Майя Родейл - Сладкое поражение

Ни леди Палмерстон, ни мисс Салливан тоже не сказали ничего лишнего. Они прекрасно поняли, что этот маленький мальчик для нее все.

Познакомившись с гостями, Чарлз ушел вместе с горничной без всяких капризов, лишь напомнив маме об обещанном ему кексе.

— Нам пора, — сказала мисс Салливан. — Не хотелось бы задерживать вас и заставлять малыша ждать обещанного лакомства.

Когда Джейн вышла из гостиной, леди Палмерстон остановилась, чтобы сказать ей несколько слов.

— Пожалуйста, напишите мне в Лондон, если вам что-либо понадобится. Особенно если этот глупец, ваш муж, будет доставлять вам неприятности.

Слова прощания были сказаны, и дамы вышли, оставив наедине Джейн и Филиппа.

— Он, похоже, славный мальчуган, — сказал Филипп, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Чудесный. Он для меня все, — сказала Джейн. Она вцепилась руками в юбки, словно боялась, что Филипп вновь что-нибудь разрушит.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил он, к ее удивлению. После короткой паузы она ответила:

— Возможно, когда-нибудь вы могли бы поговорить с Чарлзом и объяснить, почему отец не любит его. Но для него, как и для меня, будет лучше, если вы все-таки останетесь в стороне. Мне бы не хотелось, чтобы об этом визите стало известно в Лондоне.

— Конечно. Вы знаете, отец ненавидел меня, хотя я был его сыном. У Чарлза по крайней мере есть мать, которая его любит. Может, все сложилось бы иначе, если бы у меня она была.

— Я действительно очень люблю его.

— Я очень сожалею, леди Графтон, о нашей ошибке…

— Но у меня есть сын, — сказала она, и в ее глазах появились слезы.

— Нет. Я имел в виду то, что разрушил ваш брак. Но вы, по крайней мере, не остались одна. У вас Чарлз.

— Да. Пожалуйста, не говорите больше ничего.

— Я ничего не сделаю и ничего не скажу, если вы сами того не захотите. Но если Чарлз когда-нибудь спросит обо мне, я… — голос Филиппа задрожал, и он опустил глаза, — буду рядом с ним, если вы захотите этого.

— Спасибо, Филипп.

Филипп предпочел ехать наверху рядом с кучером, а не в карете с Анджелой и ее тетей. Ему просто необходимо было какое-то время побыть в одиночестве. Кучер, сидевший рядом и лениво похлестывавший лошадей, был не в счет.

Легко отмахнуться от слухов и не обращать на них внимания. Но нельзя отмахнуться от факта существования своей воплощенной в плоть и кровь копии. У него есть ребенок. Точнее сказать, он породил ребенка. Малыша, который очень похож на него и которого презирает старый герцог. И это презрение — единственное, что объединяет их с сыном. Однажды ему придется объяснить мальчику, почему отец ненавидит его. И он расскажет Чарлзу о себе, о том, какую жизнь вел в молодости, и посоветует своему сыну ни в коем случае не повторять его ошибок.

С другой стороны, разве можно сказать Чарлзу, что он родился в результате роковой ошибки? Наверное, нет. Но у него, по крайней мере, есть мать, которая безумно любит его, а это гораздо больше, чем имел в его возрасте Филипп. Невозможно было не заметить, как Джейн заботится о малыше и старается защитить его.

Когда они прибыли в гостиницу, оказалось, что достаточно легко найти момент побыть с Анджелой наедине, и Филипп был рад этому. Леди Палмерстон оставила их в номере и отправилась поболтать со знакомыми, которых встретила в вестибюле гостиницы.

Не успела за ней закрыться дверь, как Филипп обнял Анджелу и жадно поцеловал. Именно это и требовалось ему сейчас — напоминание о том, ради чего он отправился на эти поиски. Ему нужно было почувствовать вкус приза, и она предоставила ему эту возможность.

— Филипп, ты хочешь поговорить об этом? — спросила Анджела.

— Конечно, нет, — ответил он, хотя, возможно, ему этого и хотелось. Он просто не знал, с чего начать.

— А я хочу. Естественно.

— После моей истории с Лукасом я была опечалена, когда пришли месячные, хотя, казалось, должна была бы испытать облегчение. Я подумала, что если в результате произошедшего на свет появится малыш, то это может хоть в какой-то степени исправить ситуацию, потому что тогда моя жертва была не напрасной. Но я чувствовала себя виноватой, потому что понимала, что не смогу обеспечить ребенка. Но я бы любила его, а он любил меня. И леди Графтон любит своего сына, и он, похоже, единственный, кто любит ее. У нее осталось от тебя что-то хорошее.

— Его отец ненавидит его. Точно так же, как мой отец ненавидел меня.

— Но ты же его не ненавидишь.

— Я не его отец. В настоящем смысле этого слова.

— Нет, но однажды ты сможешь все ему объяснить. И у него есть мать, которая любит его, и…

— Анджела, — прошептал он и вновь заключил ее в объятия. Ему так хотелось видеть все то хорошее, что видела в нем она. Он не был бездушным, поскольку рядом с ним была она. Она не просто завладела его сердцем, она и была «его сердцем». Господи, с каких это пор ему в голову приходит такая романтическая чушь? Он, должно быть, влюблен до безумия.

Леди Палмерстон вошла в гостиную, держа в руках один из последних номеров «Лондон уикли». После ужина она начала читать, но, дойдя до второй страницы, отложила газету и посмотрела на Филиппа долгим пристальным взглядом.

Он почувствовал некоторую неловкость и едва сдержался, чтобы не спросить, что же о нем пишут, хотя кое-какие предположения на этот счет у него имелись.

— Ну что ж, спокойной ночи, — сказал Филипп, отказавшись от этой идеи. Он вышел из комнаты. Сегодня ночью он снова будет спать один.

Лукас улыбнулся, когда увидел, как Хантли с мрачным видом один вышел из гостиной. Он весь день ждал, когда они появятся в общем зале гостиницы. Потом ждал, когда они отобедают. Затерявшись среди постояльцев, он до сих пор оставался незамеченным. Он не знал, по какой причине так мрачен Хантли, но был почти уверен, что плохое настроение Филиппа каким-то образом связано с визитом к леди Графтон.

Вычислить это было нетрудно. Он не знал определенно, почему они направились в Графтон-Хаус, но догадывался, что это было связано с давнишними слухами. Тогда, много лет назад, состоялась дуэль между Графтоном и одним из братьев Кенсингтон. До конца было не выяснено, кто же из братьев дрался, но причина была ясна: леди Графтон, которая девять месяцев спустя, родила ребенка. Насколько было известно, ребенок был законным наследником герцога, но сам факт дуэли и то, что леди Графтон последний раз видели в Лондоне в день свадьбы, было достаточным подтверждением того, что отцом ребенка был Хантли.

Лукас подозревал, что сегодня днем вся троица убедилась в этом. Анджела никак не может выйти замуж за такого мерзавца, тем более теперь, когда она увидела доказательство его самого большого греха. Вероятно, именно об этом она объявила ему, поэтому Хантли и вышел из гостиной один, в подавленном состоянии — похоже, ему дали отставку.