Барбара Картленд - Роман с призраком

– Нам сказали, что ты здесь, но никто не знал, куда ты ушел, – сообщил лорд Ширн, первым заметивший появление Треварнона, воспользовавшегося одной из боковых дверей, ведущей из сада прямо в гостиную.

– Осматривал окрестности, – лаконично ответил Треварнон. – Рад видеть тебя, Рэмджил, и тебя, Ральф! Как поживаете, Вигдон?

Последним он поприветствовал сэра Вигдона, которого знал не слишком давно, но находил забавным, особенно уважая за выдающиеся навыки в области карточной игры, в которой, надо сказать, не уступал своему новому приятелю.

– Дом, который вы нашли, совершенно очарователен, – заметил сэр Фрзнсис. – По-моему, он ни в какое сравнение не идет с «Уздечкой и подковой». Оказавшись здесь, перестаешь жалеть, что этот сарай превратился в пепел.

– Мы все присоединяемся к этому мнению! – вскричал Ральф Миэр, успевший изрядно выпить. – Как это похоже на вас, Треварнон, найти нечто неповторимое, такое уютное, когда любой другой, лишившись ночлега на время скачек, догадался бы лишь раскинуть шатер где-нибудь у поля.

– Слава богу, жизнь в цыганском таборе нам не грозит, – улыбнулся Треварнон, наливая себе бокал шампанского. – Мне кажется, в этом году на скачках будет как никогда многолюдно.

– Публики становится на скачках больше год от года, – подхватил лорд Рэмджил. – И я слышал от своих конюхов, что на дороге уже произошло несколько несчастных случаев, без них ведь не обходятся ни одни Эскотские скачки.

Столкновения, перевернутые экипажи, падения с лошадей были в период скачек привычным явлением. И это неудивительно, учитывая то, в каких количествах кучера потребляли эль для промывания глоток от докучливой дорожной пыли.

Нередко в несчастных случаях гибли люди, виной чему было небрежное управление экипажами или чрезмерное столпотворение на подступах к Эскоту.

Королевские экипажи на пути в Виндзор дважды оказывались причастны к происшествиям, имевшим трагические последствия. В первый раз жертвой стал один из форейторов, выброшенный из седла и убитый оторвавшимся от кареты колесом.

Во второй раз – один из королевских слуг, скакавший верхом, насмерть сбил пешехода.

Скопление лошадей, экипажей, людей всегда чревато подобными происшествиями, однако от этого ни конники, ни пешая публика не становились осторожнее.

– Что ты можешь нам подсказать накануне скачек, разумеется, не считая совета ставить на твоих лошадей? – полюбопытствовал лорд Ширн не то в шутку, не то всерьез.

Граф ответил без всякой иронии:

– Лучше бы вам обратиться за советом к герцогу Йоркскому. Вчера вечером он говорил мне, что намерен побить Эскот, и я не могу представить себе, кто смог бы ему в этом помешать.

– Это означает, что и ты и он поставите на Карденио и на Моисея, которых он заявил на первый заезд.

– Наверняка победителем станет Моисей, если только не разбить у него над головой скрижали с десятью заповедями, ничто не помешает ему взять главный приз.

Все рассмеялись. Не выпуская бокала из рук, граф Треварнон опустился в ближайшее к нему кресло.

Наверху, в комнате «священников», Демелса бранила себя за неосторожность, из-за которой граф едва не застал ее врасплох.

Услышав шаги Треварнона в галерее, она все же бросила мимолетный взгляд на мужчину, который внушал ее брату столько опасений.

Она успела заметить лишь его высокий рост и прекрасное телосложение. Лица Демелса не рассмотрела, но за то у нее осталось впечатление от его безукоризненной элегантности.

Ни секунды не медля, она благоразумно поспешила прочь: проскользнула через потайную дверь и бесшумно затворила ее за собой.

Она понятия не имела, что именитый гость может явиться так рано, и только-только закончила расставлять букеты.

В тот момент, когда Демелса чуть не попалась на глаза графу Треварнону, она как раз собиралась удалиться в потайные помещения, но вернулась за книжкой, которую забыла накануне в холле, когда выбегала навстречу Джерарду.

Все остальные вещи, которые могли потребоваться ей наверху, были уже перенесены, для чего Демелсе пришлось с десяток раз пробежать вверх и вниз по узенькой винтовой лестнице.

К счастью, помещений в доме было достаточно, и ей не понадобилось освобождать свою комнату под спальню гостям, так что убирать множество дорогих ей предметов, которые могли бы выдать присутствие в доме молодой девушки, не было нужды.

Джерард вернулся накануне поздно вечером, а в этот день уехал на рассвете. Прощаясь, он строжайшим образом наказал сестре и няне вести себя так, чтобы ни одна живая душа не прознала о существовании Демелсы.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь из джентльменов узнал, что у меня есть сестра. Как тогда я объясню то, что в Лондоне тебя никто не видел? – добавил он.

– Конечно, конечно, – закивала Нэтти. – И, по-моему, вы совершенно правы, сэр Джерард. Я никогда не хотела, чтобы Демелса знакомилась с этими ветрениками, вашими друзьями.

– Откуда ты знаешь, что они – ветреники? – не сдержал улыбки Джерард.

– Я достаточно наслышана о лондонской жизни, чтобы составить себе мнение, – отрезала Нэтти. Джерард, расхохотавшись, назвал няню ханжой. Нэтти ничуть не обиделась. Ее воспитанник и сам знал, что она не ханжа, скорее строгая блюстительница нравов. Сама она была такой скромницей, что имела полное право требовать скромного поведения от других, хотя и не надеясь на успех. Во всяком случае, никто не мог бы упрекнуть ее в лицемерии.

Перед расставанием Джерард серьезно сказал сестре:

– Слушайся меня, или я очень рассержусь. Я не допущу, чтобы ты встречала Треварнона или кого-либо из гостей.

– По-моему, если ты сам находишь своих друзей такими порочными, тебе не мешало бы подружиться с джентльменами получше, – ехидно заметила Демелса, у которой приятели Джерарда, прожигатели жизни, стремившиеся перещеголять друг друга нарядами, роскошью и любовными победами, заочно вызывали неприязнь.

Ей казалось, что, будь у брата более солидная компания, это удержало бы его от многих неосмотрительных поступков, имевших плачевные последствия для их общего благосостояния.

– Они все отличные товарищи и великолепные спортсмены, – возразил Джерард не слишком, впрочем, уверенно.

– Я только поддразниваю тебя, мой дорогой, – миролюбиво сказала Демелса, рассмеявшись над очевидной непоследовательностью ответа.

Она так обожала старшего брата, что была готова простить ему любую слабость, а Джерард знал: чтобы добиться прощения сестры, ее достаточно было рассмешить.

– Прошу тебя об одном, – продолжала Демелса уже серьезно. – Остерегайся много пить. Ты ведь помнишь, как мама ненавидела пьяниц.

– В этом отношении можешь быть спокойна. Кстати, никто из моих приятелей не увлекается крепкими напитками. А что касается Треварнона, то он вообще пьет очень мало. Он слишком увлекается борьбой. Кроме того, в настоящее время он чемпион по фехтованию.