Кэтрин Смит - Снова с тобой

— Мало металла в голосе, — решился пошутить Харкер.

Норт повернул лезвие. Харкер от боли стиснул зубы.

— Не важно, что в голосе. Важно, что в руках у меня металл.

В глазах Харкера засветилось понимание.

— Если тебе как-нибудь удастся выбраться отсюда живым, если твои богатенькие братья уберегут тебя от петли, что тогда? Неужели ты всерьез думаешь, что такая леди, как она, пустит убийцу к себе в постель?

Это было что-то новенькое в тактике Харкера. Значит, он знал Норта намного лучше, чем тот предполагал.

Ему совершенно не хотелось умирать. И не хотелось, чтобы она презирала его. А если он сейчас убьет Харкера, то вряд ли выйдет из клуба живым.

Норт не мог пойти на это. Он не мог позволить, чтобы все закончилось таким образом.

Но что тогда? Если он отпустит Харкера, тот прикажет своим открыть по нему огонь. И Норт умрет как последний идиот, а Харкер продолжит грабить и убивать. Да еще, наверное, станет мстить Октавии.

Черт!

Харкер все отлично понял. Он шестым чувством ощущал, как колеблется Норт.

И тут за стулом у Харкера появилась знакомая фигура. Это был Фрэнсис.

— Нам пора, — тихо сказал он. — Мистер Харкер, боюсь, ваши люди спят на рабочем месте. Вам стоит разобраться с ними.

Норт не торопясь выдернул лезвие из бедра Харкера. Потом засунул его в ножны в сапоге и медленно поднялся из-за стола.

— Это не конец, Шеффилд, — проскрипел Харкер, зажимая в руке стопку салфеток.

Усмехнувшись, Норт направился к выходу.

— Для нас — нет, а для тебя — конец.

Только на следующее утро Октавия набралась храбрости, чтобы отправиться к Спинтону. Откладывать разговор дальше нельзя. Время сомнений и колебаний кончилось.

В прелестном новом платье серо-голубого цвета, в синей накидке и шляпке в тон Октавия спустилась к карете. К чему так нервничать? Если Спинтон отвечает на чувства Беатрис, тогда все складывается удачно. А вот если нет… Впрочем, Октавию это уже не касается. Ему нужно дать свободу. Это и в ее, и в его интересах.

Октавия хмыкнула. Вот и она начала решать за других.

Спинтон жил в том же самом доме, где Октавия провела годы до смерти деда. Было так странно ехать в карете до Гросвенор-сквер и входить сюда как гостья, тем более что Спинтон все в доме сохранил на прежних местах, даже безделушки.

Стояла теплая погода. Сквозь гряду кучевых облаков прорывалось яркое утреннее солнце. Спинтон прогуливался по саду. В бледно-голубом сюртуке и светло-коричневых брюках он смотрелся модно и немного официально.

Октавии страшно не хотелось делать то, ради чего она приехала. Не хотелось причинять ему боль. Разве может мужчина не почувствовать себя обиженным, если женщина, которую он считает невестой, скажет ему, что он ей не подходит? Пусть даже Спинтон любит Беатрис, он все равно испытает унижение, когда узнает, что Октавия отказывает ему.

Спинтон, который остановился полюбоваться розовым кустом, поднял голову и улыбнулся ей.

Так не улыбаются женщине, на которой собираются жениться, отметила Октавия. Ему, разумеется, было приятно видеть ее, но особой радости он не испытывал.

— Октавия? Очень мило. Что тут милого?

— Как дела, Фицуильям?

Обменявшись обязательными любезностями, они отправились погулять по саду. Октавия скучала по его красоте. Сегодня она, возможно, в последний раз наслаждается многоцветьем и ароматами этого уголка.

— Как поживает мисс Генри? — спросил Спинтон, сорвав с куста розу.

Пяти минут не прошло, а он уже интересуется Беатрис.

— С ней все в порядке. Шлет тебе поклон.

Складывалось впечатление, что он обрадовался этим словам больше, чем приезду Октавии. И прекрасно! Она доведет свою мелодраму до финала. Занавес падает, прощальный поклон, уход в артистическую.

— Нам нужно поговорить, — выпалила Октавия, ругая себя за прямоту.

Резко остановившись, Спинтон посмотрел на нее с нескрываемым беспокойством. Под лучами солнца, неожиданно вышедшего из-за облаков, его волосы вспыхнули золотом. Все-таки он был чудо как хорош.

— О чем?

— О нашем браке.

Октавии показалось или он на самом деле побледнел? Он снова двинулся вперед, гравий зашуршал под ногами.

Как ей все выложить? Нужно быть деликатной и осмотрительной, чтобы невзначай не наломать дров.

— Мне кажется, нам не стоит его затевать.

Спинтон опять остановился, и в этот раз она не сомневалась: ей не показалось — он обрадовался. Удивлен, но рад. И никакого смятения. Спинтон тоже не хотел жениться!

Однако он был джентльменом и сумел сдержаться.

— Могу я спросить почему?

Октавия серьезно и честно посмотрела ему в глаза:

— Это важно?

Вспыхнув, он покачал головой:

— Не очень.

И все-таки Октавия ответила:

— Мне кажется, мы не подходим друг другу. — Все. Прозвучало даже деликатнее, чем она рассчитывала.

Он согласно кивнул:

— Наверное, ты права.

В глазах его не было осуждения. Ничего, кроме пони мания, одобрения и — да! — вспыхнувшей радости, которой он не мог скрыть.

— По-моему, ты не расстроен моим решением. Я права, Фицуильям?

Он коснулся руки Октавии. Розовые лепестки трепетали от легкого ветерка.

— Моя дорогая Октавия, то, что ты не считаешь меня достойным кандидатом в мужья, достойно сожаления, но я не могу делать вид, что не согласен с твоими опасениями.

Она улыбнулась и опустила руку. Октавия чувствовала, как с души свалился огромный камень.

— Мне кажется, Беатрис тебе подходит больше, чем я.

Спинтон снова покраснел.

— Ты опять права. Неужели по мне все так заметно?

Она наклонилась, чтобы понюхать какой-то ярко-желтый цветок.

— Разве может такой прекрасный человек, как ты, не полюбить такую прекрасную девушку?

Спинтон изумленно глянул на нее.

— Ты ведь тоже прекрасный человек, Октавия!

Рассмеявшись, она покачала головой. Что за странный разговор они ведут!

— Но вы больше подходите друг другу. Вам нравится одно и то же и одно и то же не нравится. И по рождению вы равные.

Теперь он нахмурился:

— Мы все равные по происхождению. В этом смысле у тебя даже есть преимущество по сравнению с Беатрис.

Октавия обратила внимание, что он перестал называть кузину мисс Генри.

— Спинтон, мне нужно сказать тебе кое-что. Только несколько человек знают этот секрет.

Он сразу забеспокоился, встревожился.

— Говори.

Снова сцепив пальцы, Октавия рассеянно посмотрела на серый гравий и зеленые газоны, расстилавшиеся перед ней.

— Мое рождение отличается от вашего. Очень отличается. Я выросла в Ковент-Гардене. Моей матерью была Мэгги Марш.

Как она и ожидала, у Спинтона от удивления округлились глаза.

— Актриса?

Октавия кивнула: