Кимберли Логан - Искушение дьявола

— Знаю. И все же… — Мора устало вздохнула. — Во всяком случае, этот ужас закончился. Мне хватило сполна. А теперь у меня важные дела. — Она искоса взглянула на Гейбриела. — Куда ты без персональной сиделки?

— И твой отец разрешил тебе за мной ухаживать?

— У отца не было выбора, — послышался голос от дверей.

Оба резко повернули головы и увидели маркиза Олбрайта, который, стоя в арочном проеме, внимательно смотрел на них.

Войдя в спальню, мужчина остановился у кровати. Его загадочный взгляд скользнул по Море, сидевшей слишком близко к Гейбриелу, и по их сплетенным рукам. Но лорд Олбрайт от комментариев воздержался.

— Моя дочь не позволила бы поручить это дело кому-то другому, — заметил он с улыбкой. — А я не хотел с ней спорить. Она была настроена решительно и очень боялась за вас.

При этих словах лорда Олбрайта на щеках Моры появился румянец, который привел Гейбриела в полный восторг. Но он не стал подначивать Мору в присутствии ее отца, а просто отвесил маркизу благодарный поклон:

— Спасибо вам за ваше великодушие, милорд. Я рад, что именно вы позаботились обо мне.

— Вздор. Вы спасли мою дочь от смерти и при этом подвергли опасности собственную жизнь. — Маркиз немного помолчал, потом задумчиво склонил голову набок. — Похоже, вы к ней неровно дышите.

— Папа… — начала было протестовать Мора. Но отец прервал ее взмахом руки:

— Все в порядке, милая. Я не собираюсь на него давить. Уверен, что когда он будет готов просить у меня твоей руки, он это сделает. — Он усмехнулся и еще раз понимающе взглянул на их сплетенные пальцы. — Хотя, похоже, он уже цепко держится за твою руку.

Мора стыдливо ахнула и попыталась высвободить пальцы, но Гейбриел не отпустил ее руку и не сводил глаз с Олбрайта. Между мужчинами промелькнула какая-то искра, и Гейбриел даже без всяких слов понял, что маркиз знает о его чувствах к Море и одобряет их.

Словно в подтверждение этого маркиз слегка кивнул Гейбриелу, а потом обернулся к Море и положил руку ей на плечо.

— Я дочитал дневник, — тихо сообщил он. Девушка с тревогой посмотрела на него.

— Как ты себя чувствуешь, папа?

— Нормально. Я злюсь на себя за то, что был, слеп и многого не замечал. — Отец тяжело вздохнул. — Я не должен был отдаляться от твоей мамы. Наверное, мне не хватало силы духа и уверенности в себе. Я не сомневался, что сумею отстоять интересы нашей семьи независимо от того, что будут говорить о нас в свете. И это было несложно, пока мы жили в Дорсете. Но как только мы вернулись в Лондон, и наша любовь подверглась серьезному испытанию, я не выдержал и отвернулся от Элис. Прочитав ее дневник, я узнал, что она была мне верна до конца своих дней. И теперь, когда нам известно, что произошло на самом деле и кто ее настоящий убийца, думаю, мы должны обрести мир и спокойствие.

Гейбриел на какую-то долю секунды прикрыл глаза, представив себе свое будущее рядом с Морой.

— Надеюсь на это, милорд, — вымолвил он.

Они ненадолго замолчали, обдумывая то, что уже произошло, и, представляя, что произойдет дальше. Затем маркиз прочистил горло и взглянул на Гейбриела.

— Да, забыл сказать: сегодня утром к вам заходил лорд Стоунхерст. За эти два дня он заглядывал к нам уже несколько раз.

Услышав имя виконта, Гейбриел поморщился:

— Простите.

— Не надо извиняться, — усмехнулся лорд Олбрайт. — Возможно, со стороны этот человек может показаться брюзгой, но он здорово нам помог после того, что случилось со Страттоном.

— Даже не знаю, что бы мы без него делали, — согласилась Мора и сжала руку Гейбриела. Ее глаза светились любовью. — Он очень беспокоился о тебе. Конечно, он немногословен, но я сумела его понять. Моя Эйми восхищена Стоунхерстом. Это так странно. Ведь обычно в присутствии незнакомых мужчин она стесняется и робеет, а он такой… большой. Даже больше Коннора. Но Эйми ходит за ним по пятам, а ему, похоже, это даже нравится.

Гейбриел удивился, но был очень благодарен семье Давентри за своего нелюдимого друга. С теплым сердцем он поднес пальцы Моры к губам и нежно поцеловал.

— Да, Стоунхерст — хороший друг, — заметил он.

Лорд Олбрайт шумно прокашлялся.

— Пока я болел, у меня накопились всякие дела, связанные с поместьем. Мне нужно срочно разобраться с ними, так что я оставляю вас наедине. — Маркиз чмокнул дочь в щечку и направился к дверям. Но прежде чем выйти из комнаты, посмотрел на Гейбриела и сказал серьезно: — Простите меня, Хоксли. Я плохо думал о вашем отце, и это негативное отношение распространялось и на вас. Я был не прав. На самом-то деле вы очень хороший человек.

— Спасибо, милорд.

Как только маркиз исчез за дверью, Мора обернулась к Гейбриелу и стала вдруг какой-то робкой и неуверенной.

— Он не единственный, кому нужно попросить у тебя прощения, — проговорила она.

— Мора, милая, не надо…

— Я должна это сделать. Хотя не знаю, заслуживаю ли я прощения. Я долго плохо думала о своей маме, но потом поняла, что ошибалась. Мне уже давно пора понять: нельзя судить о человеке, исходя лишь из того, что лежит на поверхности. — Она часто заморгала, смахнула со щеки непрошеную слезинку, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжила: — А ты? Теперь, когда ты знаешь, что твой отец невиновен, сможешь ли ты его простить?

— Возможно, в чем-то я смогу его простить и оправдать. Хотя моя ситуация несколько отличается от твоей. Пусть мой отец невиновен, но он был настолько злой и ожесточенный, что в его сердце не было места для любви. Он никогда не любил ни меня, ни маму. И я отвечал ему тем же. Но… — Гейбриел поднял руку, приложил ладонь к ее щеке и нежно стер большим пальцем мокрый след от слезинки, — твоя мама любила тебя. И она наверняка не хотела бы, чтобы ты всю жизнь испытывала муки совести.

Он обнял ее и крепко прижал к груди.

Они могли бы оставаться в таком положении вечно, получая истинное наслаждение от взаимной близости, если бы у Гейбриела не начался внезапный приступ кашля. Тут же дала о себе знать рана в боку, и он сморщился от острой боли. Мора вскочила, быстро подошла к ближайшему столику и, налив воды из кувшина, вернулась и протянула ему стакан. После того как Гейбриел с жадностью выпил воду, девушка отставила стакан в сторону и, опустив глаза, вновь устроилась на постели рядом с ним. Он взглянул на нее, пытаясь угадать, о чем она думает.

— Ты даже не представляешь себе, каким виноватым я себя чувствую оттого, что не сказал тебе о своих подозрениях в отношении Страттона, — пробормотал Хоксли. — Но так получилось, что в последнюю ночь в Роузмонт-Холле…

— Мы поссорились. — Мора закусила губу. На лице ее было написано искреннее огорчение. — Пожалуйста, прости меня, Гейбриел. Я не должна была сомневаться в тебе, не должна была подозревать тебя в подобных подлых вещах.