Барбара Доусон Смит - Покоренное сердце

Опустившись перед ней на колени, Клара подала ей носовой платок.

— Как жаль, миледи. Представляю, как вы расстроены.

— Я подумывала надеть их сегодня вечером, но почему-то выбрала бриллианты. — Ее голос дрожал. Она вытерла слезы платком. Собачка положила лапы ей на грудь и заскулила.

Саймон отошел в сторону. Он вырос в окружении женщин и чувствовал себя свободно в их обществе, но так и не сумел привыкнуть к их слезам. Он бы предпочел встретиться с бандой преступников где-нибудь в темном переулке, чем смотреть, как плачет женщина.

Он осмотрел оконные рамы, но не заметил следов взлома. Господи! Холлибрука взяли почти месяц назад. И вот новое ограбление в высшем свете посреди бала. Если бы он не боялся выдать себя, он бы спросил у нее…

— Миледи, — спросила вдруг Клара, — вор не оставил в шкатулке цитаты из Шекспира?

— Что за чепуха, — сухо бросил Саймон. Тем не менее, он напряженно ждал ответа.

Леди Хейвенден прижала платок к побледневшим щекам.

— Вы хотите сказать, что это может быть дело рук Призрака? Но разве он не в тюрьме?

— Конечно, в тюрьме, — заверил ее Саймон. Он бросил Клер, предупреждающий взгляд. — Миссис Браунли просто забыла об этом.

Клара холодно посмотрела на него. Даже стоя на коленях, она умудрялась смотреть на него свысока, отчего ему снова захотелось сжать ее в своих объятиях. Господи, она достойная женщина: гордая, непокорная и в то же время такая страстная, такая податливая… Как он ошибался, Думая, что она отступится ради него от своих принципов. Она не сдалась даже тогда, когда он объявил о своем решении отказаться от леди Розабел.

Саймон вдруг понял, что стойкость, которая так восхищает его в Кларе, не сулит ему ничего хорошего. Она ни за что не согласится стать его любовницей. А значит, путь в ее постель лежит только через церковь.

Но об этом он не станет даже думать.

— Я вспомнила вас, миссис Браунли, — сказала леди Хейвенден. — Вы — компаньонка Розабел Лэтроп. Простите, что я отвлекла вас от ваших обязанностей.

— Все в порядке. Так вы не нашли никакой записки в своей шкатулке?

— Нет, ничего. Ты ничего не находила, Пруфрок? Горничная покачала головой. Это была полная сероглазая женщина средних лет. На лице ее читалось беспокойство.

— Нет, миледи, я не видела никаких бумаг.

— Значит, Призрак здесь ни при чем, — с облегчением сказал Саймон.

Через неделю дело будут слушать в суде. У него и без того хватает сомнений.

Клара нахмурилась, и все поглядывала на шкатулку, словно надеялась на другой ответ.

— Пруфрок, ее светлости необходимо подкрепить силы. Будьте так добры, принесите ей крепкого чаю и бренди.

— Сию минуту, мадам.

Пруфрок суетливо выбежала из спальни.

— Миледи, позвольте, я провожу вас, к камину. Там вам будет намного удобнее.

— Спасибо, моя дорогая. — Продолжая одной рукой прижимать к груди терьера, леди Хейвенден оперлась на руку Клары и медленно поднялась. — Я с удовольствием поболтаю с вами.

Они направились к кушетке, а Саймон смотрел на них, пораженный тем, что леди Хейвенден, одна из самых влиятельных дам в высшем свете, обращается с Кларой как с равной.

В коридоре послышались голоса. В дверь просунул голову Гарри Мастерсон. Саймон пошел ему навстречу. Обычно оживленное лицо Гарри сейчас было совершенно серьезным. Он посмотрел на Клару, которая усаживала леди Хейвенден на кушетку напротив камина, и, понизив голос, сказал:

— Я слышал крики. Горничная обмолвилась, что ее хозяйку ограбили.

— Да. Пропало изумрудное ожерелье.

— Скажи мне все. Гостей нужно как-то успокоить. Они ждут объяснений.

— Леди Хейвенден расстроена, но не теряет самообладания. Преступник скрылся.

— Господи. Опять Призрак.

Саймон стиснул зубы. Сколько можно произносить это имя?!

— Похоже, все только об этом и говорят. Скажи им, что на этот раз преступник не оставил цитаты из Шекспира. Это ограбление никак не связано с Призраком.

— Понял. Тогда я скажу, что леди Хейвенден просит всех вернуться в бальный зал и продолжать веселиться.

Гарри собрался уходить, но Саймон поймал его за руку:

— Будь другом, окажи мне еще одну услугу.

— Говори.

— Пошли кого-нибудь на Боу-стрит. Пусть направят сюда полицейских, чтобы по горячим следам опросить всех свидетелей.

— Спохватился! Я уже сам отправил туда человека.

Гарри ушел, а Саймон вернулся к прикроватному столику. Он вдруг вспомнил, что Гарри уже не в первый раз предлагает ему свою помощь при ограблении. Почти во всех делах, где был замешан Призрак, пропажу драгоценностей обнаруживали лишь на следующий день после ограбления, но дважды пропажу замечали сразу, в разгар празднества. И оба раза Гарри сдерживал напор гостей, выигрывая для Саймона время, в течение которого он мог лично осмотреть место преступления. Вот и сегодня Гарри, похоже, ничуть не удивился, услышав его распоряжение насчет полиции.

Может, он догадывается, что Саймон сотрудничает с Боу-стрит? И если его раскусил весельчак и гуляка Гарри, что говорить об остальных?

Саймон все время держался в тени, предоставляя все публичные действия полицейским. Но когда преступление происходило в то время, когда он находился в доме, он находил предлог для того, чтобы осмотреть место преступления. Сегодня ему тоже было чем оправдаться. Во-первых, он находился поблизости, во-вторых, хозяйка дома — его хорошая знакомая. Никому из гостей и в голову не придет, что человек их круга может заниматься таким грязным делом, как охота за преступниками.

Но Гарри знает о его прошлом. Так и не придя к окончательному выводу, Саймон решил подумать об этом позже. У противоположной стены спальни Клара сидела на кушетке рядом с леди Хейвенден.

Шкатулка, обитая изнутри алым бархатом, стояла открытой. Саймон не стал рассматривать драгоценности, поскольку леди Хейвенден утверждала, что больше ничего не пропало, зато осмотрел замок. Никаких царапин, свидетельствующих о взломе. Нужно будет выяснить, где хранится ключ от шкатулки.

Он взял канделябр и, подняв его над головой, осмотрел комнату. Всегда есть шанс, что злоумышленник нечаянно оставит какую-нибудь улику. Как Холлибрук, который обронил на месте преступления счет из бакалейной лавки.

Саймон заглянул в щель между прикроватным столиком и стеной, потом в ящик и за портьеры. Затем встал на корточки, изучая пол. Голубой, с золотом, ковер был тщательно выметен, на нем не было ни соринки.

Но под кроватью что-то блеснуло. Потянувшись, Саймон вытащил небольшой круглый предмет, который оказался медной пуговицей, украшенной резным орнаментом. Пуговица принадлежала мужчине и стоила недешево. На ушке пуговицы остались висеть обрывки ниток.