Кэндис Проктор - Перед рассветом

Пату кивнул в сторону яхты, стоявшей на якоре в бухте, и почти беззаботно спросил:

— Как думаешь, скоро мы сможем починить ее и отплыть?

— Утром осмотрим повреждения, — пожал плечами Джек, — и тогда все станет ясно.

— Я здесь все равно не останусь, — вдруг резко выпалил Пату, как будто ему предлагали именно это. — Ни за что!

Джек не сводил глаз с покачивающейся на волнах яхты.

— А как же твоя матушка?

— С ней куча моих братьев и сестер, — не моргнув глазом, ответил Пату.

Вдалеке послышалось странное пение, печальное и веселое одновременно. Индия обернулась на звук и почувствовала, как легкий тропический ветерок коснулся ее волос.

— Что это? — спросила она.

— Луау, [23] Гавайский народный праздник. — помолчав, ответил Пату. — Они празднуют мое возвращение. — Он сжал губы, подавляя приступ ярости. — Некоторые отговаривали мою семью устраивать праздник, заявляя, что преподобный Ватсон будет от всего этого не в восторге.

Индия обернулась и удивленно посмотрела на него:

— Почему?

— Вы же не видели, как это бывает, — ответил Джек, в голосе его слышались насмешливые нотки. — Зажигательная музыка, ритуальные танцы… Все это выглядит довольно шокирующе… и слегка непристойно.

— Как интересно! — С этими словами Индия заглянула в рюкзак проверить, не забыла ли блокнот для путевых заметок. — Я бы с удовольствием посмотрела на любые проявления языческой культуры, если только меня не заставят есть жареную свинину.

И тут впервые лицо Пату прояснилось, и он рассмеялся.

Эти звуки ей долго не забыть, подумала Индия. Мерный, возбуждающий ритм барабанов, тихие вздохи теплого ветра, шелест перистых пальм над головой и потрескивающий костер на фоне бесконечного гула серебристых волн, набегающих на чернеющий в ночи пляж, — разве это не чудесно?

Они с удовольствием поедали креветок и крабов, сырую рыбу с кокосовым молоком; таро и зеленую тыкву, а также цыплят, завернутых в листья и запеченных на горячих камнях. Факелы из длинных, связанных вместе пальмовых веток, мерцая, шипели и потрескивали, выхватывая из темноты смеющиеся лица, смуглые руки и горы манго, бананов, гуавы, апельсинов и жареных ананасов. Воздух был наполнен пряными ароматами пышно цветущей гардении, растущей у кромки темного леса, а также гибискуса и папоротника, из которых островитяне плели себе венки и юбки. Ко всему этому благоуханию примешивался солоноватый запах моря.

Индия что-то быстро записывала в блокнот, как вдруг рука Джека остановила ее.

— Отложите ваши заметки на потом, — произнес он, наклоняясь к ней. Лицо его освещали пляшущие в костре языки пламени. — Позвольте себе немного отдохнуть и повеселиться.

Индия взглянула туда, где, выстроившись в две линии, женщины в папоротниковых юбках и с венками из белых цветов на головах лихо отплясывали причудливый танец, напоминающий французский гавот. Много лет назад французские миссионеры, тщетно пытаясь приобщить местных жителей к христианской культуре, обучили их этому танцу в надежде заменить «непристойные» пляски чем-то более степенным и подобающим.

— Мне и так хорошо. Наблюдая и делая заметки, я чувствую себя вполне счастливой, — возразила она.

Тем временем мужчины в своеобразных папоротниковых манжетах, с серьезными лицами стали исполнять настоящие пируэты.

— Вряд ли вы способны писать и танцевать одновременно. — С этими словами Джек увлек Индию за собой; позабытый блокнот упал с колен и остался лежать на песке.

— Но и без блокнота я вряд ли смогу танцевать, — смеясь, сказала она.

— Сможете. — Джек потащил ее в круг танцующих.

Мужчины с серьезным видом сделали последний пируэт, поклонились друг другу и, опустившись на корточки, стали руками выбивать на вытоптанной, покрытой песком земле древний, первобытный ритм, сопровождаемый грохотом тамтамов.

— Я н-не умею, — произнесла Индия, ее охватила паника.

Джек водрузил ей на голову венок из белых цветов тиары и листьев папоротника, поцеловал в губы и уверенно сказал:

— Не бойся, у тебя все получится.

Руки танцующих задвигались, изображая морскую волну; стоящие в кругу мужчины и женщины двинулись вправо, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, подчиняясь ускоряющемуся ритму, который звучал все громче и напористее. «Трам-трам-там», — пели барабаны…

Индия сделала шаг, затем вернулась в прежнее положение. Джек был рядом, он мягко направлял ее движения и смотрел на нее с ободряющей улыбкой. Тело ее само стало искать подходящий ритм, и через мгновение она уже перестала смотреть на ноги, контролируя движения. Волосы ее выбились из тугого пучка и разметались по лицу, но она этого даже не заметила и, повернув голову, лишь неотрывно следила за движениями Джека. Она смотрела, как легкий ветерок теребит фалды его рубахи, как выгибается его шея, когда он запрокидывает голову и смеется…

А когда факелы отбросили соблазнительно-причудливую тень на его лицо и от этого вида внутри у нее что-то оборвалось, она почувствовала себя странно свободной.

Песок тихо поскрипывал у них под ногами, легкий бриз нежно касался ее щеки, воздух был напоен сладостными ароматами леса и моря. Индия глубоко вдохнула, ощущая свое единение с душой этого леса, моря, темного тропического неба с мерцающими на нем звездами. Она была частью окружающего ее странного мира, и он стал частью ее самой. Она слышала бой барабанов, ощущала руки Джека на своих плечах… И когда он развернул ее лицом к себе, их взгляды встретились и словно приросли друг к другу.

Медленно, не отводя глаз, двигались они в танце словно единое целое, рука в руке, соблазнительно покачивая бедрами. Черты лица его заострились, глаза излучали яростный, почти хищный огонь. Барабаны били все громче, ритм ускорялся, становился все более первобытным и напористым…

Какое-то дикое желание наполнило кровь Индии, отозвалось в висках. Джек сжал ее руки в своих ладонях, резко развернул спиной к себе и крепко прижал к разгоряченной груди. Оглянувшись, она в свете факела увидела, как он улыбнулся, и почувствовала у себя на щеке его теплое дыхание.

Звук барабанов смешался со звуком далекого прибоя, и Индия вдруг подумала, что только сейчас для нее наступила настоящая жизнь — настоящая и первобытная, — которую она столько раз видела и даже описывала в книгах, но которой никогда не жила сама.

— Я хочу тебя, — прошептал Джек, приблизив свои губы к ее губам.

— И я тоже, — просто сказала она ему в ответ.

Джек нежно обхватил ее лицо руками, заставляя посмотреть ему в глаза, и Индия подумала, что сейчас он ее поцелует, однако вместо этого он сказал:

— Пойдем, я хочу тебе кое-что показать. — И улыбнулся одним уголком рта, отчего у Индии сразу перехватило дыхание.