Диана Гроу - Песня любви

Фенрис обрушил на противника град ударов, которые Бьорн отразил, но с большим трудом. Фенрис дрался без изящества, нанося тяжелые удары — один за другим. Обладая такой недюжинной силой, он в особой ловкости не нуждался.

Бьорн, танцуя, отступил, пытаясь сообразить, как действовать. Он понимал с самого начала, что уступает противнику в размерах и длине захвата, но он ожидал, что тот будет двигаться медленнее. Этого не произошло. Все, что удавалось Бьорну, — лишь не очень стойкая защита от безжалостных молотящих ударов, и Фенрису удалось несколько раз его оцарапать. Кровь струилась из порезов на плече и бедре Бьорна, пот заливал глаза жгучей влагой. По холодку в животе Бьорн понял, что влип в большие неприятности.

Он кружил, стараясь успокоить дыхание и остаться за пределами широких смертоносных дуг, которыми окутал себя Фенрис Пешеход.

— Иди ко мне, мальчик, — понукал его Фенрис почти ласковым голосом. — Ты хорошо бьешься за свою честь. Я убью тебя чисто, и ты окажешься в Валгалле как раз к ужину. Ты сможешь там со своим отцом осушить рог за мое здоровье.

С его отцом!.. Неужели безобразное лицо Фенриса было последним, что видел Харальд перед смертью? Ярость вскипела в Бьорне, но он подавил ее. Если он не сохранит холодный рассудок, он погиб. Силой он не победит в поединке с Фенрисом. Его стойкость и выносливость были подорваны постоянной необходимостью защищаться, ведь он даже ни разу не оцарапал Фенриса.

Тот играючи перекинул меч с руки на руку. Бьорну нужно было действовать быстро, пока его дыхание не сбилось совсем. Пришла пора встретить свою судьбу, а все, что оставалось Бьорну, — это смекалка.

Он набрал полную грудь воздуха и покрепче сжал рукоять меча, готовясь к очередной схватке. Он издал грозный клич берсеркера и бросился вперед. Его меч рассекал воздух сверкающими молниями. Фенрис, не дрогнув, встретил его атаку, и вскоре Бьорн снова стал отступать.

Пешеход нанес мощный удар, сбивший Бьорна с ног. Задыхаясь, он попытался подняться на колени спиной к Фенрису. Заходящее солнце отбросило огромную тень соперника на Бьорна, и он увидел темный призрак смерти в занесенной для последнего удара руке Фенриса.

В мгновение ока Бьорн развернулся и вонзил свой меч по рукоять в живот Фенриса. И тут же откатился прочь. Галатский меч зазвенел, падая на землю, и Фенрис медленно опустился вслед за ним, скребя пальцами по стали, торчащей из его живота.

Бьорн, шатаясь, поднялся на ноги и двинулся к поверженному противнику. Он ухватился за скользкую от крови рукоять и рывком вытащил меч из тела Фенриса. Мерзкая вонь из раны подсказала Бьорну, что у того проколоты почки. Ему придется мучиться несколько дней, пока не наступит конец.

Бьорн повернулся, чтобы уйти.

— Прикончи меня, человек Сотне, — прохрипел Фенрис.

— Как ты прикончил моего отца, ударом в спину? — Глаза Бьорна сверкнули от стыда за трусость отца и злости на его убийцу.

— Твой отец не убегал, — задыхаясь, произнес Фен-рис. — Он был храбрым бойцом, вроде тебя. По правде говоря, он меня почти достал… — Он задохнулся от крови, заливавшей его внутренности.

— Что произошло? — Бьорн опустился на колени около своего врага.

Фенрис поднял руку с переплетенными серебряными змеями.

— Человек, который дал мне этот браслет, вышел из укрытия. Он ударил твоего отца в спину кинжалом, когда мы с ним дрались.

— Его имя! Кто заплатил за убийство Харальда из Согне? — потребовал Бьорн, с трудом глотая воздух. Бой чуть не кончился его поражением. Если бы не уроки дяди Орнольфа, Бьорн уже был бы пищей червей. Ему не хотелось верить Фенрису, и его трясло от подозрений. — Мне нужно услышать его имя.

— Я его не знал, — отвечал Фенрис с мучительной гримасой. — Он сказал, что так будет лучше. А теперь давай прикончи меня. Не оставляй меня умирать на постели, залитой моей же мочой.

Бьорн вытащил нож и резким движением провел им по горлу Фенриса. Пешеход скривил губы в легкой усмешке, и свет в его глазах погас.

— Выпей рог за меня в Зале Сраженных, человек из Бирки, — тихо произнес Бьорн.

Внезапно круг разомкнулся, зрители расступились, и двое офицеров схватили Бьорна за руки.

— Северянин, ты арестован за убийство товарища по службе, — объявил один из них.

Когда Бьорна потащили, он обернулся и крикнул Йоранду:

— Забери его меч и браслет. Отнеси их Орнольфу. Он будет знать, что с ними делать.

Бьорн не сомневался, что дядя вспомнит этот браслет. Ведь именно он подарил его Гуннару.

Ветер хлестал ветки деревьев, сек лица. Рика слышала, как позади нее Аль-Амин постанывал от холода. Она тихо ворчала, кутаясь в чадру. Что эти южане понимают в холодах? То, что они здесь называют зимой, ей напоминало всего лишь свежие весенние деньки.

— Госпожа, почему мы должны ходить сюда каждую неделю? — жалобно спросил евнух. — Статуи Акрополя не страдают от холода, а я очень.

— В следующий раз оставайся дома. — Она удлинила шаг, направляясь к мраморной фигуре, которая заворожила ее с первого раза, как только Рика ее увидела. Это была статуя Марса. Его пристальный взгляд был навечно устремлен в сторону Босфора. — Можешь вернуться домой, если хочешь.

— Моя хозяйка дразнит меня мечтой о теплой жаровне. Хозяин запорет меня до смерти, если я оставлю вас без сопровождения, — покачал головой Аль-Амин. — Вам это хорошо известно. Я не ожидал от вас, госпожа, такой бесчувственности.

— Но ведь ты служишь мне, а не хозяину, — возразила Рика. — Я не позволю ему избить тебя. Перестань ныть, на обратном пути мы зайдем на базар и купим тебе фисташек.

— Моя госпожа — воплощение доброты. — Он изобразил на ходу полупоклон. — Только давайте вернемся вместе.

— Если ты оставишь меня в покое, я побуду здесь всего несколько минут.

Они миновали столпника, святого человека, фигура которого располагалась на вершине колонны, в пять раз превышающей человеческий рост. В корзину у подножия столпа паломники клали свои подношения, еду и воду в надежде на, что в этом случае мольбы молящегося за них столпника окажутся более действенными. Рика сознавала, что никогда не привыкнет к странному смещению верований и суеверий этого великого города.

— Жди меня здесь, — приказала она.

Наставления ислама казались ей невнятным сочетанием правил и обрядов. Христиане Миклагарда постоянно ругались, их споры бывали кровавыми, и в основном все по поводу того, какую доктрину считать еретической, а какую ортодоксальной. Она не могла уловить смысл этих бесконечных диспутов.

Боги Асгарда ушли в далекое прошлое. Она не сомневалась, что ее молитвы не слышны на далеком севере. Так что она совершала свое собственное еженедельное паломничество в Акрополь к алтарю, расположенному среди множества статуй, изображающих римских богов.