтегью – самый доблестный рыцарь и лучший командир, которого можно себе представить! Изменник Сомерсет разбил лагерь на лугу близ Хексема, у Чертова ручья, и милорд Монтегью, не дожидаясь подкреплений, галопом поскакал навстречу Сомерсету, за голову которого король Эдуард назначил награду»… – Паломник сделал паузу и допил эль. – И разделал их под орех. – Он щелкнул пальцами. – Это я вам сам говорю… Ей-богу, правда, миледи, я видел это собственными глазами. Разрази меня Господь, если вру! Атака милорда Монтегью была такой внезапной и такой яростной, что битва закончилась через несколько минут, хотя отряд Сомерсета был больше на двести человек… Нет, у Англии никогда не было такого полководца и храброго рыцаря, как славный лорд Монтегью. Благослови его Господь и воздай ему по заслугам, вот что я вам скажу!

Тут принесли вино и каплуна, и паломник погрузился в еду. Даже если последняя похвала была вызвана надеждой получить еще одну порцию вина, она заслуживала поощрения. Я взяла кувшин и сама стала наливать ему вино.

– Король Генрих бежал, – добавил паломник, облизав губы и следя за моими движениями. – Но Сомерсета схватили и отсекли его несчастную башку на рыночной площади Хексема. Туда ему и дорога, вот что я вам скажу!

Я окаменела, наполнив чашу лишь наполовину.

– Миледи! – тревожно сказал человек, положил нож и быстро поднялся на ноги. – Миледи, вы так побледнели… Я могу вам чем-то помочь?

Я сделала глубокий вдох, поставила кувшин и ответила:

– Ничего страшного. Просто небольшая слабость.

Я ушла в спальню, опустилась на скамеечку и, стоя перед молитвенником и вазой с лилиями, помолилась за душу Сомерсета. Мои глаза были полны слез, причины которых я не понимала.

Через два дня после битвы у Хексема я узнала от своей горничной Агнес, что один солдат Джона получил рану и приехал лечиться к ней. Этот солдат – двоюродный брат мужа Агнес, по профессии дубильщика, не женат, семьи не имеет, и ухаживать за ним некому. Я взяла несколько банок компота и джема, вино, сушеное мясо, несколько монет, которые сумела отложить, и поспешила к дому Агнес в сопровождении Джеффри.

Путь был недальний – Агнес жила у самой деревенской церкви, – но неприятный, потому что шел холодный дождь. Ощущая тошнотворную вонь красок и шкур, доносившуюся из соседней сыромятни, в которой работали муж и сыновья Агнес, мы остановились перед жалкой глинобитной хижиной, стоявшей в поле. Пока мы шли по неровной грязной тропинке, куры с кудахтаньем 'шарахались в разные стороны; неспешно подошла корова и понюхала нас. Наконец мы добрались до избушки с низкой камышовой крышей, и Джеффри постучал в дверь. Молодая девушка пригласила нас войти. Я немного постояла, привыкая к темноте. В доме были две комнаты и всего одно незастекленное окно, наполовину прикрытое ставней. В воздухе стояла копоть от костра, горевшего в центре комнаты ночью, поэтому разглядеть что-нибудь было трудно. Единственным источником света был стоявший на столе в углу комнаты горшок, в котором горел камыш, смоченный в живице. На убогом соломенном тюфяке лежал человек с перевязанной грудью. Он уставился в потолок, но при нашем появлении повернулся и посмотрел на меня. Я прошла по утоптанному земляному полу, устланному соломой, и остановилась рядом с ним.

– Миледи Монтегью! – вскричал он и попытался встать передо мной на колени. Раздался глухой удар и стон. Джеффри быстро уложил старого солдата обратно, но тот сделал еще одну попытку подняться. Я положила руку на его плечо и сказала:

– Нет, лежи смирно, добрый человек.

На глаза солдата навернулись слезы. Он схватил мою руку, покрыл ее поцелуями и дрожащим голосом сказал:

– Миледи, я того не стою…

– Нет, стоишь, – ответила я. – Ты сражался бок о бок с моим мужем и был ранен на королевской службе. Еще как стоишь. – Я разгладила юбки и села на табурет. Джеффри принес корзину с подарками, которую бросил на пол, устремившись: на помощь раненому, и поставил ее рядом со мной. – Я принесла тебе кое-что. Буду молиться, чтобы это помогло тебе выздороветь… – Я показала ему мясо, вино и компоты, а потом протянула деньги. – Надеюсь, этого хватит, чтобы купить то, что тебе понадобится.

Увидев монеты, солдат прослезился.

– Я не могу их принять, – сказал он. Я захлопала глазами:

– Почему?

– Милорд Монтегью уже дал мне деньги… Он всем дал деньги. Даже мертвым.

На мгновение я потеряла дар речи от удивления.

– Что ты имеешь в виду?

Солдат объяснил. После битвы у Хексема Джон взял в плен посланца ланкастерцев, при котором была обнаружена громадная сумма в три тысячи марок золотом и серебром. На эти деньги предполагалось купить оружие и продовольствие для защитников Бамберга; более того, они были предназначены для выплаты жалованья солдатам короля Генриха. Этим людям не платили несколько месяцев, и они отказывались сражаться, пока не получат то, что им задолжали.

– Это золото по праву принадлежало милорду Монтегью, как командующему. Но он не присвоил его, как сделал бы любой другой на его месте… Нет, не присвоил, а приказал поровну разделить между своими людьми, всеми до последнего, даже теми, кто погиб. Точнее, велел передать деньги их вдовам… Миледи, для многих раненых и больных это стало настоящим спасением. Избавило их и их семьи от крайней нужды… – Закаленный старый солдат надолго умолк, а когда заговорил опять, его голос дрожал от волнения. – Миледи, теперь мы готовы сделать для него что угодно. Пойдем за ним хоть на край света. Все до последнего.

После этого посещения не прошло и двух недель, как я получила письмо от Джона. Его вызывали в Йорк. На Троицу, двадцать седьмого мая 1464 года, он должен был встретиться с королем Эдуардом, ехавшим на север. Я тут же стала готовиться к поездке в город, решив взять с собой девочек, которых Джон не видел уже месяц. Мы сели в повозку, прицепили к ней дорожный сундук и отправились в путь. Переночевали мы в аббатстве Святой Марии. Джон приехал на следующее утро, но король Эдуард прибыл раньше обещанного, и наша встреча оказалась короткой.

– Надеюсь вечером пообедать с тобой, – сказал Джон, садясь на Саладина. Нас окружали монахини, сновавшие взад и вперед, поэтому он обнял меня только взглядом.